Михаил Нестеров - Маршал авиации [litres]

– Как рядовой коммунист, вы, товарищ Северов, обязаны подчиняться в порядке партийной дисциплины установкам Центрального Комитета, – промурлыкал Афанасий Валентинович. – Или вы считаете себя выше этого?

– А вы считаете себя нерядовым коммунистом?

– Я ответственный работник ЦК! А ваше дело выполнять наши решения!

– А я исполняю приказы Верховного Главнокомандующего, кстати, являющегося также секретарем ЦК. И начальник политотдела генерал Брежнев действует в полном соответствии с его установками как в военном, так и в идеологическом плане.

– Но я выявил вопиющие факты! Политическая работа ведется формально! Процент коммунистов в войсках вашего контингента беспрецедентно низок, и товарищ Брежнев ничего с этим не делает, сидит сложа руки. Вернее, как раз не сидит, а подвержен моральному разложению…

– Давайте не будем бросаться такими словами. Вы, проверяя документы 7-го ГИАП, сделали вывод о формализме на основании того, что в планах замполита имеются повторяющиеся пункты. Естественно, есть виды работ, которые делаются каждый квартал, каждое полугодие. В 8-го ГИАП вы сделали вывод об отсутствии преемственности в планах, поскольку там повторяющихся пунктов не было. Что касается беспрецедентно низкого процента коммунистов, так надо было делить не на общее число военнослужащих, а на количество принадлежащих к Вооруженным силам СССР. Здесь объединенный контингент Евразийского союза, вы что, не знали? А личная жизнь генерала Брежнева вас вообще не касается, ничего предосудительного он не делает.

– Это возмутительно! – В мурлыканье проступили шипящие нотки. – Я буду жаловаться на вас в ЦК!

– Желаете прямо сейчас открыть дискуссию? – Северов поднял трубку. – Дежурный! Запрос на узел связи, соединить с Кремлем!

Общаться со Сталиным Кух не возжелал, хотя тут Олег немного блефовал. Уровень техники не позволял разговаривать на таком расстоянии по закрытой линии в режиме телефона, да и не стал бы он беспокоить Верховного по таким пустякам, но Кух купился и сдал назад.

– Я доложу свои выводы в Секретариат ЦК, там примут решение. До свидания.

Когда Афанасий вышел, Леонид Ильич вытер лоб платком и вздохнул.

– Не переживай, Леня, все нормально будет! – хлопнул его по плечу Петрович. – Сам только глупостей не наделай, а это все ерунда. Кстати, командир, а ты когда успел про его художества в полках узнать?

– Еще вчера вечером доложили. Ладно, проехали. Проблемы будем решать по мере их возникновения.

– Вам легко говорить, – проворчал Брежнев. – А мне выговор навесят или вообще…

– Ты скажи лучше, – вмешался Вологдин, – про все здешние события напишешь?

С этими словами Александр Алексеевич достал из своей полевой сумки книгу, Северов повертел ее в руках. Л. И. Брежнев. «Корея в огне. Записки фронтового политработника».

«Так, «Малой Земли», «Целины» и «Возрождения» здесь, похоже, не будет, но писательский зуд у него определенно имеется», – подумал летчик, а начальник штаба улыбнулся:

– Написано, по-моему, неплохо. Там, кстати, и про нас есть.

На этой оптимистической ноте Северов завершил совещание и отпустил своих заместителей.

Московский гость улетел в тот же день в Каракас, откуда отбыл в Старый Свет. К его отправке приложил руку ван Гиленс, который, из чувства солидарности с коллегами-военными или просто врожденной вредности умудрился пихнуть его на какую-то старую галошу, перевозившую в Одессу ценные породы древесины. Почему Афанасий не полетел на самолете, было совершенно непонятно, но факт есть факт. Потом коммандер признался, что наплел Куху с три короба про опасность лететь, про временное прекращение гражданских авиарейсов из-за возможности их перехвата американской авиацией, про ужасную погоду и какие-то бушующие в Атлантике циклоны и прочую чушь. Самое интересное, что английский «Гермес», вылетевший на следующий день из Каракаса в Нассау, действительно развернулся из-за плохой погоды.

Сам Северов оказался в столице Венесуэлы 7 марта, там проходил последний раунд дипломатических переговоров, которые вел Андрей Андреевич Громыко и в котором участвовали вернувшиеся с учений главы государств. Гости были весьма впечатлены увиденным и, разумеется, хотели бы иметь такую же технику на вооружении своих армий, но понимали, что их страны не настолько богаты, чтобы это себе позволить в нужных количествах. К тому же относительно недавно все желающие получили неплохую английскую технику по очень сходной цене. Советский заместитель наркома иностранных дел после пары часов охов и ахов поставил вопрос по-другому, а с кем, собственно, господа южноамериканцы собрались воевать? Друг с другом? И нет ли других, более насущных проблем, куда имеет смысл тратить деньги? Чего-чего, а дыр в бюджетах у всех присутствующих хватало, так что разговор перешел от военной техники к промышленному и торговому сотрудничеству. Многие были по рукам и ногам связаны американскими кредитами, их экономику плотно контролировали ухватистые янки, и это многих вполне устраивало. Поэтому Андрей Андреевич поманил вкусными пирожками вполне безобидных с виду предложений, создавая общую атмосферу взаимовыгодного сотрудничества, но потом вел переговоры с каждым главой государства по отдельности и при закрытых дверях. Это заняло пять дней, Северов в это время занимался вопросами военно-технического сотрудничества, армии и флоту Венесуэлы предстояло осваивать новую для них технику под чутким руководством инструкторов из стран Евразийского союза. Определенный интерес к этому продемонстрировали и ряд других государств, но их позиция была в большей степени выжидательной. Всем было ясно, что Колумбия копит силу не просто так, соседи хотели посмотреть за развитием конфликта. Наконец, Громыко завершил свои переговоры, а Северов утряс планы боевой подготовки.

Вечером 13 марта дипломат и генерал ужинали вместе. Андрей Андреевич должен был утром следующего дня улетать обратно, вот и решили спокойно поговорить. В саду трещали цикады, большие тропические бабочки слетались на свет фонарей, мужчины сидели вдвоем на открытой веранде дома, который президент Гальегос выделил для расширившегося представительства Евразийского союза, и неторопливо беседовали. Ужин, состоящий в основном из морепродуктов – рыбы, омаров и креветок, – был с аппетитом съеден, настал черед десерта.

– Жулики они, – усмехнулся Громыко и сделал маленький глоток ароматнейшего кофе. – Ни Дутра, ни Видела, ни Ролон нам не союзники. Да и остальные будут смотреть, что у нас здесь выйдет.

– Ну а ты бы на их месте как поступил? – пожал плечами Олег. – Даже если предположить, что они всей душой стремятся с нами сотрудничать и готовы гнать пендосов метлой поганой, то кто им позволит? Прихлопнут сразу! Но ты прав, с этими тремя мы каши не сварим. А с другой стороны, чем дальше, тем для них хуже, янки из них последние соки выпьют, и тут одно из двух. Либо откровенная диктатура, либо смена правительства.