Комбат Найтов - Жернова Победы: Антиблокада. Дробь! Не наблюдать!. Гнилое дерево [сборник litres]

Еще одной странностью, которую выявили, когда вышли к морю, было то обстоятельство, что внутренний берег Фришес-хафф был практически не укреплен! Амбразуры всех дотов смотрели на воду. Лишь несколько фланкирующих могли стрелять по берегу.

Поэтому уже 24 января инженерно-штурмовые дивизии двинулись на Кенигсберг в целях проведения ночной разведки боем. Прорвав оборону противника у Рехфельда, танки и БТР по шоссе рванули к Кальгену и Каршау. Немецкие танки были выбиты уже давно. Вместе с инженерно-саперными ротами гремели гусеницами тяжелые ИСУ-152. В результате разведки, оба форта ночью были взяты с минимальными потерями, с тыла. Ворота форта – автоматические и поднимаются противовесами.

На мост влетел БТР и остановился на нем. Резиновые гусеницы позволяли БТР буквально подкрадываться к противнику. Массы противовесов не хватило, чтобы его закрыть. Пока немцы его уничтожали, колонна танков оказалась уже на казематах, а по потернам растекалась штурмовая пехота в кирасах, поголовно вооруженная ручными пулеметами. Южный фланг, или, как немцы его гордо называли, Южный фронт был прорван. Начались бои за город.

Влад побывал в захваченных фортах через пять дней, в течение которых к фортам было не подойти: немцы как с цепи сорвались и пытались выбить штурмовые батальоны из них. Но с тяжелой артиллерией у немцев было весьма погано. А в ответ на попытку обстрелять их из орудий кормовой башни «Ойгена» по нему отбомбились пятитонными бомбами. Башня и даже зенитная артиллерия крейсера прекратили действовать. Там же погибло большое количество водолазов-спасателей, готовивших подъем крейсера и освобождение фарватера. Поняв, что с фортами уже ничего не сделать, а там были складированы огромные запасы боеприпасов к немецким пулеметам, которые составляли основное вооружение фортов, немцы прекратили атаки. Правда, взяли форты под снайперский обстрел, стараясь выбить обороняющихся. Взятие остальных фортов было организовано с учетом тех знаний, которые были получены под Ангенбургом, на фортах «Донна» и «Кениг Фридрих I»: форт накрывался артналетом, вперед выдвигали ИСУ-152, которое выходило на прямую наводку и било по верхним углам моста, пока не сбивала цепи крепления. Мост падал, и по нему прорывались штурмовые группы. Конструкция всех подъемных мостов была стандартной, и с 1890 года не менялась.

Командование расширяло прорыв, очень мешала группировка немцев в Хайлигенбайле, где засели части 18-го горного корпуса, переброшенного из Франции, но не успевшего попасть на место новой дислокации под Гумбиненном, так как ожидали ремонта железнодорожного моста. Там же немцы мобилизовали все мужское население в возрасте от пятнадцати до шестидесяти пяти лет.

Преображенский передислоцировал пятый корпус, расположив его на правом фланге, он продолжал командовать «группой генерала Преображенского», так как Гарнов неожиданно «заболел». Проще говоря, ушел в запой из-за фактического отстранения от командования.

Бобров ударил на Ромиттен, оставив сильно укрепленный Прейсиш-Эйлау справа. Оборона противника здесь, в глубине Восточной Пруссии, уже носила очаговый характер. Главные силы противника – двенадцать из пятнадцати дивизий – были уже перемолоты. Гота сменил австрийский фашист Рендулич, который сводил остатки дивизий в группы и сажал их в города, вынуждая Красную Армию тратить море боеприпасов на их снос. Он еще надеялся на чудо, что у Преображенского и Говорова не хватит снарядов. Однако все заявки на них исправно исполнялись, подходила и новая техника, ремонтировалась старая, с полностью расстрелянными стволами. Восемь парковых дивизионов успевали ремонтировать орудия. Снарядные поезда работали на полную мощность уже полтора месяца. Остановить запущенную машину уничтожения уже никто и ничто не могло.

Прейсиш-Эйлау был окружен, и через две недели в штабе группы появились парламентеры. Переводчиком у них был однорукий инвалид, свободно говорящий на русском, но со странным лексиконом и сильным немецким акцентом. Возглавлял переговорщиков немецкий майор Рунге. Он был комендантом города. Дело было в том, что при первой попытке Северо-Западного фронта захватить мост через Неман в городе Рагнит в сорок втором году, немцы взорвали мост вместе с десятками тысяч немецких беженцев, которые бросились на левый берег Немана от наступающих русских танков. Затем геббельсовская пропаганда использовала жуткие фотографии этого преступления как «факт зверств татаро-монгольских орд». Немцы реально боялись сдаваться! А у гарнизона города практически кончились боеприпасы, а все склады с продовольствием уничтожены артогнем две недели назад. В городе голод.

Немец пришел предложить капитуляцию в обмен на неуничтожение мирного населения. В качестве жеста доброй воли майор привел с собой в качестве переводчика Николая Георгиевича Преображенского, отца Владислава.

К этому моменту вся левобережная часть Кенигсберга уже была захвачена первым гвардейским корпусом и другими частями фронта, но немцы взорвали все мосты через Преголь и затопили тоннели. Но левобережная часть города – маленькая, и население оттуда все ушло. Части Малиновского пока к городу с другой стороны не подошли. Огромное количество людей рвалось в Пиллау, чтобы эвакуироваться в рейх. Но их не пускали. Всех мужчин направляли в фольксштурм, молодых и крепких женщин – во вспомогательные подразделения и в ПВО, которое еще действовало. Правда, заградительного огня уже не вели, только на сопровождение целей. Снарядный голод посетил и части ПВО. А люди рвались на Фришскую косу, чтобы уйти из города. Лед в этом году слабый. В Пиллау существовал тоннель на косу, ночами беженцев, имевших разрешение на эвакуацию, понемногу пропускали через него. «А там пешком, и не стенать!» до Штуттхофа, там ближайшая железнодорожная станция. На левом берегу Эльбингена 18-й горный корпус держит оборону и не дает окончательно замкнуть кольцо блокады. Но глубина плацдарма местами меньше километра. Так что вырваться из колечка очень сложно! Лишь иногда в Пиллау заходят немецкие корабли и транспорты, и, по приказу командующего флотом гросс-адмирала Редера, они берут на борт всех, но путь их во мраке, и над Данцигским заливом господствует наша авиация, и на позициях много подводных лодок.

В общем, гуманитарная катастрофа. А в Прейсиш-Эйлау около пятнадцати тысяч местных жителей, которых уже отрезали от пути возможной эвакуации. Далеко не все они мирные, у многих еще в голове сплошная нацистская зараза и готовность драться до последнего патрона, даже у женщин. С этими явлениями первой гвардейской уже приходилось сталкиваться. В городишке Лангвальде сутки не могли взять фольварк, снайпера головы поднять не давали. После боя выяснилось, что фольварк обороняли пятнадцать женщин и не было ни одного мужчины. Все оставшиеся в живых застрелились. Так что решение предстояло сложное.