Дмитрий Светлов - Охотник на кукушек [litres]

– Засада! Русские!

Тут не до раздумий, «ТТ-33» сам оказался в руке, и Костя, не целясь, всадил в возничего пять патронов. Троица пассажиров замерла в ступоре, по вторым саням вразнобой ударили пулеметы. Один из пассажиров неожиданно захохотал:

– Русише зольдатен!!! Ха, ха, ха! Пиф-паф лючший диверсант Суоми!!! Ха, ха, ха!

Тот, кто в погонах генерала, недовольно поморщился и пояснил:

– С нами подполковник германской военной миссии, вы обязаны его отпустить.

– Кто третий? – Костя ткнул пистолетом в лоб сжавшегося в комочек толстячка.

– Помощник-секретарь командующего округом Карьяла. Советую оставить в живых, он многое знает, – поспешил пояснить генерал.

Этих двоих следует доставить в контрразведку, а немец действительно имеет право выбора. Сейчас СССР – в жесткой блокаде, а Германия – единственный экономический и политический партнер. Как бы Сталин ни относился к Третьему Рейху, а дружить надо, ибо альтернатива закончится печально. Не просто так Антанта пытается столкнуть два государства, будущим союзникам необходимо спровоцировать войну между Германией и СССР.

– Парни, у нас немец! Кто может с ним поговорить? – обратился Костя к товарищам.

Но переводчик не потребовался, представитель Рейха улыбнулся и добродушно заговорил:

– Их ехать Россия, Ленинград пить водка, консулат и домой.

Используя захваченные упряжки в качестве наглядного пособия, бойцы запрягли еще четверо саней и через час прибыли к давешнему штабу полка. Пока татары боязливо разглядывали рослых, под стать верблюду лосей, отряд вместе с пленными и трофеями перебрался в автобус. Задание выполнено!

В Олонце начальник райуправления сразу бросился к телефону и лишь во время доклада «наверх» поинтересовался званием и должностью пленных. Далее последовала сказка. На вокзал подали курьерский паровоз с купейным вагоном, и литерный экспресс помчался в Ленинград. На въезде в город после Американских мостов маленький поезд свернул на идущую вдоль Военной улицы боковую ветку и остановился в крытом ангаре.

– Сначала пленные, затем отряд – в автобус! – крикнул с платформы майор.

Финнов увели под конвоем, а немца с объятиями встретила делегация консульства. Костя с товарищами вынес из вагона багаж, затем построил отряд для проверки оружия. В арсенале управления за следы нагара устроят разнос, а забытый в магазине патрон обернется взысканием.

– Зачем привезли гору финской обуви? – с ухмылкой поинтересовался майор.

– Для следующей операции, мы из-за них чуть не погорели.

– Это как?

– Шюцкоровцы носят коричневые сапоги с особой прошивкой по верху, а мы в обычных яловых, – пояснил Костя.

Немцы закончили обниматься, и подполковник вернулся вместе с переводчиком:

– Благодарю за наглядный урок! Восхищен! Прошу принять нагрудный знак диверсантов Вермахта.

Костя с интересом посмотрел на пикирующего орла в золотом венке, а подполковник продолжил:

– Он предназначался Райво Туймолайнену, но победили вы! В рядах элиты должны стоять лучшие!

Немецкий подполковник в сопровождении сотрудников консульства сел в автомобиль, а младший лейтенант милиции оказался в окружении товарищей.

– Красивый, давай прикреплю рядом с «Ворошиловским стрелком», – предложил Якимов.

– Ты что? – отшатнулся Костя. – Он со свастикой!

– Ношение значков, включая спортивные разряды, обязательно, а тебе его вручил представитель дружественной страны, – строго заметил майор.

Он прав, газеты и радио ежедневно вещают о советско-германской дружбе, и неприятие свастики выйдет себе дороже. О грядущем вторжении многомиллионной армии Рейха говорить бессмысленно, не поверят. Пришлось уступить, и товарищи прикрепили к груди значок диверсанта Вермахта первого класса. Майор придирчиво проверил правильность ношения и приказал отряду грузиться в автобус, при этом предупредил:

– Едем прямиком в общежитие, приказом начальника управления всем предоставлен трехсуточный отпуск!

Костя переждал радостные выкрики, после чего напомнил:

– Сначала необходимо сдать оружие и патроны.

– Сам сдашь, тебя уже ждет начальство, – ответил майор и подозвал забавный пикап.

Завидев на решетке радиатора величественную эмблему, Костя поинтересовался:

– Машина изготовлена на Рижском заводе «Руссо-Балт»?

– Ты что? При царе Русско-Балтийские заводы были в каждом портовом городе и почти все выпускали различную автотехнику.

– Выпускали только автомобили?

– Зачем? Строили линкоры и паровозы, аэропланы и велосипеды. Если хочешь, в воскресенье свожу на Ленинградский Балтийский завод.

– А почему его переименовали просто в Балтийский? – продолжал допытываться Костя.

– Потому что остался один, прочие отошли финнам, полякам и прибалтам.

– Немалая доля при разводе! – невольно воскликнул Костя.

– Не всем халява пошла впрок, – фыркнул майор.

– Заводы без металла работать не могут.

– Поляки с финнами осилили производство, даже авиастроение, а прибалты распродали станки, и цеха заросли лесом.

До этого Костя как-то не задумывался о танках и самолетах польского и финского производства. Делают нечто хреновенькое – и ладно. А тут – на тебе, соседям досталась в наследство совсем не слабая промышленность. Производство моторов, электротехники и радиоприборов не началось с нуля, а возобновилось на бывших казенных заводах Русской империи.

У входа в управления Костю встретила делегация во главе с секретарем начальника и чуть ли не бегом сопроводили к комиссару госбезопасности. За столом совещаний кроме начальников отделов сидела группа незнакомых гражданских, а чуть в стороне попивали чаек Жданов и Берия. Нарком поставил стакан и громко воскликнул:

– Посмотрите на героя, не успел приехать в Ленинград, как немцы повесили ему на грудь знак лучшего диверсанта!

– Исправляй оплошность, – подыграл Жданов, – отметь парня.

Начальник управления встал из-за стола и торжественно зачитал приказ:

– За успешное выполнение важнейших заданий Правительства младшему лейтенанту Мишутину вручается знак «Почетный сотрудник НКВД».

Присутствующие энергично захлопали, а Костя неожиданно поперхнулся и закашлялся до слез. Казус, но высокое начальство по-своему восприняло слезы. Знак «Почетного сотрудника» ценился в НКВД выше любого правительственного ордена, но не давал индульгенцию. По-своему понял и Жданов, начальственно обняв, похлопал по спине и тихо сказал:

– Ну, ну, будет. Ты честно служишь трудовому народу, а партия ценит преданных коммунистов. Встань прямо. – И прикрепил к груди знак.