Максимилиан Раин - Внук Донского [оптимизирована обложка]

Перед обедом велел собрать галицкую золотую молодёжь в большой гостиной усадьбы. Набралось семеро ребят. Не было только Афоньки со сломанной рукой. Наверное, разочаровался в военных игрищах и умотал домой. Двое стражников мялись у дверей. Пленённые подростки сидели по лавкам и тихо переговаривались, посматривая на меня испуганно. Я вышел перед ними и спросил:

– Кто сейчас стоит перед вами?

– Княжич Дмитрие… – пролепетал кто-то из них.

– Если я – княжеский сын, то зачем вы нападали на меня и моих людей?

Вопрос повис в пустоте. Все угрюмо молчали, склонив лица.

– А ещё вы называли меня Баламошкой, – припомнил злорадно, – Зато мне удалось вас поколотить. А тебя даже два раза.

Показал на Ивка.

– Егда сие бысть? – подскочил, словно ужаленный, крепыш.

– А помнишь, как вы толпой набросились на музыканта в лохмотьях у озера, а я его отбивал? Афоньке я тогда руку повредил чутка.

Парни замерли поражённо, стали переглядываться, затем загалдели:

– Несть мочно сие!

– Холоп течны тамо бысть…

– Холопа того старей доводны Кирияк ял…

– А кто меня посылал в нору вонючих крокодилов? – спросил насмешливо. – Вспомнили, как мелкий и тощий отрок пятерых здоровенных лбов уложил на землю? Это я был, а не беглый холоп.

– Ты нас сказнишь? – жалобно уточнил Ивок.

Он, наверное, догадался, что я узнал про его доносительство.

– Молодым не стыдно ошибаться. Стыдно не учиться на своих ошибках. Я уверен, что ты и твой брат Осина рано или поздно поймёте, что убивать людей просто так, для своего удовольствия, недостойно вятшему лицу, к тому же христианской веры. Есть много других интересных занятий, не связанных с убийствами людей и мордобоем…

В общем, я увлёкся и прочёл пацанам лекцию по своей любимой истории на тему различных игр. Подробно коснулся греческих олимпиад и рыцарских турниров. Постарался описать некоторые игры из будущего, типа футбола, баскетбола со ссылкой на некую загадочную страну Гиперборею. Кроме темы игр, поведал о великих научных открытиях древних египтян, греков и римлян, о семи чудесах света в древности. Ребята слушали завороженно, раскрыв рты.

Так и трындел им бесконечно долго, если бы внезапно не подкатила дурнота. Почувствовал, что меня снова начало лихорадить. Отпустил ребят, велев им всем быть на пирушке, а сам отправился болеть в опочивальню. Вдобавок навалился сильный кашель. Мантур и Млада срочно устроили мне банную терапию. Стало чуть полегче.

Пир организовали во дворе. Погода позволяла. Меня усадили на главное место и чествовали со страшной силой. А мне хотелось поскорей свалить обратно в койку. Никакой кусок в рот не лез. Рядом со мной восседали Мантур и Фока. Они-то и возглашали основную часть здравиц. Я заметил сидящих за отдельным столом группу мажоров под охраной. Велел убрать у них конвой. Внезапно вспомнилось, что Мантур как-то рассказывал мне о своём появлении в Чухломе. Что-то говорил о родстве с Жеховскими. Я попросил его осветить эту сторону своей жизни подробней. Оказалось, что его покойная жена Галина являлась родной сестрой князя Бориса Жеховского. Живя в Новгороде на положении архиерейных бояр, потомки галицких князей не гнушались смешивать кровь с оборотистыми купцами и промышленниками так же, как и с высокими особами иностранных держав.

