Иван Оченков - Стрелок-2

– И не попрекают потом?

– За что? – искренне удивилась Ирма. – За то, что корову заработала?

Не выдержав последнего пассажа, Григорий согнулся от хохота и, упав на диван, от полноты чувств хлопнул себя по ляжкам. Максим какое-то время потрясённо молчал, пытаясь осмыслить услышанное, а затем махнул рукой и присоединился к смеху товарища.

– Если господа больше ничего не желают, я пойду? – осведомилась проститутка, обнаружив, что еда на столе закончилась.

– Ступай, голубушка, – хихикая, замахал руками жизнерадостный студент. – Мы тебя более не задерживаем!

Мастеровой тоже покачал головой, видимо, решив, что не желает вкладываться в будущее крепкое чухонское хозяйство.

– А ты, Аркаша?

Только что лишившийся невинности гимназист проводил первую в своей жизни женщину мутным взглядом, после чего, видимо, припомнив подробности произошедшего, выскочил из-за стола и опорожнил на пол желудок.

– Славно погуляли, – покачал головой Максим.

Перед обедом в камеру, где сидел Дмитрий, привели ещё одного «постояльца». Молодой человек в хорошем костюме с тонкими чертами лица и аккуратным пробором на голове был похож на приказчика или мелкого служащего и только его скользкий взгляд мог насторожить внимательного наблюдателя.

Верный себе Кот поначалу не обратил на вошедшего никакого внимания, давая тому самому проявить себя. Некоторое время послонявшись с независимым видом по камере, тот понял, что место ему выделять не собираются, и решил действовать самостоятельно. Внимательно ознакомившись с обитателями и, отметив для себя могущих быть опасными, он скоро выбрал жертву. Молодой мастеровой с щегольскими усиками, начинающими сливаться с покрывающей щеки густой щетиной, сидел, поджав ноги, на нарах, и штопал себе рубаху. На первый взгляд, всё было правильно. Имей сиделец вес, он бы поручил починку кому-то из нижестоящих, благо в последних не было недостатка. Так что новичок, придав себе ещё более внушительный вид, решительно двинулся завоевывать место под солнцем.

Будищев, будучи занят ремонтом, не сразу обратил внимание на идущего к нему арестанта. Рукав ему порвали ещё во время задержания, но за починку он взялся только сейчас. Не хотел показывать, что у него есть игла. Вообще, отношение полиции к арестантам поначалу его очень удивляло. Никто и не подумал забрать у него иглу или ремень, хотя было очевидно, что их можно использовать как оружие. Не стали изымать и лежащие в кармане несколько монет. Поначалу он думал, что это благодаря заступничеству Ефима, но оказалось, что в нынешних тюрьмах это всё разрешено. Имея деньги, можно было купить у регулярно приходившего разносчика продукты или какую-нибудь нужную в быту мелочевку. Заказать у хожалого чайник с кипятком. В общем, как и везде – человек со средствами имел куда больший вес, нежели без таковых.

Дмитрий скреплял разошедшийся шов крупными стежками, размышляя при этом, что, будь он дома, попросил бы заштопать Стешку. Хорошо относившаяся к нему девушка ни за что бы ни отказала и исправила прореху куда быстрее и аккуратнее. К тому же, наверное, ещё бы и постирала. Подумав об этом, он невольно вспомнил свой приход в дом, когда дочка Акима Степановича стирала и он застал её в мокрой сорочке на голое тело. Странно, на воле его куда больше привлекли пышные формы служанки Барановских – Глафиры – или крепко сбитой хохотушки Аксиньи, но в заключении мысли его все чаще возвращались к дочери хозяина квартиры.

– Слезай, дядя! – раздался совсем рядом чей-то голос, но замечтавшийся Будищев не сразу понял, что обращаются к нему.

– Слезай, говорю! – повторил новичок уже с угрозой.

Это была его вторая ошибка. Обычно местные уголовники, когда пытались что-то отжать у сокамерников, говорили подчеркнуто любезно, можно даже сказать – приторно вежливо. Так что этим он сразу продемонстрировал всем заинтересованным лицам свою неопытность.

Первая ошибка заключалась в том, что он вообще неправильно выбрал жертву.

Раздосадованный тем, как бесцеремонно прервали его воспоминания, Будищев, ни слова не говоря, встал со своего места и коротко без замаха ударил наехавшего на него новичка под дых, а когда тот согнулся от боли и неожиданности, резко добавил коленом в лицо, мгновенно отправив противника в нокаут. Стоя над поверженным врагом, Дмитрий даже хотел его немного попинать, однако, приглядевшись, счел это излишним. У новичка был явно сломан нос, залито кровью лицо и вообще, выглядел он настолько жалко, что желание бить его быстро улетучилось.

Неожиданный интерес к пострадавшему проявили блатные. Едва Будищев вернулся на своё место, к продолжавшему лежать парню подошли двое подручных Кота и, подхватив его под руки, утащили к авторитету. Там ему дали умыться, оказали, как могли, первую помощь, и принялись расспрашивать. Судя по всему, рассказ незадачливого молодого человека пришелся по душе главе местного преступного мира и избитому выделили место, подвинув какого-то мужичка. Впрочем, Дмитрий этого уже не видел, поскольку его имя снова выкрикнул заглянувший к ним в камеру хожалый. Делать было нечего, и гальванёр двинулся на выход, подумав, что идёт на встречу с дознавателем, но, как оказалось, к нему пришел адвокат, присланный Владимиром Барановским.

В последнее время Люси Штиглиц была совершенно счастлива. Раньше она боялась того времени, когда ей придется оставить институт благородных девиц и вернуться в отчий дом, где её мало кто любил, но теперь эти страхи казались ей детскими. Но курс обучения наконец-то закончился, экзамены были сданы и даже прошел выпускной бал, на котором она, против обыкновения, оказалась в центре внимания.

Хотя, дело было, конечно, не только в ней, но и в её брате – Людвиге. Недавние события, когда он оказался на волосок от гибели, были у всех на слуху и добавили молодому офицеру в глазах подружек Люсии изрядную долю привлекательности. Всем хотелось, если уж не потанцевать с ним, то хотя бы быть ему представленной, а потому вокруг Штиглицев кружил целый хоровод юных прелестниц. Всем им хотелось сказать своей «лучшей подруге» что-нибудь любезное, не забыв при этом стрельнуть глазками в сторону её брата.

Впрочем, и сама девушка не жаловалась на отсутствие внимания со стороны кавалеров. Во всяком случае, подолгу у стенки она не стояла, и её приглашали не реже иных выпускниц. Правда, юная баронесса, будучи девушкой неглупой, нимало не обольщалась на этот счет. Её отец был богатейшим человеком Петербурга, а может – и всей России, так что она с детства была завидной невестой. Откуда же потенциальным женихам знать, что papa не слишком-то любит свою младшую дочь.

Но всё это чепуха – теперь она выросла и стала барышней, а потому ей дозволено многое, что прежде было под запретом. Можно посещать подруг, театры, магазины, другие места. Не одной, конечно, но Людвиг любит гулять вместе с сестрой и всегда готов составить ей компанию. Вот и сегодня они катались на лодке, болтая о разных пустяках, потом зашли в лавку к пирожнику и угостились там совершенно восхитительными птифурами.