Екатерина Русак - Магиран из Прошлого

Альтернативная история.

Серия "Агасфер". Вторая книга.

МАГИРАН ИЗ ПРОШЛОГО.

ПРОЛОГ.

Вы совсем ничего не слышали про меня, если не читали первую книгу о моих приключениях под названием "Вор чёрной масти". Понимаю, что возвышенным и одухотворённым натурам уже не понравилось это название. Но что делать? Из песни, как говорят, слово не выбросишь. Не читали? Впрочем, ничего страшного в этом нет. Я сейчас очень коротко перескажу Вам, что со мной приключилось.

Зовут меня Рабер Михаил Аркадьевич. Я – крупный финансист. В поезде Иркутск-Чита со мной случился невероятный, просто фантастический казус: я неожиданно для себя странным образом оказался в Прошлом, а точнее попал в 1949 год в послевоенный СССР. Мой дед, подполковник МГБ Рабер был полевым агентом, опытным резидентом в уголовной среде. В органах почти никто не подозревал о его существовании, зато в преступном мире его хорошо знали как авторитетного "вора в законе" по кличке "Фокусник". За три дня до моего появления в Прошлом, мой дед трагически погиб во время выполнения правительственного задания. Из-за поразительного сходства с дедом, мне невольно пришлось заменить его, изучая на ходу премудрости воровского ремесла и спецслужб.

В Прошлом я провёл больше года, испытав множество приключений. Я увидел жизнь в СССР после войны, принял участие в "сучьей войне", побывал в нескольких пересылках и лагерях ГУЛага, пока моя жизнь по нелепой случайности не оборвалась в Колымском лагере золотодобычи Усть-Нера.

А потом… Потом я обнаружил, что снова нахожусь в поезде следовавшем в Читу, как будто ничего и не было. А теперь слушайте, что произошло со мной дальше.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

КАТАСТРОФА.

"...А южный ветр, что облака несет

с холодных, нетемнеющих высот,

того гляди, далекой Вашей Музы

аукающий голос донесет.

И здесь, в лесу, на явном рубеже

минувшего с грядущим, на меже

меж Голосом и Эхом - все же внятно

я отзовусь, - как некогда уже,

не слыша очевидных голосов,

откликнулся я все ж на чей-то зов.

И вот теперь туда бреду безмолвно

среди людей, средь рек, среди лесов".

Иосиф Бродский.

ГЛАВА 1. Сон или явь?

07 августа 2011 года. 21 час 02 минуты по местному времени.

Какая-то станция между Иркутском и Читой.

***

Я, очнувшись, снова сидел в купе поезда, держал случайную попутчицу Инну за руку и говорил ей:

- Вашу проблему я решу, не нужно беспокоиться.

- Я отблагодарю вас, я буду очень признательна, - отвечала она, при этом пристально смотря на меня.

- Посмотрим, посмотрим, - я тоже глядел на Инну, удивляясь при этом, как я сюда попал и почему вижу себя живым. Меня ведь только что убили! Может быть, я уже на том свете?

Но тут раздался голос проходящей по вагону проводницы, который вернул меня к действительности:

- Станция. Остановка двадцать минут!

Я снова в поезде! И снова нахожусь в своём времени. Но как я попал сюда?

- Я, пожалуй, выйду проветриться, - нерешительно сказал я. - Покурю на свежем воздухе.

- Не ходи! Не нужно! - голос Инны почему-то предательски задрожал. Казалось, она хочет схватить меня за руку.

- Не пойду, - удивительно легко согласился я. - Посмотрю на станцию через окно.

И тут мой взгляд упал на свою руку. И от этого мне сразу стало плохо, в горле встал комок. На тыльной стороне руки, на кисти отчётливо были видны синие кресты набоек – воровские знаки отсидок в Сталинских лагерях.

Я порывисто встал и подошёл к коридорному окну вагона, стал рассеяно смотреть на платформу. При этом я гадал, есть ли на моем теле ещё набойки? Я уже твёрдо знал, что есть, но все равно боялся признаться себе в этом.

Кто я? Где я? Что со мной произошло? Почему это случилось?

По перрону, вдоль поезда, с сумками бежал какой-то мужчина, видимо, боясь опоздать на посадку. Я ещё подумал, куда он так спешит, ведь поезд будет стоять не меньше пятнадцати минут. Поравнявшись с моим окном, этот торопящийся пассажир вдруг остановился, повернул голову и злобно посмотрел на меня, спокойно стоявшего за оконным стеклом вагона. Чуть передохнув, этот странный мужик рысью побежал дальше, но я ещё успел увидеть, как он вдруг споткнулся, и нелепо взмахнув руками, начал падать. Одна из сумок выскочила из его руки...

- Опаньки! - непроизвольно выкрикнул я. - Опять эта падла ссученная беспредел не по-понятиям замутила!

Кто-то снова конкретно попал!

Я злорадно усмехнулся, представляя себе, как очередной попаданец в Прошлое будет выкручиваться из незавидной ситуации, обливаясь холодным потом, придумывая себе легенду на допросах в милиции.

Через положенное время поезд медленно тронулся, за окном вагона промелькнули строения станции. Поезд набирал ход, везя меня в Читу.

Я вернулся в своё купе. Моя попутчица Инна очень внимательно, изучающе смотрела на меня, следя за каждым моим движением. Она молчала. Молчал и я, пытаясь собраться с мыслями, которые носились вокруг меня как хоровод в бешеном танце.

Я действительно побывал в Прошлом? Или это был кошмарный сон? А может быть это раздвоение личности, о котором я имел самые смутные представления. В этом случае мне, наверное, нужна немедленная помощь психиатра. Но ведь не от бутылки коньяка, который мы пили с Инной, это произошло!

Одна-две бутылки коньяка, выпитых в компании под хорошую закуску не могут привести малопьющего человека к белой горячке, в которой ему может мерещиться, черт знает что! Это очевидно.

Тогда почему на моей коже присутствуют набойки уголовного авторитета? Почему Инна на меня смотрит с таким неподдельным ужасом? Я взглянул в зеркало, висящее на двери купе, и аккуратно раздвинул губы. Так и есть – две золотые коронки! Раньше их не было.

Хотя странно, что одет я не в поношенные одежды Колымского лагеря, а в то белье, которое на мне было при посадке в поезд. Я, не обращая внимания на Инну, сбросил с плеч тенниску и посмотрел на своё отражение в зеркале. Мамочка моя! Ни хрена себе!

Все блатные набойки старого авторитетного лагерника были на месте! Колымские подключичные звёзды, кот в шляпе и другие. Я даже закатил глаза и присвистнул от удивления. А что, интересно на это скажет моя жена, увидев на моём теле эти кошмарные художества?

Теперь Инна смотрела на меня презрительно-осуждающе. Я не удивился ее словам, обращённым ко мне:

- Тоже мне финансист лагерный! Мошенник! Развёл меня как последнюю лохушку! А я, дура-дурой, уши развесила, пока ты тут мне соловьём пел! Сам всю жизнь по тюрьмам ошивался, а тут вдруг директором банка назвался.