Отец князя Бориса, он же внук последнего галицкого правителя Василий Васильевич, отхватил в жёны мангупскую принцессу Хару, дочь правителя крымского княжества Феодоро – Стефана Гаврана. Брак этот свершился по расчёту его отца Василия Дмитриевича – умелого новгородского дипломата, мстящего обидчику своего отца князю Московскому Дмитрию IV Ивановичу и сколачивающего против него коалицию враждебных государств. За действиями тверских и рязанских князей против москвичей чаще всего проглядывалась именно его фигура. Породнившись со Стефаном, Василий Дмитриевич через него сблизился с тёмником Мамаем, беклярбеком хана Белой Орды Абдуллаха, затем Мухаммед Булака. Отношения Орды с Москвой начали охлаждаться до начала открытого противостояния. После смерти прагматичного литовского князя Ольгерда на престол в Вильне взошёл настроенный враждебно к Москве Ягайло. Таким образом, к началу Куликовской битвы удалось сколотить коалицию из Белой Орды, великого княжества Литовского, генуэзского капитанства Готия, княжества Феодоро, княжества Рязанского, правителей мелких кавказских образований и буртасов против объединённых сил княжеств северо-восточной Руси, возглавляемых Москвой. Тверское княжество и Господа Новгородская соблюдали нейтралитет. Итогом победы Орды стало бы возрождение Галицкого княжества под управлением Константиновичей. Василий Дмитриевич даже соглашался на передачу ярлыка на великое княжение Рязани или любому другому княжеству, лишь бы добиться поставленных целей. Московское княжество подлежало полной ликвидации. Его территория должна была по частям растащиться по соседним уделам.

Планам коварного дипломата не суждено было сбыться. Он лично участвовал в Куликовской битве на стороне Мамая под стягом бывшего Галицкого княжества с единорогом и бесславно погиб. Там же погиб его свояк князь Стефан Феодорский. Окончил свою короткую жизнь на поле боя молодой хан Мухаммед Булак. Оставшись без ручного Чингизида, тёмник Мамай потерял легитимность в глазах ордынцев и был вскоре убит.

Внук последнего Константиновича Василий Васильевич не был таким же искусным дипломатом, как его отец. Мстить и пакостить московским государям он уже не пытался. Тихо и спокойно он служил Новгороду на дипломатическом поприще, любил свою красивую жену-гречанку, растил детей. А лет через двадцать пять благословил своего сына Бориса на служение великому князю Московскому Василию II Дмитриевичу.

Вот так причудливо сплетаются нити судеб. Осина, получается, пытался погубить свою двоюродную сестру Младу, не зная об этом. Попросил подозвать к себе Ивка и Младу. Парень подошёл ко мне с настороженным видом, напряжённый, как сжатая пружина. Показал ему на молодицу и спросил:

– Знаешь, кто это перед тобой?

Дождавшись отрицательных жестов, пояснил:

– Сестра она твоя, двоюродная по матери. В Чухломе жила.

Юноша онемел от удивления, тогда как Млада улыбнулась и потянулась обнять обретённого родственника. Я предложил им уединиться и пообщаться, сколько душам будет угодно, и сам тоже покинул пиршество. Немоглось.

Утром среды в опочивальне усадьбы Жеховских состоялось заседание боярской думы моего нового гособразования силами Фоки Плесни, сотника Акима, предводителя чухломичей Мантура и меня. В качестве тронного места использовалась деревянная кровать. Уже было понятно, что должен буду задержаться здесь, в Судае, подольше. Отлежаться до полного выздоровления. Колонну далее должны повести Мантур и Аким с десятками Трефилия Сипяги и Никодима Ряпа. Направление – село Жехово – бывшее ранее центральным имением князя Бориса. Далее от села на запад имелась дорога до реки Понга и по ней вниз по течению до впадения в реку Унжу, после чего двигаться вдоль Унжи на юг до села Кичина. В этом месте местные должны помочь переселенцам переправиться через реку на плотах, после чего углубиться в сторону километров на семь-восемь до моей усадьбы Волегово. Нужно было торопиться, чтобы успеть до морозов добраться туда и обустроиться.