Анатолий Дроздов - Лейб-хирург

Парадокс, но в этой ситуации во многом виноваты большевики. Захватив власть, они стали утверждать, что до них все было плохо, а все лучшее пришло с революцией. Дескать, приняли Россию с сохой, а оставили с атомной бомбой и космическими спутниками. Не собираюсь умалять заслуг СССР, они велики, но утверждать, что все возникло благодаря большевикам, можно только человеку с небогатым умом. До Первой Мировой войны Россия развивалась быстрее любой страны в Европе. Как грибы росли заводы и фабрики, прокладывались железные дороги, создавались научные школы, основывались университеты. Даже советская власть это косвенно признала, десятилетиями сравнивая показатели своей экономики с уровнем 1913 года. А кто учил советских инженеров, химиков и врачей? Инопланетяне? Да нет же, «буржуазные» специалисты, из числа тех, кто не удрал за границу и не погиб в Гражданскую. Причем, уровень подготовки в вузах был невероятно высок [12] За исключением периода 20–30-х. В те годы большевики кардинально меняли социальный состав интеллигенции, поэтому всячески стимулировали обучение пролетариата. С базовым образованием у того было плохо, всякого рода рабфаки (рабочие факультеты) не шибко помогали. Но впоследствии это выправилось, и уровень образования в СССР стал стремительно расти. . Герберт Уэллс, посетив Россию в 1920 году, написал книгу, в которой назвал правительство РСФСР самым образованным в мире. А где народных комиссаров учили? Кого-то за границей, но в основном – в «отсталой» России, при царе-батюшке. И еще штрих. У моих родителей имелась Большая Советская Энциклопедия. Листая заполненные мелким шрифтом страницы, я находил в конце книги приклеенную бумажку, где сообщалось о выявленных в томе ошибках. Знаете, сколько их было? Две-три, максимум пять – и это на сотни страниц мелкого шрифта! А сколько ошибок в книгах сейчас?

Занятый этими мыслями, я не заметил, как коляска подъехала к дому. В прихожей меня встретил Никодим.

— Вас тут генерал спрашивал, — сообщил, принимая шинель и папаху. — Я сказал, что вы в отъезде, а когда будете, неизвестно. Обещался зайти позднее.

— Что за генерал?

— Не знаю, ваше высокоблагородие. Но, судя по воротнику шинели и султану на шапке, по жандармскому ведомству.

Этому я-то зачем?

— Ужин есть?

— Стоит, теплый, в печи. Щи с убоиной, каша с маслом, свежие булки с маком и чай. Подавать?

— И скорей!

Спустя пару минут я с наслаждением насыщался. Вкусно Агафья готовит! Щи на говяжьей косточке томились в печи, как и каша. Та вообще тает во рту. Что, спросите, может быть особенного в гречневой каше? Если варить ее на плите, то ничего – еда и только. А вот потомить в печи, чтобы зерна развалились и пропитались коровьим маслом, которое сбили из сливок утром… Не доводилось пробовать? Завидуйте!

Я подмел все с тарелок, налил в чашку заварки и разбавил кипятком из самовара. Бросил в него кусок колотого сахара и размешал ложечкой. Пригубил – хорошо! Цапнул с блюда щедро посыпанную маком булку. Не наркотик, но нечто вроде него. Обожаю выпечку!

Я заканчивал чаепитие, когда в столовую заглянул Никодим.

— Пришел давешний генерал, — сообщил с порога.

— Веди его в кабинет! — распорядился я, но тут же передумал: – Лучше в библиотеку!

Не нужно жандарму смотреть на разложенные на моем столе бумаги. Обязательно нос сунет – порода у них такая.

— Слушаюсь! — поклонился Никодим.

— И подай туда рому!..

Я допил чай, с сожалением посмотрел на оставшиеся булочки и встал из-за стола. Коридором прошел в библиотеку. Генерал был там. Увидев меня, встал с дивана. Та-ак… Не старый еще, с привычными здесь пышными усами. Генерал слегка наклонил голову.

— Добрый вечер, Валериан Витольдович! Позвольте отрекомендоваться. Товарищ министра внутренних дел, командующий Отдельным корпусом жандармов Джунковский Владимир Федорович.

Ага! Читал я про этого деятеля в той России. Несмотря на должность, сочувствовал революционным идеям и имел своеобразные представления о чести. Возглавив корпус, упразднил охранные отделения во всех городах, кроме Москвы, Санкт-Петербурга и Варшавы. Запретил иметь секретных агентов в армии и флоте, а также в учебных заведениях. То-то шпионы и революционеры воодушевились! Интересно, здесь так же? Похоже на то: немецких агентов в Минске жандармы прошляпили. С другой стороны – порядочный человек. Пытался разоблачить Распутина перед царем, за что вылетел в отставку. Мог сидеть на пенсии, но попросился на фронт. Командовал бригадой, дивизией, корпусом. Неплохо командовал: солдаты и офицеры его любили. После революции за границу не сбежал, остался в СССР, советское правительство ему даже пенсию платило. Но в годы Большого Террора его подмели…

Джунковский по-своему понял мой взгляд.

— Извините за поздний визит – дела. У меня к вам неотложный разговор.

— Прошу! — указал я на кресло, и устроился напротив. Вошел Никодим с подносом, на котором стояла бутылка с ромом, бокалы и блюда с легкой закуской. Сгрузив поднос на разделявший нас небольшой столик, Никодим поклонился и вышел.

— Рому? — предложил я. — Или хотите коньяку?

— Ром сгодится, — кивнул Джунковский. — Погоды стоят морозные, так что самое то.

Я разлил напиток по бокалам.

— За ваше здоровье, Владимир Федорович!

Не буду я его превосходительством называть. Перебьется. Это мой дом, и здесь правила общения задаю я.

— Приятно слышать о здоровье от врача, — улыбнулся генерал. — Благодарю.

Он осушил бокал и поставил его столик. Затем уставился на меня. Пришлось и мне поспешить – выпил, не ощутив вкуса. Принесло же этого жандарма!

— Слушаю вас, Владимир Федорович.

— Сегодня был с докладом у ее императорского величества. Выслушав его, она дала ряд поручений. Среди них: разобраться и строго наказать офицеров губернского управления Корпуса в Минске. По словам императрицы, они обманули нас, доложив, что разоблачили шпионскую сеть немцев в Минске, за что получили повышения в чинах и ордена. На самом деле нашли расписки агентов у убитого германского резидента. Я спросил: откуда сведения? Государыня сослалась на вас, заявив, что доверяет вашим словам. Развейте мои сомнения, Валериан Витольдович! — он пытливо посмотрел на меня.

Проверяет меня тещенька! Или подставляет…

— Государыня сказала правду, Владимир Федорович. Ваши офицеры никого не разоблачали. Получили дело готовым.

— Откуда вам известно?

— Это я застрелил немецкого резидента.

Ресницы у Джунковского полезли на брови.

— Вы!? Но почему?

— Он пытался меня завербовать.

— Для чего?

И это спрашивает жандарм! Как тут запущено…

— Посмотрите сюда, Владимир Федорович! — я указал на ордена на своем мундире. — Перед вами врач, который спас жизнь командующего фронтом и может просить у него протекции… Скажем, перебраться ближе к штабу. Врачам люди доверяют тайны, которые хранят даже от близких. Покойный резидент знал дело.