Джон Ширли - BioShock: Восторг

– Да, стыдно за Гриви – он вел себя слишком самоуверенно, ходил повсюду, как хозяин. Они чуть и Билла не забрали заодно.

– Я не знаю. У меня плохое предчувствие обо всем этом, шеф. Я благодарен вам за то, что вы доверили мне этот пост. Но лучше мне было оставаться в Штатах и, знаете, заниматься чем-то другим…

– Ты и я, мы со значками, приятель, и слишком стары, чтобы что-то менять, – он отчетливо видел, что Харкер напуган, очень напуган. – Что это? В смысле, есть что-то, что выбивает тебя из колеи. Что-то вполне определенное. Почему ты позвал меня?

Харкер раздраженно потер большим пальцем поросль двухдневной щетины и полез в ящик стола. Он достал оттуда пистолет, встал, спрятал оружие в карман пиджака и произнес:

– Я покажу вам, пойдемте.

Они вышли в коридор, где терпеливо ждал Карлоский с дробовиком в руках. Салливан держал этого русского при себе, когда Великий в нем не нуждался. Вчера его дробовик разорвал сплайсера-паука на две половины и спас шкуру Салливана.

Карлоский кивнул Харкеру, тот лишь хмыкнул и прошел мимо него, топая по коридору на своих коротких толстых ногах, держа одну руку в кармане на рукояти пистолета.

Старший констебль провел их за угол, мимо черного охранника, который открыл перед ними дверь, ведущую в тюремный блок. Они прошли вдоль ряда запертых камер. В тех, что находились по левую сторону, содержались мутанты с низким уровнем ЕВы, их можно было держать под стражей. Они бесконечно болтали и выпрашивали плазмиды. Одна дикого вида женщина с изуродованным мутацией лицом плюнула в посетителей через зарешеченное окошко двери.

Это место было куда грязнее и безумнее «Персефоны». «Изоляционный объект» не был переполнен обезумевшими сплайсерами, а всего лишь политическими заключенными.

Наконец-то Харкер остановился у пятнадцатой камеры, возле которой стоял, опираясь о металлическую стену, крупный констебль с взволнованными синими глазами и плотоядной улыбкой, в руках у него был Томми-ган.

– Здор'ово, шеф, – сказал Кавендиш.

– Чуть меньше часа назад, – начал Харкер тихо, когда Салливан и Карлоский нагнали его у двери камеры, – мы доставили сюда свихнувшегося сплайсера. Он был наполовину раздет, лицо сильно искажено из-за плазмидных мутаций, все как обычно. Когда мы нашли этого говнюка, в одной руке он держал вроде какой-то рыболовный крюк весь в кровище, а во второй – женскую голову. Ее голову, отрезанную от тела, вы понимаете? Прямо под подбородком! Ровно так! Брюнетка. Должно быть, была красавицей. Мне кажется, я мог видеть ее в «Форте Веселом», у шеста в клубе, – он облизнул губы, смотря вперед, на восемнадцатую камеру. – Ну, этот сплайсер как бы прижимал эту голову к груди, как ребенок куклу. Он храпел! Пат Кавендиш надел на него наручники и попытался разбудить, но парень был слишком истощен. Так что Патрик вызвал подмогу и доставил этого сукиного сына сюда, посадил его в семнадцатую камеру. Голову отправили в морозильник, на случай если вы захотите ее опознать.

– Ну да, – пожал плечами Салливан, – не первый сплайсер-убийца, которого мы тут закрываем. Достаточно безумный, но многие из них такие. У него, наверное, закончилась ЕВа, он устал, его плазмиды нуждались в перезарядке, решил вздремнуть… вот вы и поймали его. Райан сказал отправлять таких ребят Гилу Александру для этих… экспериментов. Суд проведем завтра утром…

Кавендиш презрительно хмыкнул:

– Друг мо-о-й! Вы , кажется, все неправильно поняли!

Салливану не нравился тон Кавендиша. Да что там, ему не нравился Кавендиш в принципе. О таких говорят «в семье не без урода». Наполовину ирландец, наполовину саффолкский брит. Оскал волчий. Любил бить заключенных. Зато был хорош в бою.

– У него ничего не заканчивалось, – продолжил Кавендиш, – напился он до отключки. В смысле, пахло от него так. И проснулся он с полным зарядом. В последний раз, как я смотрел, он был в восемнадцатой.

– То есть, в последний раз, когда ты смотрел?

– Появился новый плазмид на рынке, – сказал Харкер почти шепотом, его взгляд метнулся к восемнадцатой камере, – скорее на некоем черном рынке. Фонтейн не выпустил это в открытую. Этот плазмид сводит покупателей с ума в рекордно короткие сроки. И при этом делает их самими опасными существами во всем городе, если задуматься. Но, мне кажется, что они слишком безумны, чтобы использовать это против Совета. Слишком подчинены своим импульсам…

– Что использовать? – нетерпеливо спросил Карлоский.

– Они могут исчезать, – сказал Харкер, – и появляться... в другом месте! Это парень, он покидает свою камеру, когда ему угодно! Пат, как называют этот плазмид?

– «Телепорт».

И в этот самый момент тягучий звук заставил их повернуться к восемнадцатой камере. Странные черные частицы парили в воздухе, вспышки энергии принимали форму человека, звук все нарастал, а потом вдруг хлопнул и прекратился – из ниоткуда появился мужчина. Он был босым, голым до пояса, весь его гардероб составляла одна грязная, окровавленная рубашка. Волосы у него были неровно стриженные, каштановые, а вот разобрать черты лица оказалось практически невозможно из-за уродливых угловатых наростов. Один из них даже полностью заслонил его левый глаз.

– Эй, чертовы псины, все продолжаете будить меня! – зарычал он так, что из его рта, полного желтых зубов, полетела слюна. – Я просто хочу выспаться, черт вас дери! А-а-а-а, вы задницы с этими красивыми значочками! Я хочу себе один такой!

Карлоский, Кавендиш, Харкер и Салливан – все они прицелились в сплайсера. Но Томми-ган, дробовик и два пистолета смотрели на пустое место.

Сплайсер просто телепортировался. У него все еще было полно ЕВы, так что он исчез и появился вновь, но теперь уже за спиной у Карлоского. Он дернул Карлоского за волосы, радостно улюлюкая, но стоило русскому повернуться к нему с дробовиком, тут же испарился, мерцая…

И появился вновь, принес с собой неприятный запах, позируя, как какой-то танцор, стал между Салливаном и стеной. Он закричал на ухо мужчины, кудахтая:

– Приветик, шеф!

«Ублюдок ведет себя как какая-то мультяха», – подумал Салливан. Он попытался схватить сплайсера, но пальцы лишь прошли сквозь воздух, трещащий от энергии.

Шеф повернулся и увидел, как мутант одной рукой вырывает пистолет из рук Харкера, а другой срывает с него значок.

Салливан направил на сплайсера пистолет и выстрелил, но нажал на спусковой крючок на секунду позже – пуля прошла сквозь пустое место и срикошетила от металлической стены рядом с Харкером. Странный звук раздался вновь, вспышка света мелькнула за окошком восемнадцатой камеры.

Харкер издал жалобный, тихий вздох – звук, который вы никогда не ожидаете услышать от такого человека, – после чего захрипел, начал оседать вдоль стены, оставляя на ней кровавый след. Он упал лицом вниз, дергаясь, и застонал. Рикошет от выстрела Салливана ранил его. Причем серьезно.