Алексей Кулаков - Военный советникъ [СИ litres]

Непроизвольно оглядевшись по сторонам, Александр позволил себе легкую иронию:

– Камни взвесить-оценить-записать, и в первый ящик. Монеты во второй. Кусковое золото после установления веса и пробы – в третий, украшения в четвертый… Ну и так далее.

Довольно осклабившись, Гриша тут же спохватился и отобразил лицом вселенскую скорбь, дополнив ее вздохом человека, обреченного на вечную каторгу:

– Ну вот, опять в командировку!

К сожалению, театр одного актера пришлось резко закрыть, по вине некстати зазвонившего телефона. Переждав, пока князь подтянет к себе за шнур угловатое чудо русской электротехнической промышленности и выслушает чей-то длинный монолог, Долгин максимально равнодушным тоном поинтересовался:

– А что за барчуки-недоросли, про которых мне на воротах доложили?

– Княжич Николенька Юсупов… Хотя, скорее уж чистый Сумароков-Эльстон. И несколько его друзей-соучеников по гимназии Гуревича – осваивают новую настольную игру «Мир Войны». Вроде как испытатели, и даже почти соавторы.

– Прикармливаешь юную дворянскую поросль?.. Кхм. Командир, точно ничего такого не случилось?

– Пф!..

Невнятно фыркнув, оружейный магнат с сомнением заглянул в свой стакан с чаем. Не начал ли там расти ледок?

– У нас всегда что-то где-то случается. К примеру, недавно едва не сгорел твой любимый «Черный лебедь» – у них там лаборант чем-то подозрительным заболел, и пока его коллеги хлопали глазами, «режимник» объявил полный карантин и вскрыл сейф с ключами от системы самоуничтожения. Неделю внешняя охрана дремала в обнимку с огнеметами, пока исследователи не разобрались, что их коллегу свалила одна из разновидностей пенициллиновой плесени… Глинтвейн [88] Горячий алкогольный напиток на основе сладкого красного вина, нагретого до 70-80 °C с сахаром, апельсиновым соком и пряностями (специями). будешь?

Оторопевший от такой новости, Долгин машинально кивнул, пропустив мимо сознания короткий разговор-заказ по телефону. Надо же, стоит только съездить в небольшой отпуск на море – и такие интересные вещи мимо него проходят!..

– Вот совсем свежее: у Дымкова новенький траулер пропал. Ушел на промысел, и – с концами, все сроки ожидания вышли с запасом.

Потерев челюсть, Григорий с утвердительной интонацией предположил:

– Япошки? Или американцы. Еще могут норвежцы в отместку за своих китобоев. И вроде бы в одном из бюллетеней английское корыто упоминалось?..

Выразив свое отношение к упомянутым народам длинной матерной тирадой, господин главный инспектор условий труда вздохнул:

– Теперь понятно, с чего это Горенин с Купельниковым такие… гм, взъерошенные.

Заметив, как поскучневший князь характерным жестом прикоснулся-огладил скрытые под одеждой ножны с дремавшим в них узким клинком, Гриша резко насторожился.

– А, ты же не в курсе.

Недовольно дернув щекой, Агренев перевел взгляд на мишенное поле.

– Ну, вкратце история примерно такова: одна французская компания решила построить в России металлургический завод, выбрав для его размещения город Царицын. Провели изыскательские работы, выпустили акции, заказали оборудование – в общем, работа пошла. Все бы хорошо, вот только Компания тоже собралась ставить там механический завод: крупный транспортный узел, рядышком Волга, куча покупателей всевозможной сельхозтехники…

Григорий одобрительно хмыкнул.

– Наш дорогой председатель совета директоров незамедлительно обратился к Горенину, чтобы тот прощупал конкурентов. Потом, для надежности, Сонин натравил на них юристов. И до кучи, нажаловался еще и Купельникову – тому же как раз хотелось проверить своих орлов перед операциями по князю Белосельскому-Белозерскому, ну и по Брянскому рельсопрокатному заводу. Все отработали на отлично, тем более что подрядчики обворовывали и обманывали мастеровой люд без всякого стеснения.

