Иван Оченков - Стрелок-2

– Тихо ты, аспид! Дочку разбудишь.

– Если её гудок не поднял, то мне и подавно не удастся, – возразил Дмитрий с легкой усмешкой, но всё же сбавил тон.

– Мала она ещё, – сварливо отозвался старик. – Успеет ещё навставаться в рань.

– Так я разве против? – развел руками гость.

– Ишь ты, не против он!

– Вот что, старинушка. – Посерьезнел Будищев. – То, что ты мне угол сдать не хочешь – понятно. Девка молодая, красивая, пойдут слухи, чего доброго, а я тебе в зятья не набиваюсь. Но идти мне покуда некуда, так что пусть тут хоть вещички мои полежат. Хотя бы пока я квартиру не найду.

– Что угол найти – деньги надобны! – наставительно отозвался Степаныч. – Ты ещё и дня не отработал на фабрике-то.

– Про деньги – не твоя печаль. Главное, чтобы квартира была чистая и без больных. И хозяева в мои дела не лезли.

– Я гляжу, средств а у тебя есть? – вопросительно изогнул бровь Филиппов.

– Мал-мал имеется, – не стал отпираться Дмитрий.

– Пять рублёв в месяц!

– Старый, ты охренел, или свою халупу с Гранд-отелем перепутал?

– Не нравится, пойди в ночлежку. За полтину целый месяц ночевать сможешь, правда, с соседом. А ежели целковый* не пожалеешь, так нары только твои будут.

– Фигасе у вас в Питере цены!

– Столица. Понимать надо!

– Три рубля.

– Под мостом только если.

– Тогда, чтобы с харчем.

– Само собой. Дочка все одно готовит, однако же, приварок в заводской лавке покупать будешь.

– Какой ещё, «заводской лавке»?

– Эх ты – деревенщина! Знамо дело, в какой. Жалованье-то в конце месяца платят, а чтобы мастеровые, значит, с голоду ноги не протянули, для них хозяева при заводе лавочку держат. Там в счет будущего скупаться можно.

– Втридорога?

– Бывает и такое, однако наш Пётр Викторович, дай ему Бог здоровья – барин добрый, и людей почем зря не обижает. У него и наценка божеская и тухлятину его приказчики не продают, как иные.

– А вот этот момент я упустил, – пробормотал парень, затем задумался и коротко мотнул головой. – Идёт!

– Половину вперёд!

После этого они обменялись рукопожатиями, и мятая трёхрублевка сменила хозяина.

– Значится так, – объявил повеселевший машинист. – Ты – мой племяш из деревни. Так всем и скажем. Понял?

– Понял, что тут непонятного.

– Тогда давай вчерашние щи доедим, да на работу пора.

– Ничего не имею против, ступай по холодку.

– Это как?

– А так. У меня день на обустройство, а на работу завтра.

– Эва как… прямо как благородному. И куда ж тебе цельный день?

– Ну как куда, осмотреться надо, одеться по-человечески, а то надоело, что на меня люди косятся, как на босяка. Есть у вас тут лавки или магазины? Только чтобы не слишком дорого, а то ты меня сейчас отправишь по простоте моей.

– Ага, видал я таких простаков, – хмыкнул Степаныч. – Только на что тебе в лавку? Ступай уж сразу к старьёвщику, раз денег немного. У них всяких вещей много, может и подберешь себе что.

– Ладно, уговорил, чёрт красноречивый. Так я и сделаю.

––––––––––-

#Целковый – просторечное название серебряной монеты в один рубль.

Лавка старьёвщика Ахмета располагалась во дворе одного из доходных домов, находящихся поблизости от рабочей слободки. Можно было сказать, что лавка стояла на незримой границе между ареалами обитания «чистой публики» и «мастеровщины» – так презрительно назывались в Российской империи рабочие фабрик и заводов.

Владелец заведения – старый татарин в мягкой войлочной шапочке на абсолютно лысой голове, встретил нового клиента настороженно, но любезно.

– Что угодно? – без улыбки на широком морщинистом лице осведомился он.

– Приодеться бы мне, – пожал плечами Будищев, пытаясь разглядеть, висящую на множестве стоящих вдоль стен вешалок, одежду.

– Чек якши*, – покивал головой старьёвщик и отставил в сторону счёты. – Но, позволено ли мне будет спросить, какими средствами вы располагаете, молодой человек?

– Средств у меня мало, а потому одежда должна быть хорошая!

– Ишиксез**, вы пришли по адресу! Клянусь Аллахом, ни у кого во всем Петербурге вы не найдете таких хороших вещей, по таким смешным ценам.

– Нельзя ли посмотреть?

– Пожалуйста! Вот, будьте любезны, хороший фрак. Его принесла вдова одного чиновника – достопочтенная госпожа Брунс. Её покойный супруг, пока был жив, разумеется, часто получал награждения за службу и они могли себе позволить хорошие вещи. А когда он, мир его праху, скончался…

– Дядя, оставь себе этот фрак! Вдруг сам скопытишься, а парадного лапсердака нет.

– Да зачем же так нервничать! Это очень хорошая вещь…

– Ну и куда я его одену?

– А мне почем знать? Вы же не сказали, зачем вам одежда! Сейчас часто бывает, что студенты одеваются как мастеровые, а купцы – как благородные господа. Клянусь Аллахом, я сам такое не раз видел!

Хотя терпение никогда не было среди сильных сторон Дмитрия, он всё же сдержался.

– Значит, так! Мне нужен костюм или хотя бы пиджак взамен этого. Ну и картуз другой.

– Да, вашему головному убору не повезло. Может быть, предложить вам шляпу?

– Может, я в другую лавку пойду?

После этих слов татарин сообразил, что перегибает палку и вытащил на свет божий несколько разных сюртуков, поддевок, пиджаков и даже куртку от студенческого мундира с орлёными пуговицами. Причем, взгляд у старьёвщика оказался настолько наметанным, что всё предложенное было Будищеву почти впору. Быстро перебрав лежащую перед ним гору одежды, парень выбрал добротный сюртук темно-коричневого сукна и пиджачную пару из клетчатой шотландки. И то, и другое было слегка великовато, но совершенно не попорчено молью, как многие другие вещи, и не испачкано.

– Чутка бы поменьше, – разочаровано вздохнул требовательный клиент.

– Аллах с вами, – всплеснул руками хозяин лавки. – Всё очень хорошо! Просто пойдите к портному и вам всё подгонят по фигуре, так что все будут думать, будто это сшито на заказ!

– И сколько?

– Ну, если вы мне оставите …

– Нет, дядя, мне ещё на завод в чём-то ходить надо.

– Вы работаете на заводе и хотите носить такие вещи! Двенадцать рублей за костюм и пять за сюртук!

– Фигасе! Уважаемый, я там не директором работаю, и не инженером.

– Тогда зачем вам такой костюм?

– Затем, что у тебя джинсов нет! Пять рублей за костюм и два за лапсердак!

– Ай, шайтан, хотите меня без ножа зарезать! Но так и быть, я готов скинуть до пятнадцати…

Жаркая торговля длилась ещё некоторое время, пока, наконец, высокие договаривающиеся стороны не сошлись на двенадцати рублях с полтинной и новом картузе в придачу. Старьёвщик сначала пытался всучить неподатливому клиенту изрядно поношенную дворянскую фуражку с круглым пятном*** от кокарды на выцветшем околыше, но после красноречивого взгляда Дмитрия, тут же извинился, и принес простой, но добротный картуз с матерчатым козырьком.