Игорь Валериев - Ермак. Личник

Закончить фразу я не успел, так как был резко прерван Николаем:

- Тимофей Васильевич, я надеюсь, вы этого не отразили в своём докладе?

- Никак нет, Ваше императорское высочество, данное крушение, как покушение я не рассматривал.

- И не надо. Перейдите к следующему, - цесаревич ободряюще, но с холодными глазами улыбнулся мне. А барон Корф, достав платок, начал вытирать свой вспотевший лоб.

- Ваше императорское высочество, два следующих покушения на вас имеют ярко выраженный японский след. Японский самурай-полицейский, японский стрелок с оптической винтовкой на острове. Телеграмма мне вашего отца с сообщением, что японский след подтверждается. Возможно, и вам он что-то сообщил, - я вопросительно посмотрел на цесаревича, но тот махнул мне рукой, чтобы я продолжал. – У меня мало информации, в основном из газет и учебников, но из того, что узнал, считаю, что данные действия могли были организованы партией войны в Японии. Не примите, Ваше императорское высочество, мои следующие слова навеянными навязчивой идеей, но, по моему мнению, военные чиновники в правительстве Японии, особенно флотские, находятся под сильным влиянием Англии. Это можно объяснить тем, что морской офицерский корпус страны восходящего солнца обучается в основном в Англии.

- О том, что англичане и политически, и экономически доминируют здесь, я вам, Ваше императорское высочество, рассказывал, - вступил в разговор барон Корф. – О том, что британцы буквально кормят Японию с руки, тоже. Наши дипломаты пытаются противостоять этому. Частично удается. Вот уже десять лет наш дальневосточный флот зимует в Нагасаки. Но не всем это по нраву. Англичанам точно.

- Андрей Николаевич, я смотрю, вы заразились от сотника сильнейшей англофобией, - шутливым тоном произнёс Николай.

- Фобия, не фобия, - генерал-губернатор вновь протёр лоб платком. – А я вот не знаю, что бы случилось, если бы Вы в Японии погибли, или потом бы там между островов убиты были. Даже и предположить не могу, как бы Его императорское величество отреагировал бы. Война бы, наверное, была.

- Она и так скоро будет, - машинально произнёс я и мысленно прикусил себе язык.

- Какая война, Тимофей Васильевич? – напряженно спросил цесаревич.

- Между Японией и Китаем за обладание Кореей, - ответил я.

- Вух… Напугали Вы меня, Тимофей Васильевич, - генерал-губернатор вновь воспользовался платком. – И откуда такие сведения?

- Воинственный настрой японской прессы, казаки гутарят между собой, корейцы в последнее время всеми правдами и неправдами пытаются вывезти сюда своих родственников. Много китайцев в эту зиму не вернулись на родину, остались в городе. И так повсюду от Владивостока до Хабаровска. Мне Тарала рассказывал, - я на секунду задумался, а потом продолжил. - Скоро придёт первый обоз из Сретенска. Думаю, и от него до Хабаровска картина будет такой же. Корейцы и китайцы знают, какие зверства творят японцы. Помнят их пиратские набеги.

- А вы, Андрей Николаевич, что скажите? – Николай обратился к генерал-губернатору.

- Честно говоря, не знаю, что и сказать. По МИДу из Японии каких-либо сообщений не было. Но, Тимофей Васильевич, прав, что-то такое в воздухе крутится.

- И когда война, Тимофей Васильевич? – спросил уже меня цесаревич.

- Думаю, не раньше весны следующего года.

- И что же будем делать…, - наследник престола задумался. – Так, Тимофей Васильевич, давайте-ка сначала закончим с докладом, а потом вернёмся уже к теме японско-китайской войны.

- Слушаюсь, Ваше императорское высочество, - я сидя, кивнул головой. - Последнее, готовящееся и предотвращённое покушение на вас, также хорошо финансировалось и снабжалось, вплоть до подлинных британских паспортов. Террористы заранее имели данные о контрабандистах и ссыльных на Дальнем Востоке, что говорит о наличии здесь их информаторов. Да! Ещё. Сегодня из Благовещенска по телеграфу пришёл краткий отчёт о дополнительном допросе французского гражданина Нино. Революционеры, которые проживали у него, также имели британские паспорта, представились агентами фирмы «Бриторус» в Лондоне и передали Эмилию Францовичу письмо от директора этой фирмы, написанное его рукой. Либо подделка, либо у нигилистов-революционеров такие связи, либо…

- Всё понятно, Тимофей Васильевич. В докладе этот вопрос отражён?

- Так точно, Ваше императорское высочество. Всё тезисно изложено.

- Какие-нибудь предложения представлены?

- Да, Ваше императорское высочество. Предложение о создании, на Дальнем Востоке специальной группы, которая будет комплексно работать, как по революционной деятельности, так и по шпионской.

- Данное предложение хорошо обосновано? – поинтересовался генерал-губернатор, которому как любому чиновнику, расширение штатов всегда в копилку.

- Нет, Ваше высокопревосходительство. Только обозначено, - ответил я барону Корфу.

- Надо всё подробно расписать. Цели, задачи, функции, штаты, обеспечение и всё такое-прочее. Недели хватит?

- Хватит, Ваше высокопревосходительство.

- Ну что же, тогда будем считать, что доклад закончен. Его вы мне вместе с бумагами оставляете, - произнёс цесаревич. - Большое спасибо, Тимофей Васильевич.

Глава 17. Бал.

Я намылил мочалку, после чего стал надраивать себя, вспоминая события последних трёх недель.

Мой доклад по финансированию революционеров только им не закончился. После того, как обсудили возможность скорой японско-китайской войны, я всё же решился обратиться к цесаревичу ещё с двумя проблемами.

- Ваше императорское высочество, знакомясь с программами революционных организаций, я отметил, что экономической основой для революции, по мнению народников, марксистов, является бедственное положение крестьян и рабочих. Про последних Маркс в своём манифесте написал, что «пролетариям нечего терять кроме своих цепей». И я о чём подумал…

- О чём же, Тимофей Васильевич? – заинтересовано спросил меня Николай.

- А нельзя ли на государственном уровне законодательно провести реформы, которые бы улучшили положение тех же крестьян и рабочих. Их в населении Российской империи почти девяносто процентов. А если человек сыт, одет, обут, имеет крышу над головой, возможность спокойно продолжать свой род, имеет уверенность в завтрашнем дне и то, что его экономическое положение и через десять лет не изменится, то такое общество не будет подвержено революционным волнениям, - я замолчал и перевёл про себя дух.