Игорь Валериев - Личник

В общем, всё это изложил в письме, нарисовав вид гостиничного комплекса и вместе с деньгами оказией в виде обоза торгового дома «Чурин и Ко» отправил всё Селевёрстовым. Также с этим же обозом отправил денег семьям, погибших урядника Столетова и казака Забелина. Забелин жениться ещё не успел, а вот у Столетова осталась жена с сыном. Поэтому помощь ей была более значительной. Да и в дальнейшем надо будет помочь родственникам погибших.

Всё это вспомнилось, пока читал аналитику от Дарьи. Из анализа моей «смелой птички» самым интересным было выступление министра иностранных дел Японии Муцу Мунэмицу перед членами нижней палаты парламента. Его энергичную речь напечатали во всех газетах и журнале. В ней из перевода, сделанного Дарьей, в частности, говорилось: «Господа! Давайте сравним Японскую империю начального года Мэйдзи и Японскую империю сегодняшнего дня. Даже трудно себе представить, какой был совершен огромный шаг вперед, какие богатейшие плоды принесла цивилизация. Начнем с экономики. В первый год Мэйдзи объем внутренней и внешней торговли не достигал даже тридцать миллионов иен, а в двадцать пятом году Мэйдзи он достиг уровня почти в сто шестьдесят миллионов иен. Проложено около трёх тысяч ри железных дорог и около десяти тысяч ри телеграфных линий. Моря внутренние и внешние бороздят несколько сотен торговых кораблей европейского типа. Теперь о вооружениях. У нас имеется кадровая армия в составе ста пятидесяти тысяч человек, подготовка офицеров, солдат и оснащенность вооружениями которой почти не отличается от сильнейших западных держав. Построено почти сорок военных судов, и мы намереваемся увеличить их число в соответствии с возможностями страны».

«Так, что у нас тут получается, — я взял листок бумаги и перо. — Одна иена что-то около семидесяти пяти сотых грамма золотом, а рубль один и шестнадцать сотых грамма. Значит их торговый оборот в сто шестьдесят миллионов иен, это около ста миллионов рублей золотом. По-моему солидно, но надо уточнить. Вопрос у кого? Дальше считаем. Три тысячи ри это около двенадцати тысяч вёрст. На девяностый год насколько помню по статистике, что мне здесь попадалась у нас в империи двадцать четыре тысячи вёрст железных дорог. Но это за сорок лет, а здесь за двадцать пять. Да ещё после восстания, когда сорок тысяч самураев воевало против императора. Общие потери чуть ли не под сто тысяч человек. Лихо раскручиваются, ребята. Сто пятьдесят тысяч бойцов. Сорок военных кораблей. А через полтора года получат с Китая не хилую контрибуцию…».

Я задумался, невидяще смотря на листок бумаги в руке. Ну почему я так плохо учился в школе. Всё что помню о событиях связанных с Дальним Востоком так это, что в следующем году будет японско-китайская война. Китайцы не хило огребут от японцев, заплатят им бешеные бабки, которые в виде займов получат от России, Германии, Франции. Ещё кого-то. Мы получим Порт-Артур и начнём строить железную дорогу через Маньчжурию, а не по Амуру, как планировалось раньше. Потом в нулевом году этого века боксёрское восстание, русско-китайский поход. Честно не помню, что там вообще было. Потом русско-японская война.

«Блин, время-то летит. Дурдом. Через три дня мне в этом теле двадцать стукнет. Двадцать седьмое ноября — в моей прошлой жизни День морской пехоты. В такой вот день Тимоха здесь родился. Какая-то видимо была взаимосвязь между нашими душами. Я же так хотел в детстве-юности в той жизни поступить в Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище в Благовещенске, где также готовили офицеров для морской пехоты. Но не прошёл тогда по баллам. — Я ожесточённо почесал лоб ладонью. — А теперь вот здесь сижу и мучаюсь. Для двадцати лет достиг в этом мире очень многого. Пруха была просто невероятная! Вот сижу, материал подбираю для доклада наместнику Дальнего Востока по совместительству Государю Наследнику. И чем больше сижу и материалов читаю и подбираю, тем меньше понимаю, что делать. Как всё просто в мечтах было пять с половиной лет назад. Стать офицером и обучать новой тактике казаков или солдат. Вот стал офицером, да ещё лейб-гвардии. Обучаю новой тактике телохранителей цесаревича. О чём в действительности имею самые поверхностные знания. На уровне приключенческих книг и фильмов в моей прошлой жизни. А глобально как всю эту …опу поменять даже и не представляю. Ладно, хватит рефлексировать. По Японии есть, что доложить цесаревичу. Сейчас принесут справку от полицмейстера. Вчера, кстати, что-то царапнуло сознание. Какой-то фактик! Но мысль не сформировалась. Надо пока вчерашнюю аналитику перечитать».

Прочитал часть своего анализа, посвящённой обстановке в городе из вчерашнего доклада наместнику. Вроде бы всё как обычно. Никаких всплесков криминала за последние дни не наблюдается. В кабинет зашёл Дан и положил мне на стол справки от полицмейстера Чернова, штабс-ротмистра Савельева о происшествиях за прошедшие сутки.

«Посмотрим, — подумал я, взяв листки в руки и устраиваясь удобнее на стуле. — Так! Два трупа. Мертвый китаец за городом с проломленной башкой. И… Ооо… А это интересно. Точнее, очень интересно! Служанка, которая работала у вольно практикующего в городе врача Беркмана, найдена мёртвой около своего дома. Причина смерти — удар виском об ступеньку крыльца. А вчера у себя дома был обнаружен мёртвым врач, у которого она работала. Предварительная причина смерти Беркмана падение с лестницы и перелом позвоночника. Вот этот фактик то ли с убийством, то ли с несчастным случаем и царапнул мне вчера мозг. Торопясь на доклад к цесаревичу, прочитал вчера в справке полицмейстера, что убийств за сутки не было. И успокоился на этом. А то, что врач, возможно, всё-таки убит, пролетело мимо, но подсознание нагрузило. Придётся выдвигаться к Юрию Петровичу. Уточнить детали».

Коллежский асессор Банков Юрий Петрович был следственным приставом города Хабаровска. Энтузиаст криминалистики господин Банков любил свою работу. Пытался раскрыть каждое уголовное преступление, которое совершалось в городе. А сделать это было проблематично. Всё городское полицейское управление на настоящий момент состояло из полицмейстера, следственного пристава, полицейского надзирателя, секретаря, переводчика, столоначальника и десяти городовых. Политическим сыском занимался Савельев — главный жандарм Дальнего Востока, у которого в подчинении здесь было всего два офицера.

А город растёт на глазах. Только за те полгода, что наместник здесь население Хабаровска выросло на пятнадцать процентов и приближалось к девяти тысячам человек. И это уже предусматривало наличие восемнадцати городовых по нормам российской империи — одного городового на пятьсот жителей крупных городов.