Евгений Красницкий - Отрок. Ближний круг: Ближний круг. Стезя и место. Богам – божье, людям – людское [сборник litres]

– Дык… кто ж знал? – Бурей с кряхтением начал подниматься с земли. – Опять же, дозорный…

– Что дозорный?! Он человека ночью видел, но не говорил же, что Михайлу!

– Ну, не знаю… гонец от Лехи к тебе прискакал, все и подумали…

– Не «все подумали», а ты подумал!

– Ты, Корней, говори, да не заговаривайся! – вступился за обозного старшину Аристарх. – Про то, что ночью у лаза через тын человека видели, тебе дозорный сказал, про то, что с утра девки на месте не оказалось, ты сам узнал, а Бурей тебе передал только то, что бабы у колодца трепали. И то, не сам по себе, а когда ты сказал, что тебя в крепость зовут.

– Ага! Я тебе так и сказал: «Если»… – Бурей с кряхтением поднялся с земли и продолжил. – «Если, бабы правы, то, наверно, Алексей тебя из-за девки вызывает». Так я тебе сказал? Так! А ты сказал, что сопляку надобно мозги вправить. Вот я и подумал…

Что подумал Бурей, осталось неизвестным. Дед, набрав в грудь воздуха, заорал в полный голос:

– Орясина!!! Облом неприбранный!!! У тебя место-то, которым думают, есть?! Оглоблю тебе в сраку, чтоб не чесал, где не надо! Думал он, осел иерихонский! Боров драный, поперек и наискось с левой стороны, в дух, в нюх, в потроха, в…

Монолог у деда получился пространный, экспрессивный и образный – на уровне боцмана с фекального лихтера. Бурей только невнятно мычал и время от времени хватался за ушибленную голову. Роська, несмотря на всю свою набожность, шокирован не был, а прислушивался, кажется, с интересом, видимо, сравнивая ладейную и кавалерийскую школы ораторского искусства, а Аристарх млел, словно меломан на концерте органной музыки. Наконец дед не то иссяк, не то просто утомился. Выдав заключительный аккорд «цитатой из Мишки»: «Козлодуй!!!» – он умолк и с чувством плюнул Бурею под ноги.

Аристарх издевательски растроганно вздохнул и умилился:

– Ну, до чего же душевно излагаешь, Корнеюшка. Златоуст ты наш, Боян!

– Сам ты Боян! – отлаялся дед, но уже без прежней страстности. – Роська, а ты чего вылупился? Пшел вон!

Роську словно ветром сдуло.

«Приехали «спасатели». МЧС, мать их в маковку. Нет, надо с этим цирком закругляться. Дед душу отвел, на второй заход у него, пожалуй, пороха не хватит, пора кончать».

– Деда, а мы ведь тебя вовсе не из-за Васьки вызывали. Я же не знал, что я ее украл.

– Гы-гы-гы! – снова развеселился Бурей.

«Да что ж этого урода на хи-хи пробило-то? Алексей, что ли, так удачно ему по мозгам врезал?»

– Да знаю я! – Корней досадливо махнул рукой. – Доигрались, воспитатели, туды вас поперек. Пошли отсюда… в дом, что ли, расскажешь, как все было.

«Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обед» – пропел над крепостью рожок Дударика.

– Чего это? – удивился Бурей.

– Обед… – объяснил Мишка. – Милости просим отведать нашего хлеба-соли.

– Обед – это хорошо! – Бурей почесал живот и задумчиво склонил голову, словно прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. – В самый раз! Вот за обедом-то все и расскажешь. Веди!

Обед завершался вполне благостно. Отроки уже поели и ушли, кухонные девки убирали со столов, а Мишка еще сидел вместе с начальством и выслушивал пространные комплименты Корнея и Аристарха кулинарному искусству Плавы.

Бурей тоже изредка издавал одобрительное ворчание, хотя внимание его было главным образом занято извлечением мозга из здоровенного мосла, преподнесенного ему в качестве десерта.

Никто, казалось бы, не замечал того, что потчует начальственных гостей не сама Плава, в чей адрес отпускаются комплименты, а Анна Павловна.

«Просто необходимо отдать должное леди Анне, сэр! Умна, несомненно, умна – вспомнила, что Бурей запорол насмерть старшую дочку Плавы по приказу лорда Корнея. Разумеется, никакими похвалами поварскому искусству это не компенсируешь, а потому, во избежание сюрпризов, отослала Плаву куда-то, и взялась командовать кухонными девками сама. Ну, а с Листвяной так и вообще, высший пилотаж! Это ж надо так подставить бабу, нацелившуюся занять вакансию свекрови! Вроде бы и появляется ваша, сэр, матушка в Ратном не чаще раза в неделю – по воскресеньям церковь посещает, а как слушок сумела запустить насчет «боярыни Листвяны»! Лорда Корнея чуть удар не хватил, он Листвяне теперь такую «боярыню» покажет – мама не горюй! А вы еще ей про информационные войны что-то там рассказывали! Смешно-с!»

Анна Павловна ласково кивала в ответ на похвалы и просила дорогих гостей еще немного задержаться, мол, как раз подходят пироги с малиной первого урожая. Мишку такой расклад вполне устраивал, поскольку после обеда по расписанию проводилась смена дежурных десятков. В крепости был воссоздан ритуал смены караула в Советской армии, а дед весьма скептически относился ко всякого рода строевым экзерсисам, исполняемым в пешем порядке и непосредственно не связанным с боевой подготовкой.

– Господин воевода, господин воевода! – раздался со стороны входа в трапезную голос. – Сучок с пришлыми работниками подрался!

Дед недовольно обернулся, и только после этого, совершенно невпопад, последовала уставная формула:

– Господин сотник, дозволь обратиться! Дежурный урядник Антон!

«Почему Антон? Он же позавчера дежурил, следующее дежурство только через несколько дней. Поменялся с кем-то? Ага, Антоша, любишь на глазах у начальства вертеться? Еще один штришок к твоему портрету – штабным бы тебе быть. Впрочем, адъютант вам нужен, сэр Майкл, или не нужен? Тем более, что мысли о повышении урядник Антоний в вас уже возбуждал. Так почему бы и нет?»

– Что значит подрался? Сразу со всеми? – осведомился Корней. – Хотя, этот может… Ну-ка, объясни толком, что случилось?

Нинея, как и обещала, после Велесова дня прислала на строительство крепости работников. Больше сотни. Мишка в это время был в походе за болото, но Кузьма вместе с оставшимися наставниками подсуетился: разместил прибывших во второй казарме и устроил большую охоту, чтобы обеспечить дополнительную рабочую силу мясом. Охота удалась – сами работники исполнили роль загонщиков, а «Нинеин контингент» смог попробовать свои самострелы в деле. И все бы было хорошо, но камнем преткновения стал скандальный характер старшины строительной артели Сучка.

Присланные волхвой работники строителями не были, а Сучок никаких скидок на отсутствие у них опыта делать не пожелал. И вот, как назло, именно в день приезда воеводы, артельный старшина достал-таки своим хамством работников, и несколько «Нинеиных кадров» сноровисто настучали кулаками по разным частям сучковского организма, а потом, видимо для охлаждения страстей, пустили его поплавать во рву с водой.

Место, правда, выбрали неудачно – в опасной близости к желобу, по которому вода поступала на колесо лесопилки. По счастью, затянуло в желоб только шапку, а самого Сучка вытащили на плотину караульные. Плотницкий старшина отплевался, утерся и огласил окрестности зовом, который ни в какие времена не оставлял равнодушным ни одного русского мужского пола: