Максимилиан Раин - Внук Донского [оптимизирована обложка]

– Они сами попросились или их силой принудили? – тихо спросил у мнущегося рядом остробородого.

– Сами, драгий княжич, сами, – закивал головой дьяк. – Сие не впервою тако явлет. Людишки повольны перешед под крепку руку за верный хлеб, зду и предстательство.

К сожалению, резон в его словах был. Найти доброго хозяина, отдаться ему со всеми потрохами и пусть кормит. В споре свободы и колбасы иногда побеждает последняя. Лично я бы с голоду умирал, но свободы своей отдать не согласился. Потерял в моих глазах очень много рослый симпатяга Мирон. Даже какая-то злость на него образовалась.

В прежней жизни был у меня друг Вадик, один из лучших. Парень ладный, крепкий, с головой. Женщины от него млели. Случилась одна жизненная заковыка, и опустился человек. Стал выглядеть неопрятным, жалким. Вот и Мирон уподобился такому же Вадиму.

Внезапно пришла спасительная мысль, что ребята кому-то задолжали крупную сумму и иначе не представлялось никакой возможности расплатиться. Попали, так сказать, «на бабки».

– Гобина им выплачена, сколько? – сразу же спросил дьяка.

– Яко иначе, княжич наш Дмитрие? Вся честь по чести урок содеян. Сам боярин Морозов волил издати сею гобину. Старшу уноту дано пять рублей в деньгах, а младу – три.

– А если я от них откажусь и деньги вернутся, эти парни получат свою свободу обратно?

– В холопском сословии они надысь. Издати требно пошлину за вычерк из писцовых библ, ноли токмо, – охотно объяснил чиновник.

– И какого размера эта пошлина? – потихоньку начинал злиться на медленно соображающего рядца.

– Десять рублёв за душу.

М-дя, ситуёвина! За морем телушка полушка, да рубль перевоз. Хитрая феодальная систем закабаления людей клапанного типа. Пошлина в разы выше оплаты за кабалу. Надо бы допросить простодушных гудцов с глазу на глаз. Решил отослать довольного собой дьяка с глаз долой со всеми приличествующими благодарностями. Поднял и посадил ребят. Сам сел напротив, потихоньку отмокая от удивления.

– Рассказывайте, что принудило вас добровольно в холопы пойти, – с трудом сдерживал своё раздражение.

– Мы к те поревашася [663] Пореватися – порываться, стремиться, двигаться. . Елико ову нелеть, же холопы равны [664] Равный – согласный, достаточный, сходный во всем с другим. быхом, – пролепетал Мирон, жалобно глядя мне в глаза.

– А ко мне чего не пришли поговорить перед тем, как глупость учудить, раздолбаи? – ругнулся досадливо. – Сами знаете, что холопов принуждают к тяжёлой, грязной работе, обижают, продают, как скот, секут за провинности. Не боишься порки, Мирон?

Парень порозовел от смущения, но справился и тихо ответил:

– Нешто нам… Навыкша ужо, претерпим.

У меня пала челюсть от такого наплевательского отношения к своей судьбе. Ладно, Треня ещё недозрелый. Соображалка не в полную силу работает. Но, Мирон, почти взрослый парень.

Выкупить их на свободу у самого себя мог в любой момент, при этом заметно обогатив батянину казну. А нужны ли эти хлопоты? В моём личном государстве не будет никаких холопов. Сословность, конечно, оставлю в определённой степени, но с социальными лифтами, чтобы был у подданных стимул развиваться. Расти над собой.

Ладно, пусть и рабство остаётся. Есть же много подлых людишек, достойных этой участи – презренные жулики, воры, убийцы, клеветники и лжецы. И… есть ведь любители этого состояния – поклонники бесправия, унижений над собой, участники всяких ролевых игр, садомазо. Нельзя их лишать привычного кайфа. В будущем даже целыми странами станут заниматься такими играми. Имеется одна такая экзотическая, на Дальнем Востоке. К ней с высокой степенью неизбежности подгребается ещё одна, по виду весьма раскидистая держава. Её население с каким-то сладострастием выбирает для себя из всех предложенных вариантов самые скотские, самые невыносимые условия для жизни. Объяснить подобное можно только с позиции болезней мозга или его неразвитостью, наподобие детского инфантилизма.

Чего-то я слишком расфилософствовался, а гудцы терпеливо ожидали моего вердикта.

– Ладно, не грустите, парни, – хлопнул по своим коленям и поднялся. – Каждому дано вляпываться в неприятности. Так и быть, помогу вам по старой дружбе вернуть свободу и хорошо устроиться.

Гудцы тоже повскакивали. Мирон вдруг бухнулся на колени.

– Пояти нас с братом к се на службу, княжич Димитрие, – произнес он дрогнувшим голосом. – Тяжко нам во зле и оскуде житовати на свете белы без зды над главой.

Треня, чуть помедлив, тоже присоединился к брату. Что-то уж больно привычно у них стало получаться становиться на колени. Ну, как говорится: «Каждый выбирает по себе…»

Велел Агафону переселить ребят в свои покои и хорошо накормить. Вышли все вместе на княжеский двор, щурясь после потёмок подклети. Внезапно возник незнакомый дьяк с дежурным поклоном и пыхтя от усердия.

– Княжич наш предрагий… Нудма [665] Нудма – насильно, с трудом. тя налещил. Государь тя к се кличе.

Пора, значит, на думу тащиться и преть там до вечера. Направился переодеваться в отцову гардеробную. С помощью княжьих холопов откопал там классный прикид под свой размер – все белое из атласа с узорочьем, начиная от клобука до штанов. Какой я красавчик! Еще бы лошадь белую, да с золотой подпругой, и все страны покорно пали бы у моих ног. Или хотя бы все женщины в них. Вообще, внешний вид в политике и дипломатии много значит. Пора вводить элементы пиара. Теперь надо показаться отцу на глаза и выслушать очередное напутствие.

Застал его полулежащим в одной шёлковой рубахе на диване перед столиком, с расставленными уже таврельными фишками в начальной позиции. Здесь же на столе оказались кувшины с чем-то вкуснопахучим, сладости, орешки, ягоды и фрукты, включая персики и виноград. Как только купцам удавалось доставлять в далёкий Галич из южных стран такие нежные и прихотливые продукты без потери товарных качеств? У ног князя разлеглась и урчала Русана.

Батя поднялся, подошёл ко мне и неожиданно нацепил княжью шапку на мою голову. Затем отошёл подальше и придирчиво рассмотрел.

– Кой мой настольник лепый да величавый, – высказался он в итоге. – Поне на стол восприяй. И братово шевьё в пору пришлось.

Брательниковы шмотки оказались Дмитрия Старшего. Любил парнишка красиво наряжаться. Недаром он заработал от народа прозвище «Шемяка», что означало «красивый наряд».

В бронзовом зеркале отражался отпетый хулиган, по недоразумению напяливший на себя красивые одеяния. Отец тоже прочувствовал некий диссонанс в моём облике и послал дьяка за лекарем.

– Муж иноземны вящны приде, а зде вятшецы суть язвлены, яко шиши буйны.

Я был незамедлительно раскоронован, затем в ненавязчивой форме мне посоветовали раздеться до рубахи и расположиться за столиком на диване напротив.