Дмитрий Евдокимов - Другие правила [litres]

– Отчего ж не прогуляться? – Лукьянов взял в одну руку такую же, как у меня, саблю, в другую заряженный пистолет. – Прогуляемся, раз уж нам такая карта сегодня выпала!

Мы спустились на палубу. Где-то наверху, на вантах, таридийские матросы еще загоняли парочку особенно шустрых чужаков, остальные проникшие на «Апостол» враги уже были уничтожены, и эпицентр схватки переместился на соседнее судно.

Едва успев сделать пару шагов по палубе «Севера», я подвергся нападению тощего рыжего фрадштадтца. Сбив его клинок в сторону, я обратным движением разнес ему ключицу, а Игнат тут же ударом ноги отбросил его прочь. Мы продвинулись на шаг вперед и были атакованы сразу тремя бойцами в красно-зеленых мундирах. Подпоручик спустил курок пистолета и одновременно ударил своего противника саблей. Тому удалось выставить блок своим клинком, но выпущенная с близкого расстояния пуля смела его с пути. Я же сумел уклониться от летящей в голову сабли одного островитянина, успел ударить эфесом в лицо второго, ткнул саблей в бок первого и с разворота полоснул клинком по плечу сумевшего устоять на ногах второго.

Дальше несколько раз пришлось бить фрадштадтцев в спину, поскольку на палубе всё смешалось и неведомым образом несколько вражеских матросов оказались в тылу у пробивающихся к капитанскому мостику таридийцев. Палуба под нашими ногами начала сотрясаться от частых разрывов – нам не нужно было захватывать внутренние помещения «Севера», поэтому наши ребята забрасывали их гранатами. Теперь канониры вряд ли смогут прийти на помощь своим товарищам, и я очень надеялся на то, что какая-нибудь граната не спровоцирует взрыв крюйт-камеры. Иначе конец наступит преждевременно, не по сценарию.

Ну, что тут у нас? Всего пара десятков красно-зеленых преграждают нам путь к капитанскому мостику, с высоты которого на развернувшееся на палубе сражение с холодным презрением взирает группа фрадштадтских офицеров, включая моего давнего знакомца. Что ж, еще немного усилий, и я доберусь до твоей холеной физиономии!

В этот миг раздался глухой стук, треск и палубу фрегата ощутимо тряхнуло. Многие противники повалились друг на друга, но и в лежачем положении не прекратили сражения. Я тоже не удержался на ногах, но быстро вскочил, ибо медлить в абордажном бою смерти подобно. В то же мгновение мне пришлось парировать могучий удар широкого тесака сверху вниз от какого-то здоровяка в матросской куртке с черной окладистой бородой и бритой наголо головой. В руку отдало болью, я с трудом удержал саблю в руке, а верзила не стал ничего выдумывать, просто шагнул вперед, навалился на меня всем телом, сбил с ног и прижал своим весом к палубе.

Я изо всех сил рванулся в одну сторону, в другую – без толку, громила явно килограммов под сто тридцать весит. Задействовал не прижатое противником колено и смачно угодил тому в пах, здоровяк хрюкнул от боли, но хватку не ослабил, тогда я в отчаянии попытался ударить его головой в лицо, но не сумел дотянуться. Чувство беспомощности всегда вызывает страх, вот и мне стало страшно. К счастью, в этот самый момент на нас свалились сцепившиеся между собой наш и вражеский матросы и опрокинули здоровяка на бок. Не мешкая ни секунды, я перекатился вправо, вскочил и, не глядя, с разворота, отмахнулся саблей. Удар оказался удачным – так же быстро поднявшийся громила получил жуткое рассечение носа, губ и подбородка, но не это его убило. Его убил вынырнувший из толчеи общей схватки Игнат – удар его абордажной сабли практически снес атаковавшему меня фрадштадтцу голову.

Только сейчас я получил маленькую передышку и возможность осмотреться, и, надо признаться, произошло это весьма вовремя. Дело в том, что ситуация как раз сейчас менялась кардинальным образом. Тот самый толчок, из-за которого я оказался лежащим на палубе, произошел в результате швартовки по правому борту атакованного нами судна второго фрегата Фрадштадта, и в данный момент на борт «Севера» устремилась еще и его абордажная команда. Так что теперь у нас имел место двойной абордаж. Ну, или антиабордаж, не знаю, как правильно.

Я повернулся в сторону «Апостола», Григорьева на капитанском мостике не было. Значит, он уже приступил к реализации следующего пункта нашего немудреного плана, и нам не так много времени осталось продержаться. Только вот как это сделать? Баланс сил-то на этот раз сместился в сторону островитян, и мы с этим уже ничего поделать не могли.

Досадно, потому что у меня на борту «Севера», можно сказать, встреча назначена, а времени на нее почти не остается. Да и не добрался я еще до адресата. И тут бог услышал мои молитвы: повернувшись к мостику фрадштадтского фрегата, я обнаружил, что оттуда, не сводя с меня глаз, мне навстречу спешил сам капитан Джон Олстон.

Он был без головного убора и парика, в порванном в нескольких местах камзоле, а по его лбу и правой щеке была размазана кровь. Поскольку до сих пор участия в схватке он не принимал, значит, мог пострадать от взрывов наших бомб или гранат, и я очень надеялся, что брошенная именно мной граната являлась причиной его не совсем парадного вида.

– Бодров! – воскликнул обвиняющим голосом Олстон, указывая на меня пальцем.

– Сам знаю! – ответил я и добавил уже для Лукьянова: – Игнат, спину прикрой!

В руках у агента Тайной канцелярии Фрадштадта были шпага с затейливой гардой и кинжал. Я же поднял с палубы бесхозную абордажную саблю и пошел на него, имея в обеих руках оружие с короткими клинками.

Прежде чем мы с Олстоном встретились, мне еще пришлось иметь дело с вклинившимся между нами вражеским матросом, но он не смог задержать меня надолго, буквально через три секунды пополнив список безвозвратных потерь Короны в этом бою.

Первым делом капитан попытался, используя преимущество в длине клинка, нанести мне колющий удар в живот, но я отбросил его шпагу вправо, сделал быстрый шаг вперед и с левой руки рубанул в направлении плеча. Пришлось противнику дико изворачиваться в попытке разорвать дистанцию и отбивать саблю сильной частью клинка. Но я продолжил наступать, не позволяя островитянину развернуться с его длинной шпагой – не то оружие ты выбрал, Олстон, для абордажной схватки.

С очередным шагом вперед я обрушил на врага рубящий удар с правой руки, который он с большим трудом парировал гардой, при этом его лицо исказила гримаса боли. Не теряя темпа, я направил колющий удар слева снизу вверх под правую руку фрадштадтца, он инстинктивно дернулся назад, но уперся спиной в стену кормовой надстройки, поэтому совсем избежать укола в правую часть грудины не сумел. Капитан ответил попыткой удара кинжалом мне в бок, и теперь уже мне пришлось спешно делать шаг назад и принимать его на сабельную гарду. Зато с левой руки мне удалось сыграть на опережение и, как только оппонент попытался атаковать меня в голову слева, режущим ударом рассек его предплечье. Жаль, что левой рукой я владею гораздо хуже правой, иначе мог бы и кости ему перерубить. Но и так вышло неплохо – Джон Олстон получил крайне неприятную резаную рану и вынужден был прервать свою атаку в самом начале.