Владимир Коваленко - Пусть будет иначе

Какие финны? Откуда ты их взяла?

Он понял, что в таком ключе разговор продолжать глупо. Но и бросать ее, вот так, ему не хотелось. Он уже отдавал себе отчет в том, что, не смотря на всю нелепость ее поведения, девушка ему очень понравилась. Если у нее такая игра, то он готов в нее поиграть, ради знакомства с такой красавицей. Если это что-то другое, надо будет во всем разобраться. Поэтому он аккуратно взял ее под руку и предложил пойти отсюда в какое-нибудь удобное место и обо всем поговорить.

"Ну, скажем, в кафе и там побеседовать и, заодно, перекусить немного".

- Ты, наверное, голодна?

При этих словах, он заметил ее колебания, но, видимо, она, в самом деле, была голодна, потому что, после небольшой заминки согласилась.

Отсюда, от Московского вокзала, где они в данный момент находились, до места, в которое он повел незнакомку, было совсем близко. Достаточно было перейти на другую сторону площади Восстания, чтобы оказаться в кафе "Сфинкс". Конечно, можно было пообедать и на вокзале, но, почему-то, Виктор недолюбливал вообще все вокзальные точки питания, полагая, что в них и обслуживание хуже, и цены неоправданно высокие. Таким образом, они оказались за столиками "Сфинкса", где он и сделал заказ на две персоны. От его взгляда не укрылось, какими глазами незнакомка глядела на город, людей и машины, пока они переходили через дорогу. Ничего наигранного в поведении девушки он не смог заметить, наоборот, ее удивление показалось ему абсолютно искренним. Прежде всего, дожидаясь заказа, они познакомились. Оказалось, что ее звали Татьяной.

"Итак, она звалась Татьяной", - вспомнил он строчки из "Евгения Онегина" и улыбнулся.

Чему вы улыбаетесь? - спросила она.

Так, вспомнил Пушкина, - ответил он.

Понимаю, - кивнула она головой, - Многие так говорят, услышав мое имя. Но имена не выбирают, и мне мое имя, кстати, нравится. Я считаю, что это лучше, чем у моей подруги: Револена.

Как? - удивился Виктор.

Револена, - засмеялась девушка, - Сокращенное, от Революция и Ленин.

Да уж! - покачал головой Виктор, подумав, как должно быть, трудно жить той девушке с таким нелепым именем, - Ничего не скажешь, удружили ей родители.

В этот момент официант подал им тарелки с супом, и разговор их на некоторое время прервался, так как новая знакомая оказалась очень голодна. По крайней мере, то, как она ела, привело Виктору к такому выводу. Она вычерпала всю свою тарелку до последней капли и съела весь свой хлеб, без остатка.

Мне говорили, что в Ленинграде с продуктами лучше, чем у нас, в Таловой, сказала она, покончив с первым. Ведь, мы в Ленинграде?

Виктор утвердительно наклонил голову, почему-то не желая сообщать ей, что это не Ленинград, а Санкт-Петербург.

Татьяна, - спросил он, когда она отложила ложку, - А как ты сюда приехала?

Такой простой вопрос, однако, поставил девушку в затруднительное положение. Несколько раз она открывала рот. Казалось, она хочет что-то объяснить, но всякий раз замолкала, и, наконец, выдавила из себя,

Не знаю.

Теперь уже Виктор недоуменно замолчал, глядя на новую знакомую.

Наконец, он решил зайти с другой стороны,

Хорошо, ты не помнишь, как ты сюда попала, но для чего-то ты хотела пойти в НКВД? Что-то ты им хотела сообщить?

В том то и дело, - заволновалась девушка, - Мне кажется, что я открыла шпионскую организацию, или, во всяком случае, их явку.

Э-э, милая, да у вас шпиономания, - насмешливо протянул Виктор.

Никакая я тебе не милая, - возмутилась девушка, - Просто, нужно всегда быть начеку. Вот и товарищ Сталин так говорит.

Товарищ Сталин давно уже ничего не говорит, - резко оборвал ее Виктор. Но, заметив, как дернулась девушка и отодвинулась от него подальше, он сбавил тон и продолжил уже мягче, - Хорошо, для начала, давай с тобой выясним, какой сейчас год?

Сорок первый, - удивленно ответила Татьяна, но потом запнулась, оглянулась по сторонам и с испугом прошептала, - Или ты хочешь сказать, что это...

Другое время, - договорил за нее Виктор, - Две тысячи восьмой год. И мы с тобой не в Ленинграде, а в Санкт-Петербурге. И товарищ Сталин давно уже помер, и весь вопрос в том, нарочно ты меня дурачишь, или ты, в самом деле, попала к нам из прошлого? Во всяком случае, я не удивлюсь, если ты сейчас засмеешься и скажешь: "Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой".

После этих его слов, наступило долгое молчание. Наблюдая, как осунулось лицо девушки, потемнели ее глаза и нахмурились ее брови, Виктор понял, что она, в самом деле, испытала настоящий шок от его сообщения. Сыграть так она не смогла бы, в этом он был абсолютно уверен. Ее горе было настолько велико и неподдельно, что ему невольно захотелось ее успокоить и приласкать. Но единственно, что он позволил себе сделать, это дружески накрыл ее ладонь своею ладонью и мягко сказал,

Давай разберемся, как ты сюда попала? Может быть, это даст нам возможность понять, каким образом тебе вернуться назад? Хотя, если быть честным, то не советовал бы я тебе туда возвращаться.

Почему? - вскинула она на него свои синие глаза, и он только сейчас обратил внимание, что у нее не накрашены ресницы.

Потому, что там, откуда ты прибыла, скоро начнется большая война.

С кем? - удивилась девушка.

С немцами.

Нет, - покачала она головой, - Я тебе не верю. У нас с немцами мирный договор. Мы с ними теперь друзья. Все ты врешь.

Ну как, скажите, разговаривать с такой? - чуть не подумал, - "Идиоткой". Но, тут же, даже мысленно, себя одернул. Уж больно хороша была эта особа. Тем не менее, поставить её на место следовало,

Двадцать второго июня сорок первого года эти "друзья" перейдут нашу границу, и пойдут по нашей земле, разве что не с песнями, почти не встречая сопротивления до самой Москвы.

Не верю - крикнула Татьяна так громко, что на них стали оглядываться люди, сидевшие за другими столами, - Красная Армия непобедима. Даже, если бы такое случилось, мы бы не пустили врага на свою территорию.

Ну, конечно, - съязвил Виктор, - Слышал, "Малой кровью и на чужой территории".

Да, именно так, - подтвердила Татьяна, и посмотрела на него, как на врага народа. - Именно так говорил товарищ Сталин.

Нет, эта девушка, безусловно, была хороша даже в гневе. Щеки её вспыхнули как алые розы, а глаза метали синии молнии. С ней бы сейчас не спорить, а целоваться где-нибудь под кустами цветущей сирени. Но Виктора уже разозлила эта безапеляционность её суждений. Может показаться странным, но он, молодой человек, родившийся в 1983-м году, не любил этого диктатора. Причем, не любил не потому, что так нынче было модно, а потому, что прочел, в своё время некоторые книги, которые раскрывали "Отца народов" с той стороны, которую всячески умалчивали до начала 90-х.

Из-за этих лозунгов и тупости вашего руководства, в частности, вашего товарища Сталина, погибло двадцать миллионов человек, - сказал он холодно. - Не умением, а человеческими телами загородили путь в Москву эти командиры. Я понимаю, тебе в это трудно поверить, но это все было и от этого никуда не денешься. Вот почему я тебе не советую туда возвращаться.