Семён Афанасьев - Доктор 2

— Антон, мы тут! — машет рукой Роберт Сергеевич, выходя из-за беседки.

Молодой человек подходит, кивает нам и обращается к Роберту Сергеевичу:

— Меня ваша супруга впустила. Роберт Сергеевич, пожалуйста, поставьте роспись на служебке.

— Что это? — не особо смотрит на бумагу отец Лены.

— Переоформление залога, просто формальность. У базы плодо-консервного комбината изменения в составе учредителей: жена часть доли передаёт мужу.

— А что за срочность?

— У нас Киреев с завтрашнего дня в отпуске. То есть, на пару часов с утра он ещё выйдет, но не более. Хочу всё успеть оформить до его отъезда прямо с утра.

А я вижу, что пора вмешиваться. Пользуясь тем, что голова Лены лежит на моём плече, шепчу ей в ухо, благо, не надо менять позы:

— Лен, этот Антон врёт.

Лена моментально подбирается и, не поворачивая головы, так же шёпотом спрашивает:

— Уверен?

— На все сто. Я же тебе рассказывал…

— Папа, можно тебя на минутку? Это срочно! — подлетает Лена к отцу с восторженно-глупым видом.

Ленин отец глубоко вдыхает, медленно выдыхает, поворачивается к ней и предельно вежливо говорит:

— Пожалуйста, подождите секунду!

— Исключено, это срочно! — Лена просто оттаскивает его за руку в сторону. Видимо, он тоже начинает что-то чувствовать, потому что, когда они с Леной отходят за пределы слышимости, их разговор не занимает и минуты.

Через минуту Лена зовёт меня:

— Саш, на секунду.

Когда подхожу, она просит:

— Сжато отцу в двух словах.

— Этот человек вам лжёт. Дважды.

Роберт Сергеевич на удивление быстро реагирует почти с моей скоростью:

— Подробности?

— Два момента. Во-первых, на уровне намерений. Его цель приезда сюда отличается от той, которую он вам озвучил. Какая цель настоящая — не знаю, я не телепат. Просто вижу, что она другая. Второй момент, последствия. Это не такая безобидная бумажка как он пытается вас убедить. Не знаю, в чём подвох, я не в контексте; но его слова о том, что это просто формальность, неправда.

Видимо, в Ленином отце просыпается кто-то, кем он был на предыдущей работе. Он с каким-то нездоровым азартом, вместо выравнивания ситуации с «курьером», пытается задавать вопросы:

— А как ты это видишь? В процентах какова достоверность твоих «попаданий» в таких случаях? Это из-за этого Бахтин так тебя ценит?

Укоризненно смотрю на него:

— Я сейчас пытаюсь вам помочь в ситуации, которая, с моей точки зрения, несёт для вас потенциальную опасность. А вы пытаетесь получить информацию, м-м-м, не совсем тактичными методами.

Видимо, он вовремя спохватывается, так как дальше мне забавно видеть, что ему на пару секунд становится неловко:

— Мда… виноват. Пардон, рефлекторно… Саша, это точно?

— Точнее не бывает, — гляжу ему в глаза, — я не навязываюсь в члены семьи, вы это заметили. Но за отца своей девушки ответственности не могу не чувствовать. Мне кажется, это нормальные человеческие качества, нет? Я похож на шутника? В такой ситуации?

— Согласен, — кивает чему-то своему отец Лены. — Опять же, Бахтин… — завершает он общение странным ребусом, хлопает меня по руке в районе бицепса и возвращается к «курьеру»:

— Антон, хорошо, сейчас всё подпишу, но поехали ко мне в офис, не хочу тут «на коленке». Суеверие!

По «курьеру» видно, что ему это активно перестаёт нравиться. За секунду по его лицу проносится целая гамма чувств и эмоций, но он, видимо, решает не обострять и молча кивает.

— Возьму с собой сразу нашего айтишника, — Роберт Сергеевич хлопает по плечу подошедшего Вовика. — Вов, проедь с нами, пожалуйста, тут вопрос вашего отдела — сразу в базу внесём. Если что — нужно всё сделать по регламенту Сергея Сергеевича. Солопова.

Не знаю, откуда Роберт Сергеевич знает нашего тренера по боксу (возможно, тот — ещё более известная личность, чем я думаю), но Вова врубается в полсекунды, по его лицу совершенно нечитаемо:

— Конечно. Поехали. Вы поведёте?

Роберт Сергеевич кивает, и Вова занимает место на заднем сидении рядом с «курьером».

— А почему вы были уверены, что Вова вас моментально поймёт? И не будет тормозить? — мне более чем интересно.

Роберт Сергеевич с Вовой возвращаются меньше чем через час, который я на скамейке-качалке катаю Асель и Лену, сидя посредине.

— Потому что я знаю, где он служил… — отвечает отец Лены.

— Потому что он знает, где я служил, — с разносом в секунду выдаёт Вова. При этом, почему-то смешно только мне.

— Саша, если хочешь — могу рассказать подробнее, — явно из вежливости предлагает Роберт Сергеевич.

— Боже упаси, — открещиваюсь. — Я слишком люблю Лену, чтоб проявлять настолько глубокий интерес к делам её отца. Простите, если прозвучало двусмысленно.

— Об этом ещё поговорим… — бурчит Роберт Сергеевич, — игнорирование членов семьи, которые пытаются тебя поддержать, местами как раз неуважение. Либо пренебрежение. Впрочем, сейчас не будем, я тебе очень благодарен. Ты был полностью прав…

— Вовик, этот тип хоть жив-здоров? — нейтрально спрашиваю Вову через пять минут, когда Роберт Сергеевич уходит к себе наверх.

— С ума сошёл? — удивлённо задирает глаза чуть не выше бровей Вовик. — Конечно! Отобрали пропуск, твой тесть его опросил на предмет личной заинтересованности — тот даже отпираться не стал. И внесли его биометрию в базу, чтоб войти больше не мог на этаж — я для этого и нужен был.

— Это как? — не понимаю текста.

— В банке, вход на этаж отдела залогового имущества — только по отпечаткам пальцев и сетчатке глаз. Ну, по личной биометрии, вместо пропусков. Там всё по-взрослому, сканнеры такие, что не во всяком аэропорту лучше.

— Дошло. А то я себе бог невесть что понапридумывал…

— Да ну, скажешь тоже. В каком веке живём? Ты б ещё про четвертование вспомнил…

Дома Лена быстро ложится спать. Похоже, даже безалкогольное пиво — не просто лимонад. Я ещё какое-то время читаю свой атлас, потом тоже засыпаю.

Когда утром бегу на пробежку, Лена ещё спит. Возвращаюсь, завтракаю, собираюсь в клинику. Лена ещё спит.

Принимаю решение её не будить, оставив на кухне в стеклянной сковороде её половину завтрака. Сковородку специально использую прозрачную, чтоб она не прошла мимо и не ела сухомятку.

В клинике Анна уже ждёт меня в кабинете на кушетке. Говорит, Котлинский вышел. Видимо, по каким-то причинам он избегает надолго оставаться именно с ней наедине.

— Доктор, вы знаете, боюсь сейчас уверенно сказать. Но ощущения такие, каких уже давно не было. В хорошем смысле. — робко говорит Анна. — Вот в сосудах, где кровь течёт; там, где опухоль тоже; не знаю, как объяснить. Можете посмотреть меня?

Кладу руку её на плечо, пуская частоту спокойствия: