Владислав Савин - Красный бамбук [СИ, черновик]

Третье – наша армия и флот должны быть самыми сильными в мире! Прости, Джек, но ваш план разоружения категорически не приемлем. Потому что беззубых не уважают. И военная сила должна будет остаться одним из действенных средств нашей политики – при условии ее умелого применения.

Четвертое – именно об этом применении. Избегать прямой конфронтации с Советами, но не стесняться в отношении их макак. То есть Вьетнам – до победы! И никаких силовых акций против СССР, его собственности и его граждан – по крайней мере, таких, которых можно связать с нашей страной. Слава господу, для грязной работы в этом мире еще хватает всякой швали!

Пятое – уделить особое внимание сбору информации касаемо «задверцев», их влияния на советскую политику, их технологий. И конкретно, касаемо персоны миссис Лазаревой – в идеале, нам должен быть известен каждый ее шаг! Это также относится к ее детям. Только, боже упаси, никаких силовых акций – а вот завязать с кем-то из них дружеские отношения будет очень полезно!

Шестое – программа развития в СССР и странах советского блока свободы и демократии. Опять же, никаких шпионских игр, для того есть отдельные структуры. А это пусть будет направлено исключительно на формирование у советских людей взгляда на Америку как на друга! «Актер хорош, когда он верит» – привлеките молодых идеалистов из Корпуса Мира, готовых свет просвещения хоть дикарям-людоедам нести.

Я ничего не упустил, джентльмены?

Дуайт Эйзенхауэр, Президент США.

Ощущение бездны, вдруг взглянувшей на тебя в упор.

Америка еще ничего не знает – и ждет моего обращения к нации. В котором я объявляю войну – Москве или Ханою. Три года назад американский народ призвал меня на службу в Белый Дом – в надежде что я, принявший капитуляцию у Германии и Японии, теперь сделаю это с Советами. Однако аксиома военного искусства, что война, которую объявляешь ты сам – должна завершиться твоей победой. А при картах на столе – далеко не факт, что мы сорвем банк. Если Райан сказал правду – но в игре с такими ставками не лгут и не шутят.

Национальная безопасность США – сколько раз мы произносили эти слова, оправдывая какую-то мелкую проблему. А сейчас ставка – само существование нашей великой страны, да и всего мира в целом. Если умники подтвердят информацию про Йеллоустоун. И скорее всего, она окажется правдой – не стали бы русские, или эти «задверцы» лгать в том, что мы можем проверить.

Если мы объявим войну прямо сейчас… На Ханой мы бросили все силы стратегической авиации на Тихоокеанском театре – и в настоящий момент едва можем сформировать из остатков пару сводных эскадрилий, готовых к немедленному удару. Про Европу и говорить не стоит – потери ВВС там будут катастрофическими. Теперь выясняется что и на море у русских есть козырной туз. И наша группировка во Вьетнаме попадает в исключительно тяжелое положение, ограниченная в снабжении (после Сайгона). Скорее всего, мы не сможем удержать Японию и наверняка потеряем весь Китай. Как и верные нам малые страны Европы. При том, что англичане и французы явно не желают нас поддержать. Все это можно было бы пережить, по прежнему сценарию – мы отступаем с потерями, накапливая силы, а затем… Но если правда – про Йеллоустоун, и вероятные удары по нашему побережью, то нас ждет катастрофа: мы окажемся в войне, лишенные тыла. После чего с нами даже не будут ни о чем договариваться – нас просто уничтожат.

Должен быть какой-то выход. Американцы – великая нация, совершенно не склонная к достоевщине, интеллегентскому нытью. «Что нас не убивает – делает сильнее». Мы пережили Депрессию, голодомор тридцатых. Что посоветуют умники – возможно, не худшим вариантом будет устроить искусственное извержение, чтобы обезвредить эту пороховую бочку под нашей задницей – пожертвовать тремя штатами, но вернуть свободу действий.

Русские могут быть отличными парнями, в чем-то даже симпатичными. Но ничего личного – хозяин в мире должен быть один. Потому, и здесь еще встанет вопрос, кто будет победителем – который получит все. Но сейчас – еще не время! Пока у нас нет превосходства, обеспечивающего победу. Если у Сталина и в самом деле – армия уже следующей мировой войны.

Мне не простят – заклеймят трусом, как двух моих предшественников. Но на мне ответственность за всю державу. Если Америка погибнет – то кто вспомнит о чьей-то храбрости?

Что я скажу нации – которая ждет сейчас моих слов?

Анна Лазарева. Июнь 1955.

Белая ночь в Ленинграде. Когда разводят мосты – и гуляют у Невы влюбленные пары.

– Рябов гад – говорю я – мы спектакль разыгрывали, а он… Сколько нервов вымотал – у меня, у тебя и у товарища Сталина!

Оказалось – живой он, и не в плену! Вьетнамцы его не бросили – раненого и контуженного, дотащили до ближайшей своей явки в соседней деревне. Подземные схроны, это вовсе не бандеровская монополия – и лежал там Рябов все время, пока его с усердием искали обе воюющие стороны. Поскольку еще и Саня Мельников вылез со своей дурацкой идеей про «куницына», то американцы заподозрили, что среди наших там был «задверец» – и устроили по всей прилегающей территории тотальный шмон при осадном положении. А так как та деревня была слишком близко к Сайгону, то даже связаться со своим штабом партизаны могли не сразу, хотя сумели как-то организовать лечение и уход за раненым. И уже после, когда схлынуло – целую операцию пришлось организовывать, чтобы Рябова вывезти. Сейчас он в Ханое, долечивается. А прилетит домой – пусть лучше не показывается мне на глаза!

– Героя, однако, заслужил – отвечает мне мой Адмирал – хотя, солнышко, товарищ Сталин со тобой солидарен. Сказав – хватит с него и ордена Ленина. Ну а я уже упросил заменить на Ушакова 1й степени.

Для тех кто не знает: хотя «Ленин» считается высшим среди советских орденов – но поскольку им могут наградить и секретаря обкома, и директора завода и прочих им подобных в мирное время, то у военных он ценится ниже чем даже «боевик» (Красное знамя – боевой) или «Ушаков». Кстати, Видяев за два потопленных авианосца тоже всего лишь Ушакова получил – поскольку давать вторую Золотую Звезду в условиях когда с американцами вдруг мир-дружба-разрядка, Сталин счел политически неудобным.

– Останется вечным каплеем до пенсии – говорит мне Михаил Петрович – а в трибунал его все же не надо. Поскольку победителей не судят.

Победители… Когда я, узнав про Рябова, воскликнула не сдержавшись – напрасно все устроили (про наш театр), то Сталин меня поправил:

– Нет, Анна Петровна, не зря. Поскольку теперь наш противник будет обязан учитывать в своих планах еще одну союзную нам сторону. Пусть пока невидимую – но могущую вмешаться на нашей стороне. А это будет крайне выгодно для СССР! Только вам, Анна Петровна, теперь эту ношу «посла иных сил» до конца своих дней придется нести.