Семён Афанасьев - Доктор 3

Там же, через несколько минут.

— …Бахтин, ты согласен, что тут на Госпереворот очень похоже? — нейтральным, ничего не выражающим тоном спрашивает Комаровских.

— Не согласен. — Бахтин твёрдо смотрит в глаза. — Переворот это когда мы, попирая законные нормы, чего-то пытаемся вышибить для себя.

— Я бы поспорил с формулировкой…

— … а тут мы наоборот. Пытаемся договориться о совместных действиях, чтоб максимально соблюсти и дух, и букву закона. — Не даёт себя перебить Бахтин, выжидающе глядя на Комаровских.

— Вот и я не согласен. На Госпереворот действительно не похоже. — Теперь Комаровских хлопает себя по коленям, под удивлённый взгляд Бахтина. — Так чего ты политесы разводишь? Помнишь, я тебе ещё прошлый раз, когда ты по Кузнецову сюда являлся, обозначал: твои представления о том, что только ты — д’Артаньян, а остальные — пидарасы, не совсем верны?.. НЕ СПОРЬ, Олег! Ты сноб. А я — нет… Я тебе ещё тогда сказал, что не один ты, со щитом и мечом, в первых рядах…

— Щит и меч вообще ваша прерогатива, — бормочет Бахтин.

— Я образно, — отмахивается Комаровских. — Но ты ж тогда весь такой в белом, один ты правильный… Вот я тебя сейчас специально носом в… экскременты и ткну.

— Тыкай чем хочешь и куда хочешь. Только помоги. Поможешь? — видно, что слова даются Бахтину нелегко.

Комаровских со скрытым удовлетворением наблюдает сведённые вместе брови Бахтина, и после трёхсекундной паузы отвечает, прикрывая глаза:

— Вполне. Даже скорее, правильнее сказать будет, более чем. Твоя позиция насчёт д’Артаньяна — тупая и дебильная, Олег. Чувство долга есть не только в прокуратуре. Чекисты тоже помнят… И про долг, и про присягу.

— К сожалению, не все, Комар, — тяжело выдыхает Бахтин, на лице которого отчётливо проступает явное облегчение. — А то, что твои замазаны? Тебя не остановит?

— Этих будем «выводить» в первую очередь. Карать давай вместе, — пожимает плечами Комаровских. — Тот случай, когда поддержу любые твои предложения.

— Комар, ты не подумай, что не доверяю… — мнётся Бахтин. — Но как-то неожиданно. Чего это ты такой добрый? Сразу соглашаешься. Ничего для себя не требуешь на обмен. В чём подвох?

— А ты ждал, что я над тобой надругаюсь, как над парализованной балериной? А-а-а-ага-га-га-га? — смеётся Комаровских.

— Не дословно, но… — Начинает Бахтин.

— Одно дело, служебное рвение чрезмерное, — жёстко отвечает Комаровских, перебивая Бахтина. — У меня своё мнение насчёт этого… Питбулей толпа ох как не любит, особенно если они ей воровать не дают. Но этих питбулей надо как-то натаскивать, Бахтин! И конечно они ошибок наделают, пока не заматереют! Тогда, с Кузнецом, я был никак не на твоей стороне. Спасибо, что ты его в итоге пристроил, не пропал в итоге человек… Но другое дело — скурвившийся пёс, Бахтин. Который на грабителей работает. — Комаровских смотрит в глаза Бахтину. — Этого надо усыплять…

Там же, через несколько минут.

Присутствуют Комаровских, несколько человек в штатском. В углу на пластиковом стуле сидит Бахтин, закинув ногу на ногу.

— Игорь Трофимович, мы выполним любой приказ, — говорит один из людей в штатском. — По оборотням вообще без вопросов. Но давайте уточним кое-что. Как насчёт дистрибуционной цепочки? Есть же «верхний» курс… — говорящий оглядывается на Бахтина. Тот отвечает ему прямым взглядом в глаза. Говорящий поворачивается обратно и продолжает, видимо, решившись. — Сегодня их, в большей степени, плодит социальная среда. Можем всех арестовать хоть за ночь, не вопрос! Но ЗАЧЕМ? Это же обсуждали и пять лет назад, и десять? И ещё в девяностых? На их место потом придут новые, вы согласны? Рынок же не перестреляешь. Нам этих новых потом снова — выводить, устанавливать… Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки…

— Решил подискутировать? — хмуро перебивает Комаровских, поднимая взгляд от столешницы.

Говорящий осекается:

— Никак нет. Разрешите выполнять…

В том же здании, через несколько минут. В кабинете на этаж ниже. Говоривший с Комаровских, обводит тяжёлым взглядом присутствующих:

— … приказы не обсуждаются. Дальше продолжать?

— Уже выполняем… — отвечает за всех лысый тридцатилетний сотрудник, одетый в джинсовый костюм и больше всего похожий на отбившегося от коллектива рокера.

После литературы, как только выхожу в коридор, телефон снова разражается писком. Снова смска от Бахтина:

— Саша, помоги. Мне нужно ещё буквально два часа времени и подписанное заявление от твоего товарища, о котором мы говорили ночью. Вернее, лучше даже от его матери, вот текст. #file save Годится скан или фото, это уже нормальные основания для меня прямо сейчас. Лучше чтоб было написано от руки. Потом оформлю в оригинале. Сходи к ним, пусть напишут бумажку? Сможешь? И пришли сюда оба их адреса, как до них доберёшься: регистрации и фактический.

— Сделаю.

Бахтин, конечно, и в голове не держит такой мелочи, что я могу быть в школе. Но и случай не тот, когда от просьбы можно отмахнуться либо перенести исполнение. Подумав минуту, направляюсь в директорскую. Стучу два раза, захожу.

— О, здравствуй, — директриса поднимает взгляд от какой-то бумажки и торопливо снимает очки. — Что-то случилось?

— Мне нужно срочно к Серикову. Ему кое-что срочно передали, это важно и исходит от государства. — Старательно говорю только правду, не откровенничая при этом сверх меры. — Мог просто сбежать, но решил зайти вас предупредить. Давайте напишу расписку?

— Ты о чём? — не успевает за событиями директриса.

— Вы ж за меня отвечаете, пока я в школе?

— Да, — рассеянно кивает она.

— Я — единственный из всех, кто дееспособен. У вас моя эмансипация, — напоминаю, поскольку она всё ещё тормозит.

— А-а-а, да, конечно… Хорошо… В виде исключения, — оставляет она за собой последнее слово.

— Жанна Маратовна, и дайте, пожалуйста, мне его домашний адрес. У вас точно есть…

Подходя к дому Серого, замечаю полицейскую машину, которая, по идее, должна работать в режиме передвижного патруля. Но она почему-то стоит рядом с единственной дорожкой, ведущей от подъезда Серикова. В пятидесяти метрах от этой машины в другую сторону, стоит ещё одна машина. Как будто частная на вид, но также похожая на полицейскую, только работающую в режиме скрытого патруля.

В обеих машинах сидит по паре молодых парней. При этом, если в первой они в форме, как и полагается; то во второй — в партикулярном. Хотя, лица ни с чем не перепутаешь. Вернее даже, их взгляд.

В подъезд Серикова прохожу без звонка в домофон, воспользовавшись тем, что какая-то бабушка выводит гулять мелкую голосистую собачку.