Дмитрий Светлов - Охотник на кукушек [litres]

– Молодцы, парни, молодцы! Задайте шюцкоровцам жару! – снова воскликнул майор.

– Город защищает двадцатитысячный гарнизон, – осторожно заметил Костя.

– Загоним в подвалы и будем держать до белого флага!

Оптимист хренов. Как бы самим не пришлось прятаться в подвалах. Идейные бойцы за Великую Финляндию запросто могут взять количеством. Напьются спирта и попрут грудью на пулеметы. Но тут на мост выехали танки «Т-26» с санями на прицепе. Мешки с песком! Однако события начинали приобретать вид продуманной операции. В несколько минут мост перед домиком коменданта перекрыла баррикада, обеспечив надежную связь маленького гарнизона с основными силами. Тем не менее в городе много пушек, а мешки с песком против снарядов не устоят, и Костя заметил:

– Снесет артиллерия вашу баррикаду.

– Для того и залезли на башню, – усмехнулся майор. – Засекаем позицию и сразу накрываем минометами.

Хитро придумали, ничего не скажешь! Финны обязательно клюнут на приманку и получат в ответ прицельный залп батальонных минометов. Безопасность маленького гарнизона тоже продумана, благодаря фланговому прикрытию любая атака изначально обречена на провал. Костя поднес к глазам бинокль и охнул:

– Командир! На колокольне Петропавловского собора группа наблюдателей!

– И что? Пусть любуются на скорый звиздец.

– Четыреста метров! Дистанция прямого выстрела из винтовки!

– Снайперская винтовка у тебя или у меня? – последовал язвительный вопрос.

Бинокль направлен в эту сторону, но куда конкретно смотрит наблюдатель, установить невозможно. Его может заинтересовать спешное возведение баррикады или расположение обстреливающих улицы пулеметов. Костя ввел в прицел поправки и прислонился к опорному брусу. Он с детства привык так стрелять, упираясь плечом в дерево.

Пока он возился, на колокольне появилось пополнение, двое с биноклями что-то активно обсуждали, еще трое стояли за их спинами и внимали словам начальства. Не озадачиваясь чинами собравшихся шюциков, навел прицел на левую фигуру и выстрелил. Пуля попала точно в шею. У прицела ограниченный обзор, поэтому снова взял бинокль и довольно хохотнул. Никто на колокольне даже не попытался спрятаться, двое склонились над убитым, остальные суматошно размахивают руками.

– Забавно. Они впервые на войне? – прокомментировал майор.

Костя снова прильнул к прицелу. Главарь с биноклем смотрит в сторону железнодорожного моста, за спиной двое, третий тащит убитого к лестнице. На это раз после выстрела оставшаяся троица боязливо присела. Не смешно, ограда колокольни из кованых прутьев, и он добавил каждому по пуле.

– Молодец, лейтенант, расправился быстро и качественно, – похвалил майор и добавил: – Не будем маячить, пошли вниз.

– Финны могут прислать своих снайперов, – предупредил Костя.

– У меня тоже есть группа охраны корректировщика!

Они спустились на четвертый этаж и по внутреннему коридору перешли в склад, некогда построенный как казармы гарнизона. Окна, покрытые толстым слоем пыли с зарослями паутины, потребовали очистки. Пришлось ожидать, пока бойцы принесут воду и очистят хотя бы одно. Когда мойка стекол подошла к концу, Костя почувствовал странную тревогу и невольно отошел к простенку. Немного постояв, упрекнул себя в трусости и вернулся обратно, встав в нескольких шагах позади майора. Увы, это была не трусость, а предчувствие, через мгновение некая сила отбросила его на пол.

Нет ничего обиднее собственной беспомощности. Костя лежал на полу и не мог пошевелиться. Да что пошевелиться, он не мог дышать! Рядом суетливо бегали бойцы, что-то встревоженно обсуждали, а он лежал младенцем без возможности даже пикнуть. Желание сделать один-единственный вдох заставило напрячь мышцы и немного сдвинуть неимоверную тяжесть. Грудь обожгла боль, а получившие воздух легкие отозвались надсадным кашлем.

– Он жив! Надо помочь лейтенанту!

В поле зрения показалась группа бойцов, и неимоверная тяжесть исчезла. Его придавила оконная рама работы неведомых столяров доисторического периода! Жалостливо охнув, Костя сел и начал снимать изодранный в клочья ватник.

– Погоди, командир! Не трожь! У тебя вся грудь поранена! Вон весь в кровище!

Чьи-то заботливые руки осторожно сняли остатки ватника, затем разодрали гимнастерку с нательной рубахой и уложили обратно на пол. Молодой санинструктор запричитал древней старушкой и начал перекисью водорода протирать раны. Кровь зашипела, запузырилась, а парень продолжал приговаривать и осторожно вытаскивать впившиеся в тело осколки стекла. Затем примолк и после продолжительной паузы предупредил:

– Потерпи чуток, сейчас будет больно.

Несколько болезненных удалений Костя стоически выдержал, а последний отправил его в длительный нокаут. Очнулся на руках у бойцов, выносивших его из башни к стоявшим во дворе саням. На чердаках часто захлопали минометы, наполняя небо заунывным воем улетающих мин.

– Куда стреляют? – сипло спросил он.

– Батарею у порта уже разгромили, сейчас молотят по городским воротам и забрасывают за стену.

– Вслепую?

– Зачем? Радиостанция связи с внешним кольцом уже на башне.

Бойцы уложили Костю на мягкий матрас, заботливо укутали несколькими одеялами, и сани тронулись, но куда? Выезд на мост мимо домика коменданта ничего не определял, другого пути из замка попросту нет. Вспомнился первый месяц в учебке еще той, теперь уже недостижимой жизни. Среди прочих обзорных лекций о предстоящей службе было выступление военврача.

Говорил он много и неинтересно, а запомнилась лишь организация лечения во время войны. Полевые лазареты созданы в далеком девятнадцатом веке и сразу доказали свою эффективность. Медсанбаты разворачивались в ближнем тылу непосредственно перед боем, с расчетом скорейшей доставки раненых на хирургический стол. В результате количество умерших после ранения было минимальным. Союзники и немцы на месте лишь бинтовали и увозили в стационар. Как следствие, треть умирала в дороге от потери крови, еще треть ложилась на ампутацию из-за начавшейся гангрены.

Скорая встреча с квалифицированным персоналом немного успокоила, но мысль о засевших в груди осколках стекла приводила в отчаяние. Это вам не железо, а продукция дореволюционных мастеров, сделанная качественно из сырья с особых карьеров. Сани остановились, и строгий баритон приказал:

– Несите в операционную и аккуратно переложите на стол. С подобным ранением бойца нельзя тревожить.

Далее началась процедура очистки ран с комментариями. Хирург охал по поводу размеров извлеченных осколков, требовал направить свет на определенное место и просил еще немного потерпеть. В завершение грудь обильно посыпали стрептоцидом, туго перебинтовали, и врач вынес вердикт: