Николай Эдельман - Звездный час [litres]

– Вон он, наш драгоценный друг. – Левандовский указал на стайку парнишек, которые кучковались ниже парапета на шершавой кромке скалы, словно и не подозревая о головокружительной высоте у себя под ногами.

Лиза подумала о том, что извлечь Ахметку с этого карниза будет непросто – по крайней мере, сама она лезть туда не собиралась. Впрочем, татарчонок пробыл там недолго. Он сделал короткий разбег, на миг завис над пучиной, но воздух не выдержал его веса, и мальчишка ухнул вниз. Пронзив телом воду, выбросившую тучу брызг, он саженками поплыл к пирсу. Левандовский, проводив его взглядом, неожиданно сказал:

– А не нырнуть ли и мне по старой памяти?

– Евгений, вы с ума сошли! Вы что, всерьез?!

– Конечно, – беспечно ответил Левандовский, расстегивая пуговицы кителя. – Вы, Лиза, не беспокойтесь. Мы люди привычные. Я же сам из Коктебеля родом, а там у нас на Карадаге скалы и повыше будут.

– Все равно не вздумайте этого делать! Я вас не пущу! – заявила она и пригрозила: – Если вы прыгнете, мы с вами поссоримся, и теперь уже насовсем!

– Лиза, не будьте эгоисткой! – хитро улыбнулся Левандовский. – Вы утром искупались, а теперь моя очередь! Вот, подержите-ка. – И он отдал совершенно сбитой с толку Лизе свой китель.

И публика, и мальчишки наблюдали за этим спектаклем с недоуменным интересом. Вскоре Левандовский остался в одних трусах и, выдав одному из ребят монетку, приказал:

– Хватай мои вещи и тащи на пляж к кабинкам.

– Евгений! – в последний раз попыталась остановить его Лиза.

– Теперь уже поздно, – ответил он. – Что люди скажут?

Больше не слушая возражений, он переступил за парапет, шагнул к краю скалы, оттолкнулся от него и взлетел, раскинув руки. Лиза следила за его прыжком, зажав рот, чтобы не закричать от ужаса. Когда Левандовский был уже у самой воды, она не совладала с собой, отвернулась, услышала громовой всплеск, а вслед за тем – аплодисменты и восторженные крики. Вновь обратив взгляд на море, она увидела среди танцующих волн яростный пенный котел, из которого вынырнул летчик, мощным кролем устремившись вдогонку за Ахметкой. Неподалеку от причала он обогнал мальчишку, первым взобрался на железную лесенку и подал Ахметке руку, одним рывком вытащив его из воды.

Лиза, вздохнувшая с облегчением, но вместе с тем растерянная, разозленная, брошенная в одиночестве, двинулась вниз, еще не зная, что делать – то ли догнать Левандовского и хорошенько его отчитать, то ли направиться прямиком домой.

Разрываясь между этими желаниями, она машинально следовала за щуплым пареньком, которому летчик доверил одежду. Поручение мальчишка выполнял небрежно – брюки едва не волочились по земле, китель, побывавший в его руках, вероятно, потребовал бы утюга. На глазах у Лизы из кармана кителя выпало что-то мелкое и круглое, ударилось о голыш, отскочило, поплясало немного на ободке и закончило движение у самых Лизиных ног.

Лиза, повинуясь не то любопытству, не то хорошему воспитанию, нагнулась и стала обладательницей пуговицы с обрывками ниток, застрявшими в дырочках. Что-то важное было связано то ли с пуговицами, то ли с их отсутствием… Лиза присмотрелась к неожиданной находке – и вздрогнула, охваченная ознобом, налетевшим на нее среди жаркого крымского дня.

Костюм от Ворта, загадочный Бондаренко! Пуговица, несомненно, была та самая, оторванная от костюма, с выдавленной в ней позолоченной буквой «дубль-вэ». Но как она попала к Левандовскому?! В памяти всплыло зрелище, как летчик наклоняется возле трупа Костанжогло, что-то подбирает – а она еще разозлилась на него за то, что он не поднял ни одну из ее вещей… Но почему он утаил свой трофей? Все из того же стремления не втягивать ее в криминальную историю? Или просто не придал находке значения? И это объяснимо – он-то не видел Бондаренко с его ущербным костюмом, а то, конечно, мигом бы сообразил, что к чему! Возможно, свою роль сыграли съемки у Тичкока, но Лизе сразу же пришло в голову: это Бондаренко убил несчастного репортера и, быть может, именно холодеющая рука Костанжогло в последних конвульсиях оторвала пуговицу с его костюма.

А что потом? Допустим, Бондаренко не успел далеко уйти или вернулся за оторванной пуговицей и был вынужден прятаться в кустах, в бессильной ярости наблюдая, как Левандовский находит улику, а затем поспешил подстроить аварию – пробрался в гараж к Мустафе и подпилил тягу или же подкупил татарина. Проверить эту гипотезу было нетрудно – достаточно лишь спросить Левандовского, где он добыл пуговицу. Заодно и просветить его о том, кто и зачем пытался спровадить его на тот свет.

К счастью, Левандовского не нужно было искать – они с Ахметкой сидели на пирсе, болтая ногами, о чем-то вполне дружески беседовали и вроде бы никуда не торопились.

Поднявшись с пляжа на набережную, Лиза повернула было в их сторону, но это намерение пресек раздавшийся над самым ухом негромкий голос, окликнувший ее по имени:

– Госпожа Тургенева! Елизавета Дмитриевна…

Подумав, что опять на ее голову принесло какого-то репортера, Лиза неприязненно обернулась. Однако стоявший у нее за спиной молодой человек ничуть не походил на газетчика – не было у него ни камеры, ни блокнота с карандашом, а главное, в его манерах напрочь отсутствовала характерная подхалимская развязность, на которую у Лизы давно был наметан глаз. Кое-что во внешности незнакомца – френч полувоенного покроя с пришпиленным к нему непременным значком с президентом, оловянный блеск глаз за стеклами пенсне – указывало на его принадлежность к железным людям новой формации, которых что-то много развелось в последнее время, особенно после начала войны, и даже в веявшем вокруг него аромате вежетали чудился какой-то металлический оттенок.

Как и положено железному человеку, он резким движением вскинул к плечу правую руку с раскрытой ладонью – «Слава Врангелю!» – и после этого быстро входившего в моду приветствия сказал:

– Как удачно, что я вас встретил! Позвольте представиться – Алексей Холмский, следственный пристав ялтинского сыскного отделения. – Он склонил голову, показав Лизе ровный пробор в волосах, и даже, кажется, чуть прищелкнул каблуками.

– Вот как? – Лиза отступила от него на шаг. – Следственный пристав! Сами, значит, меня нашли! А зачем же тогда машину посылали?

– Прошу прощения, какую машину? – удивился тот.

– Очень мило! От вас или не от вас мне звонили сегодня утром и приглашали в сыскное отделение?

– Уверяю вас, Елизавета Дмитриевна, если вам кто и звонил, то я тут ни при чем! Да и не мог я вам звонить, я неотлучно здесь находился с тех пор, как нам сообщили о трупе Костанжогло!

– Что же выходит, этот Ковбасюк в самом деле был самозванцем?