Валерий Гуминский - Найдёныш. Книга 2

— Достаточно, — прервал волшебство Назаров. — Зажмите ладонь, гасите пламя. Все, теперь никаких экспериментов до завтрашнего дня. Я серьезно. Вам сейчас покажется, что сможете изменить суть вещей, начнете пробовать строить плетения… Не советую. Может плохо кончиться.

— Невероятно, — сдерживая эмоции, произнес князь, послушно исполняя приказ волхва. — Ощущения, словно к настоящему волшебству прикоснулся. Что вы сделали, Анатолий Архипович?

— Начал активизировать все точки, связывая их в единую систему, — пояснил подполковник. — У вас разорваны связи между центром и периферией. Я перенаправил потоки из пуповины напрямую к «роднику». Действительно, акушер поспешил с инициацией. Нужно было дождаться раскрытия всех энергетических центров и активизации точек, которые начинают действовать снизу. Главный канал был перерезан, Сила не нашла выход в Правь. Я просто хотел убедиться, что Дар не пропал от бездействия за столько лет. Он у вас есть, и я помогу его разбудить.

— Буду вам признателен, господин подполковник, — сдержанно кивнул Шаранский.

Внезапно он насторожился и вытянулся в седле. Впереди возникла какая-то суматоха, авангард застопорил движение, а к князю торопливо подъехал один из бойцов.

— Донесение от капитана Зайковского, — доложил он. — Разрешите, ваше сиятельство, обратиться к господину подполковнику?

— Разрешаю, Сидоренко.

— Велено передать: в паре километров сигнальная система зафиксировала скопление живой силы противника, — четко доложил боец. — Не менее сорока человек. Возможна засада.

— Понял, — кивнул Назаров и посмотрел на князя. — С вашего позволения…

— Да, ступайте. Я распоряжусь приготовиться к бою, — мигом подобрался Шаранский.

Албазин, июнь 2009

— Как же здесь скучно! — капризно пробурчала девушка, перебирая в хрустальной вазе печенье. Остывающий чай и розетка с джемом так и остались нетронутыми. — Галя, ну почему меня сюда сослали? В чем я провинилась? Галя — дородная женщина лет сорока с широким добродушным лицом и редкими веснушками на лбу и мочках ушей, скрестила мощные руки на груди и прислонилась к высокому шкафу-пеналу, на полочках которого стояла разнообразная кухонная мелочь. Не торопясь с ответом, она смахнула с боковины шкафа невидимые пылинки.

— Волю батюшки не оспоришь, Тамарочка, — наконец, сказала она. — Думаешь, я сама была рада променять Петербург на Албазин? Но у меня контракт на десять лет. Заканчивается через четыре года. Как раз выйдешь замуж, и я стану свободной, — пошутила женщина.

— Замуж? — фыркнула Тамара. — Боюсь, в этой дыре я останусь старой девой. Шутку оценила, спасибо. Не могу только понять, почему папа пошел на такой шаг? Даже не объяснил свое решение. Может, это все из-за мамы?

— Твоя матушка здесь не при чем, — решительно сказала Галина. — Насколько я знаю, решение отправить тебя в Албазин принадлежит не только Константину Михайловичу.

— Мне от этого не легче, — отрезала девушка, с раздражением сломав парочку печенюшек. — Что делать теперь? Подруги остались в Петербурге, а я с трудом схожусь с людьми. Новая гимназия — унылое скопище местечковых девиц из дворянской знати. Мало того, эта охрана постоянно за мной ходит, как привязанная. Иногда смешно становится. За ворота просто так не выйти. Сразу два бугая пристраиваются, и топают, и пыхтят!

— Привыкнешь, Тамарочка, и друзей себе найдешь, — грустно улыбнулась женщина. — Ты поела бы? До обеда еще долго, в такую рань встала.

— Хочу прогуляться, — решительно встала Тамара и тряхнула головой, отчего толстая коса с ярко-алым бантом на кончике метнулась из стороны в сторону, словно язык пламени. — И прикажи Тимофею, чтобы своих топтунов не посылал за мной. Пусть магический датчик навесят и следят из особняка. Люди здесь не идиоты, сразу поняли, что непростая особа поселилась.

— Хорошо, — скрывая улыбку, сказала Галина. — Переоденься, а я поговорю с господином капитаном.

Через двадцать минут девушка в легком светло-зеленом платьице и в босоножках в тон вышла за ворота двухэтажного особняка и осторожно покрутила головой. Охрана, постоянно находящаяся в маленькой беседке, обвитой дикой виноградной лозой, даже не шелохнулась, провожая Тамару взглядом, не сулящим ей, однако, легкой жизни. Валентин — волхв из ее окружения и соглядатай папочки — перед уходом провел несколько манипуляций: навесил «маячок» на ауру девушки, на шею накинул амулет-капельку, и вдобавок ко всему облачил ее в паутину плетений. Мало ему трех силовых колец на руках и браслета, генерирующего защитное поле от огнестрельного и холодного оружия! Не девушка, а новогодняя елка. Фонит, наверное, на весь район.

Она откинула ненужные мысли, словно решившись, повесила на плечо маленькую дамскую сумочку и медленно зашагала по улице, с любопытством разглядывая нарядные, солидные крыши и вторые этажи особняков, нижняя часть которых была скрыта от постороннего взгляда плотными зарослями кустарников за высокими коваными заборами. Тротуары здесь чистые, ни единой соринки, ни окурка, ни листочка. Дворники свою работу выполняют добросовестно. Мусорные баки, все как один, выкрашены в веселый оранжевый цвет, промаркированы цифрами и задвинуты в специальные ниши в заборах. Чтобы прохожие даже не замечали раздражающих взгляд мелочей. Миленько, тихо, машины не рычат под окнами. Не понятно, почему так Тамару раздражал Албазин в первые дни приезда. Может, пасмурная погода, холодный ветер с Амура или совершенно другая обстановка, к которой привыкать и привыкать, так на нее повлияли? Папенька явно дал понять, что гостить ей здесь года три-четыре. Как раз до того момента, когда наступит пора поступать в университет. Странное решение родственников, которое до сих пор с недоумением воспринимается не только самой девушкой, но и всем окружением, приехавшим в Албазин. Вот почему Катьке повезло? Почему сестра осталась дома, а не поехала с ней? Теперь всех потенциальных женихов отобьет.

Тамара считала себя девушкой видной, на которую обращали внимание многие молодые люди Петербурга, и как только ей исполнилось четырнадцать лет, к папеньке напрямую выходили представители знатных боярских родов для установления контактов по будущему его дочери. Но Великий Князь, как сейчас говорят, всех отшил, а потом сплавил родную доченьку в амурскую дыру.

Легонько вздохнув, Тамара решила пройтись по улице, которая была настолько длинной, что по ней можно сразу выйти на набережную Амура. Заходить в закоулки она еще страшилась. Местных обитателей она уже знала по информации, переданной ей гвардейцем-капитаном Императорского полка охраны Марченко, тем самым Тимофеем, на которого ссылалась Галина. Марченко вместе с десятком гвардейцев, натасканных на охрану важных лиц, приехал вместе с небольшим штатом работников в Албазин, и теперь нес ответственность за жизнь и здоровье Тамары Суворовой.