Семён Афанасьев - Доктор 2

— Только по этой теме? Или вообще?

— По этой теме.

— Как так? Вот материалы прошлого года. Вот записано под вашу диктовку, М. Ш. — коллаборационист, запятнавший себя сотрудничеством с врагом. Если Филин что напутал, вы скажите. Но весь их класс говорит, что так не только Филину, что так всем диктовали. А сейчас вы же нам говорите, что он — Герой Народа. По-моему, в конспекте есть ответы как раз таки на все случаи жизни — мало ли как к концу года политический курс повернётся… Всё исключительно с ваших слов. Вот ваша роспись в конце конспекта Филина.

Под гогот класса «Стессель, жги!» историк долго смотрит на меня.

Все в курсе, что одна острая тема в новом учебнике этого года освещается с поворотом на сто восемьдесят градусов. Ещё год назад учили, что М.Ш. — враг. Раньше, видимо, у авторов программы не доходили руки всё исправить, и все готовились к тестированию ещё по точке зрения времён Союза.

Сейчас именем М.Ш. называют улицы. В частности, дом родителей Лены стоит на улице его имени.

И никто не отвечает на вопрос, зачем нужна такая школа. Потому что никто не поднимает этого вопроса.

Понимаю, что конкретный учитель ни в чём не виноват. Но он — менеджер процесса, и управляет функцией. Уже давно. В этом лицее.

Я плачу очень немаленькие деньги, достающиеся мне тяжёлым трудом, и не имею возможности искусственно облегчать положение каждого менеджера, попавшего в ловушку собственного формального подхода к вопросу.

— Ты ни дня не можешь без мордобоя, да, Стесев?

В этот раз директриса не поленилась поймать меня лично в тот момент, когда я собирался покидать школу. Я честно сказал ей, что тороплюсь и задерживаться не буду. Могу только сбавить шаг и не лезть в этот раз коротким путём через дыру в заборе, чтоб поговорить на ходу. Теперь она идёт со мной рядом по направлению к моему дому.

Сюрреалистичная картина.

— Жанна Маратовна, никакой драки не было. Пожалуйста, скажите, кто меня обвиняет.

Сказать она ничего не может, поскольку Серый точно ничего через директора предъявлять бы не стал. Этого просто не может быть потому, что этого не может быть никогда, надо хоть чуть знать Серого. Он кто угодно, но только не искатель помощи извне.

Директриса всё видела сама в окно своего кабинета, из которого видна та часть школьного двора, на которой мы вели наш «диалог». Но сказать этого она не может. Потому что тогда нарывается на мой встречный вопрос, почему ученикам разрешено курить.

— Ты не понимаешь, что твоё поведение недопустимо? — продолжает она гнуть свою линию, не уточняя деталей.

Лично для меня это выглядит как неудачная попытка манипулирования. Когда я должен подсознательно почувствовать вину только потому, что начинаю оправдываться.

— Подробнее, будьте любезны, — вопросительно поднимаю бровь.

Интересно, это она сейчас о гениталиях Серого? Или об истории? Или о литературе?

— Ты понимаешь своё место и роль в учебном процессе? — выдаёт она через пятнадцать секунд внутренних колебаний, которые я хорошо вижу на эмоциональном уровне.

— Давайте вначале определим наши с вами роли в этом разговоре, — пожимаю плечами. — Я не ваш подчинённый. В любом из школьных процессов, я ваш КЛИЕНТ. Который платит вам деньги. Мне лично кажется, все проблемы от того, что вы в старой школе привыкли к другим ролям, типа «учитель — ученик». Ну, не только вы лично, а педагогический коллектив, как социальная группа, — уточняю. — А сейчас это выливается в то, что выпускной класс считает Мустафу Ш. предателем. А мы — уже Героем. Разницы между нами год. Все учились тут. А такой полярный результат вашего обучения. Когда нам можно верить вам? Когда вы его ругаете? Или хвалите?

— Ты сейчас собрался затеять революцию во всей Системе Образования? — говорит директриса.

— Жанна Маратовна, мне нет дела до всех. Инициатор разговора вообще вы. А я сейчас готов говорить только о нас с вами. Начнём с того, что уже сейчас вы неверно отдаете себе отчет в характере наших взаимоотношений. — чешу затылок, думая, как бы ей объяснить поделикатнее положение вещей. Кажется, при всём её педагогическом опыте, о котором так любят говорить на сайте школы, она неадекватно оценивает своё место в мире. — Вы почему-то видите себя только учителем, а меня только учеником. Я же вижу ситуацию чуть иначе.

— И как же? — цедит она сквозь зубы.

— Я — ваш Заказчик, который платит вам деньги, рассчитывая на определенный результат. Вы же видите себя в роли ментора, по первому сигналу которого мы — учащиеся — послушно превращаемся в ваших бессловесных рабов. Я понимаю, что вам так удобнее и привычнее. Но мир меняется. Предлагаю, чтоб таких разговоров между нами не возникало, начинать меняться вместе с миром. Я понимаю, что вам удобнее делать не так, как правильно, а так, как вам легче. Но это категорически не устраивает меня.

— Ты не много ли на себя берёшь? — сводит брови вместе директриса.

— Хорошо, давайте заново, — вздыхаю и успокаиваюсь. — Вы меня повоспитывали, теперь моя очередь… Есть три базовые функции школы: воспитание, образование, безопасность жизнедеятельности. Это есть на сайте Министерства. Вам не кажется, что лично ВЫ ставите НЕ ТЕ задачи САМОЙ СЕБЕ по каждому пункту? Лично я бы, на вашем месте, перед тем, как идти ко мне без подготовленного Договора, которого я так и не наблюдаю, сделал упор хотя бы на безопасности жизнедеятельности. Это для начала, чтоб в школе хотя бы не было наркоманов. Которые, с вашего попустительства, курят прямо на школьном дворе. Хорошо хоть табак в этот раз… А уж потом подымал бы вопросы учебного процесса с отдельно взятым учеником. — она хочет меня перебить, но я не позволяю. — Но вы же даже на это не можете пойти, так как от их родителей — самые большие бабки и с влиянием можно обжечься, да? И к чему вы после этого хотите призвать меня?

— Ты не маловат ли, чтобы меня учить? — цедит директриса, шагая рядом со мной нога в ногу..

— Так я к вам и не набивался, — снова пожимаю плечами. — Вы же сами за мной увяза… провожаете меня по своей инициативе. Или я что-то путаю? И кстати, вы же не думаете, что после такой вашей позиции по безопасности, я буду доверять остальным вашим словам по учебному процессу? Вот что конкретно ВЫ сделали, чтоб бардака в школе не было? Я сказал вам первого, говорю сегодня, а что изменилось?

— Мы поговорили с их родителями… — отводит взгляд директриса и её эмоциональный запал резко снижается.

— Классно. И как, помогло? — смотрю прямо перед собой. — Допустим, у вас болит зуб. Вы по нему постучали, болеть не перестал. Вы успокоитесь? Или будете дальше исправлять ситуацию? — она молчит, тяжело вздыхая. — А знаете, почему вы успокоились? Потому что болит не у вас. Это не у вас они в сортире деньги забирают, не при вас на школьном дворе курят не пойми что.