Оставив в покое клинок, Александр коротко дунул на шальную снежинку:

– Горенин устроил «Уральско-Волжскому металлургическому обществу» небольшой судный день на бирже, уронив их акции до уровня мусорных бумаг. Младший сын Вениамина Ильича через газеты вылил на владельцев компании столько грязи, что те в ней едва не захлебнулись. Но лучше всех проявил себя Купельников: его трудами в Царицине едва не началась небольшая революция. В общем, завода-конкурента фактически больше нет: что не сгорело, то разломано чуть ли не до состояния мелкого щебня.

Помолчав, надворный советник Агренев поинтересовался у коллежского асессора Долгина, что обычно предпринимает власть в случае волнений, или паче того – бунта?

– Известно что. Воинские части вызвали, или сразу казаков?

– Губернатор решил не рисковать, поэтому и то и другое. Семь убитых на месте, под сотню серьезно покалеченных, и полсотни задержано до выяснения. В Минфине небольшие бурления на предмет внешней опеки над бренными останками завода, в Министерстве внутренних дел собирают следственную комиссию – а непосредственно в Царицыне разбирают пяток пожарищ на месте бывших хлебных лабазов, и ремонтируют винные лавки после учиненного в них погрома. Ах да, еще спешно приводят в порядок дом городского полицмейстера, после визита в оный толпы разгневанных горожан.

В воздухе повисло молчание. Такое, нехорошее. Нахохлившись как сыч, урожденный оренбуржский казак Гриша буркнул, что никогда не считал правильным использовать потомственных воинов в качестве обычной полицейской стражи. Да и то, надо еще разобраться, кто чтит заветы предков и держит себя как полагается – а кто возгордился без меры, ожирел и размяк.

– Перестань. Ты-то здесь при чем? Просто у людей терпение кончается. По всей империи ситуация – как закипающий котел, накрытый тяжелой крышкой. До поры до времени крышка держит. Если у нас не получится…

Оборвав фразу, Александр чуть отвернулся. Затем вспомнил еще кое-что, и с тихой злобой процедил, что губернатору объявлена высочайшая благодарность за правильные и своевременные действия. Поднявшись на ноги, он вышел за пределы навеса и подставил лицо под снежок. Постоял так, затем вернулся – но не к столику, а к стрелковой стойке, где и начал размеренно набивать обоймы к «Рокоту». Хоть так спустить пар, представляя вместо однообразных мишеней вполне конкретные рожи…

Бомм!!! Бомм!!

Взглянув на стрелки больших напольных часов, украшающих личный кабинет императора Всероссийского, царя Польского, великого князя Финляндского и прочая, и прочая и прочая – государь Николай Александрович отложил очередную скучную бумажку и потер переносицу. Всего несколько лет прошло со смерти любимого пап a , и теперь он как никто другой понимает отцовские слова о том, что самодержавное правление – суть царская каторга. Все от императора постоянно что-то хотят, окружение следит за каждым шагом и словом, а милые родственники погрязли в вечных своих дрязгах и интригах. Генералитет и новый военный министр Куропаткин настойчиво просят увеличить ассигнование на армию, чтобы поелику возможно ускорить ее перевооружение. Глава Морского ведомства великий князь Сандро и заслуженные адмиралы буквально осаждают его, выпрашивая дополнительные суммы на строительство и покупку новых крейсеров и броненосцев. Каждый из министров Кабинета с превеликим усердием тянет бюджетное одеяло на себя – и все дружно жалуются на Витте, который старательно урезает финансирование военных и гражданских программ. Впрочем, Сергея Юльевича тоже можно понять. Казна и в самом деле не бездонная, и несмотря на его поистине блестящую работу по наполнению доходной части бюджета, денег… М-да-с, их, похоже, никогда не будет в достаточном количестве. Еще раз взглянув на стрелки часов, показывающих два пополудни, мужчина в мундире полковника лейб-гвардии Преображенского полка подтянул поближе пепельницу с коробкой папирос и сокрушенно вздохнул: