Евгений Шалашов - Декабристы-победители [litres]

– Спасибо, Егор Францевич, можете не продолжать. Стало быть, вопрос стоит так – где изыскать недостающие двадцать миллионов рублей? Допечатать?

– Если прикажете – допечатаем. Но я бы, Ваше Величество, не стал такого предлагать. На территории Российской империи в обращении находится около миллиарда рублей бумажными деньгами. Это не считая того, что было напечатано Наполеоном. – Видя недоуменное лицо императора, Канкрин пояснил: – У Наполеона была «милая» привычка – перед вторжением в чужую страну производить массированное вбрасывание фальшивых денег. К слову – очень скверно выполненных. Зато фальшивые ассигнации способствовали попаданию в двух зайцев – подрывали денежное обращение страны и способствовали тому, чтобы население охотнее брало оккупационные деньги.

– Даже и не знал про такое, – удивленно помотал головой Михаил Павлович. – Всегда относился к Буонопарту только как к полководцу.

– Наполеон был очень расчетливым политиком, Ваше Величество.

– М-да… – задумался государь. – Не обессудьте, Егор Францевич… Про инфляцию я имею самые смутные представления. Скажите, а чем нам грозит обесценивание бумажных денег? В двух словах.

– Если в двух словах… Стоимость денег падает каждодневно, а сборы остаются в старых номиналах. Если еще проще. Вы как государь планируете купить оружие и порох для солдат за три рубля, взяв эти три рубля с крестьянина. Но когда вы получаете три рубля, порох и оружие будут стоить четыре. Вопрос – где взять недостающий рубль? Вы запускаете печатный станок, выпускаете искомый рубль. Но ваш рубль – это пустая бумажка. Он ничем не подкреплен. В свое время покойный император Александр попытался изъять из обращения лишние деньги, но, увы. Не было средств для обмена. Да и многим помещикам было выгодно платить долги падающим рублем в виде ассигнаций. Нужно проводить не изъятие, а полномасштабную реформу по оздоровлению финансов. Необходимо сделать единой монетной единицей серебряный рубль, а не так, как сейчас, когда есть и серебряный рубль, и медный. Без этого мы не будем иметь ни налогов, ни промышленности.

– Можем ли мы сейчас начать такую реформу? – поинтересовался Михаил Павлович.

– Боюсь, что нет. Нужно подсчитать курс ассигнаций по отношению к серебряному рублю, начать обмен бумажных денег на серебро. Выпустить серебряный рубль. Опять-таки – где нам взять серебро или золото? Брать кредиты у Ротшильдов? С Ротшильдами мы еще не рассчитались по старому займу. У английских банков? Дадут с удовольствием. Но что они потребуют взамен кроме процентов?

– Нет уж, только не у английских, – сдержанно сказал император, хотя ему хотелось зарычать при упоминании об этих жадных и чванливых островитянах.

– Кстати, Ваше Величество, а не считаете ли вы нужным немного увеличить таможенные пошлины для английских товаров? Уверен, это пойдет на пользу нашей промышленности, – обрадовался Канкрин, сам не очень любивший англичан.

– На сколько процентов вы предлагаете увеличить пошлины? – поинтересовался государь.

– Сегодня они составляют двадцать пять процентов. Думаю, до сорока пяти.

– А пойдет ли на пользу? – засомневался император. – Я помню, по прошлогодней вашей записке, что мы ведем главную торговлю именно с англичанами.

– Ну и что? Но мы поставляем туда зерно, железо, кожу, шерсть, лен и пеньку. Обратно же – сукно, оружие, мебель. Вещи, дорогие, но… Это всего лишь роскошь. Мы прекрасно можем обойтись без английских товаров. Более того, эти товары для нас опасны. Наш русский промышленник может выпускать товары не хуже.

– Так уж и не хуже?

– Возможно, первое время русское сукно будет уступать английскому. Ну и что? Будем носить свое. Что там еще? Колониальные товары – чай, кофе, рис, специи. Жили мы без них – проживем.

Михаил Павлович заслушался Егора Францевича, так увлеченно говорившего о нуждах России и «мы», что в его речи не ощущался немецкий акцент. Даже звук «з», вырывающийся вместо русского «с», не чувствовался.

– А куда мы станем девать свое зерно, железо? – спросил государь.

– Для уральского железа, Ваше Величество, придется искать иные рынки сбыта. Верно – Закавказье и Средняя Азия. В любом случае наша торговля металлом с Англией снижается. Если в двадцатом году мы продали им два миллиона пудов, то в позапрошлом – только миллион. Англичане имеют более совершенную систему плавки. Тонкостей, увы, не знаю [18] Во время континентальной блокады англичане стали использовать каменный уголь для плавки металла. . Очень скоро они вообще прекратят покупать наш металл. А вот они без нашего хлеба не проживут. Зерно еще никто не научился добывать из-под земли. А также лен и коноплю. Что станет делать хваленый английский флот, если оставить его без парусов и канатов? В прошлом году грузооборот через Архангельск увеличился в три раза. В основном, за счет английских купцов, вывозивших из Вологды и Холмогор коноплю, зерно и лен. Уверен – будь мы даже в состоянии войны, англичане не прекратят с нами торговлю. Будут торговать через нейтральные государства, через частных лиц [19] Егор Францевич абсолютно прав. Забегая вперед скажем, что даже во время Крымской войны Англия вела торговлю с Россией через германские государства. .

– Спасибо, Егор Францевич, – искренне поблагодарил император, сделав для себя вывод, что английского посланника можно смело выдворять из России.

– Не за что, – пожал плечами Канкрин. – Мне было очень интересно с вами поговорить. Вы – очень хороший слушатель, – польстил министр императору.

– Ага, – покивал государь. – А главного-то мы с вами и не решили. Где взять недостающие деньги?

– Остался один способ, Ваше Величество. Нужно отдать на откуп винную торговлю. По моим подсчетам, это принесет в год не меньше десяти миллионов. Желающих взять откупа достаточно. Если сделать это сейчас, у нас будут деньги, чтобы сделать первое перечисление Ротшильду. Ну, а до конца года поступят налоги, таможенные сборы.

Михаил Павлович встал, прошелся по кабинету. Потом обернулся к поднявшемуся министру:

– Егор Францевич, а нас не станут обвинять в том, что мы спаиваем Россию?

– Будут, – без колебаний ответил Канкрин. – Меня после повышения таможенных тарифов в одна тысяча восемьсот двадцать втором году уже назвали душителем свободной торговли. Что скажут теперь – трудно предугадать. Но я уверен – хороший хозяин не сопьется. Когда ему пить? От апреля до сентября в трудах праведных, да и потом тоже без дела не сидит. А плохой… что ж, значит, предопределено ему так.

– Хорошо, – сказал император. – Готовьте указ. Или он уже подготовлен?

– Вы проницательны, Ваше Величество. Все документы уже у Вашего секретаря.