Игорь Валериев - Ермак. Личник

Спасало город от засилья уголовщины только то, что полицмейстером последние два года служил ещё один фанатик полицейской работы - Чернов Александр Михайлович. Приказом военного губернатора Приморской области с июля одна тысяча восемьсот девяностого года на него было возложено исполнение должности Хабаровского полицмейстера и «заведование ссыльнокаторжными временного Хабаровского отделения Сахалинской каторги», а с января девяносто первого года он был назначен Хабаровским полицмейстером.

Из анализа периодической печати и из личного общения с господином Черновым я убедился, что Александр Михайлович является настоящим профессионалом. За каких-то два года Александр Михайлович прославился в городе, как успешный борец с криминалом и как активный сторонник повышения профессионального уровня полицейских. Особо следует отметить в деятельности Чернова тот факт, что, будучи Хабаровским полицмейстером, им был составлен проект «Положения о школе околоточных надзирателей и городовых», предполагавший создание такого учебного заведения в Хабаровске. Основным назначением школы определялась подготовка служащих на должности околоточных надзирателей и городовых для полицейских учреждений всего Дальнего Востока. На настоящий момент этот проект лежал на столе наместника, и я думаю, что Николай его утвердит и найдёт деньги.

Немаловажное значение, по моему мнению, также имеет активное участие Чернова в общественной жизни Хабаровска. Им составлены проекты санитарно-исполнительной комиссии, городского приюта для престарелых и инвалидов, приемного покоя. Кроме этого, Александр Михайлович уже создал и возглавил Вольное пожарное общество на общественных началах. И уже не один пожар был ликвидирован, благодаря этому обществу.

- Дан, я к следственному приставу Банкову, - сообщил Петру Данилову, одевая полушубок. – Буду через час или чуть позже. Юрия Петровича иногда трудно найти.

Дан кивнул головой, продолжая что-то писать. Затянув портупею и надев папаху, я подошёл к своему столу и перенёс стопку бумаг на стол Данилова.

- В аналитику внесёшь информацию отсюда, - я карандашом стал отмечать абзацы в прессе и справках полицмейстера и начальника отделения корпуса жандармов. – Потом должны принести справку по ходу строительства железной дороги от Владика. Перепишешь основные цифры. И разберешь всё, что по вчерашнему дню ещё придёт.

- Хорошо тебе, Ермак, - произнёс мой внештатный секретарь, просматривая мои отметки на бумагах. – Взял и ушёл. А мне тут корпи над справкой. А сегодня у нас свободный день от дежурства и тренировка.

- Можем поменяться, Дан. Тебе надо съездить к следственному приставу и узнать считает ли он, что смерть врача Беркмана и его служанки Ермиловой произошла от естественных причин или, всё-таки, возможно убийство. Закончишь быстрее, чем справку.

- Ну, уж нет, Ермак. Я что тебя не знаю?! Ты же потом столько вопросов мне задашь, на которые я не смогу ответить. А потом всё равно сам поедешь к приставу. Так что езжай уж сразу. Нечего мне баловством заниматься. Надо великие бумажные дела творить.

- Спасибо, что разрешил, - я шутливо козырнул Дану и, развернувшись кругом, направился к двери.

- Пользуйтесь моей добротой, Ваше благородие, - усмехнулся мне в спину Данилов и еле успел увернуться от карандаша, который я с разворота метнул в него.

- Ну, вот опять точить. И грифель внутри наверняка поломался, - забубнил Дан, поднимая с пола карандаш, который отскочил от стены, пролетев совсем близко с его макушкой.

- Тренируйся военному делу настоящим образом в любое время, казак. Это уже стало для всех личников аксиомой, Петр Дмитриевич, - наставительно произнёс я и, улыбаясь, покинул помещение.

До здания полицейского управления с его знаменитой пожарной каланчой было минут десять неторопливым шагом, но зная Юрия Петровича, который не любил сидеть на месте, отправился на встречу верхом. Вдруг придётся по городу искать.

- Утро доброе, Юрий Петрович, - войдя в кабинет Банкова, поздоровался я.

- Утро добрым не бывает, Тимофей Васильевич. Особенно в нашем учреждении, - коллежский асессор встал из-за стола и пожал мне руку. – Что Вас привело в нашу обитель скорби и печали?

- Я бы назвал эту обитель оплотом законности, Юрий Петрович, - ответил я, вернувшись к вешалке, снимая верхнюю одежду.

- С соблюдением законности в нашем городе пока проблематично. И Вы пришли, наверняка, узнать о каком-нибудь случае нарушения закона. Я прав, Тимофей Васильевич?

- Правы, Юрий Петрович, - я сел на указанный мне Банковым стул. – Правда, не знаю, было ли нарушение закона, поэтому и пришёл к вам посоветоваться.

- Внимательно слушаю, Вас, - следственный пристав, сцепив пальцы рук, лежащих на столе, внимательно посмотрел на меня.

- Дело в том, Юрий Петрович, что в справке, которую представило вчера ваше управление, присутствовало сообщение о смерти врача Беркмана Иосифа Брониславовича, а сегодня я получил данные о происшествиях за последние сутки, где есть информация о смерти Глафиры Петровны Ермиловой. Насколько я понял, она работала служанкой у Беркмана. Согласитесь, две смерти людей, которые были тесно связаны между собой, произошедшие подряд - пусть даже и естественные, вызывают обоснованные подозрения?

- Тимофей Васильевич, - коллежский асессор весь подобрался. – Признаюсь, информация о смерти Ермиловой прошла мимо меня. Что там случилось?

- Юрий Петрович, в справке было отражено, что сегодня утром муж обнаружил на крыльце дома свою мёртвую жену.

- Интересно, мне об этом не сообщили. Видимо, сочли смерть естественной, - Банков задумался. – Тимофей Васильевич, действительно, две смерти подряд врача и его служанки вызывает подозрение. Что Вы хотите от нашей службы?

- В первую очередь хотелось бы более подробно узнать о Беркмане и Ермиловой.

- Что же, Тимофей Васильевич, это не трудно. Проживали они в нашем городе давно, и мне прекрасно известны, - коллежский асессор позвонил в колокольчик и, дождавшись, когда в кабинет заглянет кто-то из служащих, попросил принести чаю.

Дожидаться заказанного чая я не стал и попросил Банкова продолжить рассказ.

- Тимофей Васильевич, практикующий врач Беркман из осужденных после польского восстания в шестьдесят третьем году. Из дворян Виленской губернии. Обучался в Варшавской главной школе, созданной директором Комиссии по делам религии и народного просвещения Александром Велёпольским по указу императора Александра Второго на базе Медико-хирургической академии. Примкнул к восставшим. В основном занимался лечением бунтовщиков. За это получил четыре года каторги. После отбытия наказания, долгое время работал в Иркутске. Десять лет назад переехал в Хабаровку. Занимался вольной медицинской практикой. Пользуется, точнее пользовался большим успехом, особенно, в вопросах лечения мигрени из-за своих лекарственных средств на основе спорыньи. Их он делал в своей лаборатории.