Павел Кучер - Апокриф Блокады

— Не так! — как он ухитряется и языком трепать, и жевать, и работать руками, словно лукоуборочный комбайн? — до того он был "назначенный сверху", — резко подчеркнул последнее слово, — сегодня утром стал "всенародно признанный". Есть разница?

— Слабо ощущаю, — на мой взгляд, любой начальник существует, что бы давать работу и платить зарплату.

— Это — ты… А как на него солдаты смотрели, видела? — ох, опять заговоры ищет, — Я думал — он, не отходя от кассы, сразу митинг устроит, — забавно сморщился, разгрызая соцветие, — а он хочет, что бы его выбрали!

— Зачем? — может быть, хватит корячиться? Если всю эту кучу нести мне одной — то однозначно! Не луком единым сыт человек… Решено. Перекур! Смешное словечко. Ни я, ни Володя не курят, а успело прицепиться…

— Власть обычно получает тот, кто наглядно и убедительно докажет окружающим, что до него ими правили сплошные трусы и мерзавцы.

— Наговариваешь на человека! Соколов ни единого слова не произнес… Всё само собой случилось.

— Хуже! — кажется, насчет перекура у нас сложился консенсус, — Он позволил нижним чинам лично убедиться, что "назначенное сверху" начальство, в опасный момент их бросит. Это уже не пропаганда, а прямо натуральная идеологическая диверсия… Я уверен, что сейчас, "с той стороны", на него дружно "телеги" строчат…

— Смешно… — представила эту картину, — толпа народа видела, что случилось на самом деле. И фоток полно…

— Фото… — протянул с отвращением, — фото, это плохо. Владеть компроматом на собственных командиров — рядовым не по чину. Одно дело — когда рассказывают "я видел" и совсем другое, когда показывают "смотри!".

— У белобрысой девицы, по-моему, даже телекамера была…

— Включенная телекамера в любом случае возле "аномалии" стояла, — снова глубоко задумался о своем, — материала много. Соколов, не дурак. Он всё заранее рассчитал. Тоже, учится на ошибках… Пора возвращаться!

— А что я в столовой скажу? Здравствуйте, я тут вам дикого лука притащила?

— Лучше начинай думать, что скажешь, когда я тебя в общественные инспекторы по продуктам выдвину.

— ??? — так и подозревала какой-то долгоиграющий план.

— Мне надо, что бы в твою лабораторию постоянно ходил разный народ, а ты с ними накоротке общалась. Пусть несут, на анализ, травы, грибы и ягоды. Другого биохимика у нас нет, а тебе я доверяю. Ну, и вообще… — блин, кажется, он собирается превратить мою лабораторию в свою явочную квартиру…

— А что в таких случаях полагается сказать?

— Лучше всего — что-нибудь веселое. И — напомни опыт римских легионов, где рядовым строго запрещали есть с полу…

— Тогда, знаю! Оцени, — приняла позу строгой воспитательницы из детского сада, — Деточки, давайте сразу договоримся? Если захочется что-то в лесу сорвать и попробовать, то одну ягодку — кладем в рот, а вторую — в карманчик… для судебно-медицинской экспертизы.

— Годится!

Далекий выстрел разорвал тишину совершенно неожиданно. Один… Странно гулкий и раскатистый. За ним, словно для контраста, протрещала автоматная очередь. А потом грянул воинственный вопль, напугавший меня до икоты. Жуткий вой индейцев, идущих на штурм форта в американских фильмах… На лагерь напали? Так быстро? Я — замерла на месте, бросив тюк с добычей. Владимир — оскалился по-волчьи, медленно поводил по сторонам головой, не то — прислушиваясь, не то — принюхиваясь. Что-то понял и расслабился… Пробурчал:

— Не, это наши орут, — пробурчал под нос, — Хорошие мысли приходят в умные головы одновременно…

— Там что, уже война началась? — повернулся ко мне, очевидно раздраженный моей непонятливостью.

— Охотятся… На ходу подметки режут! — и буквально прикрикнул, — Ты не стой! Мне в другую сторону надо, — и сгинул. Буквально. Едва завернул за кустики — и нет его… Бросил слабую женщину в диком лесу. Эх!

На площадке перед столовой меня ждало переживание. Кусок примерно такой же, как у меня пластиковой пленки (их всем одинаковые выдали?), а поверх него — зверь. Весь покрытый грубой серой щетиной, грязный, страшный, с гривой от головы до хвоста, оскаленными клыками и жутким черным рылом, похожим на хобот… О запахе я уже не говорю… Пахло всем сразу — лесом, свежей кровью, нечистотами и… свиньёй. Мама, кабан!

— Зачем вы его притащили?! Что я с ним делать буду? — четверо морпехов, потных от бега, в расстегнутых мундирах, мялись с ноги на ногу перед дежурным поваром. Видимо, не ждали столь холодного приема…

— На него же смотреть страшно! А если там какая-нибудь зараза? — продолжал разоряться кулинар, — Вам только намекнули, а вы и рады стараться! Пудов на десять потянет! Даже если замариновать — одного чеснока целый мешок нужен, — вблизи туша лесного зверя выглядела и вовсе устрашающе, — Где я вам столько возьму?!

— Я чеснок принесла, — появление штатской дамы подействовало на военных облагораживающее. Кое-кто даже попытался наспех застегнуться, — Честное слово! — по-моему, они не вникли в смысл сказанного… Пришлось показать добычу, — Вот!

— В самом деле — чеснок… — повелитель котлов и сковородок задумчиво разжевал листочек, добытый из развернутого куля (следующий раз надо какие-то ручки приделать). Морпехи откровенно перевели дух. Процесс пошел…

— Свиня… — восторженно охнул за спиной обладатель украинского акцента, — Та як же его, такого пушистого, палить?

— Палить нельзя! — вмешался ещё один голос, — там шерсть… и подшерсток. Только шкуру снимать! Деловито добавил, — Мне бы ножик бы хороший…

— Да не стойте столбами, — повар понял, что инициатива стремительно переходит в чужие руки, — Ему часу нельзя лежать! Закиснет! Пропадет! Свежуйте, как можете… Только доктору покажите — вдруг оно больное?

На ужин (опоздавший на час по причине неподатливости мяса внеплановой дичины) каждому достался изрядный ломоть жаркого, а на завтра — всем был обещан "дикий вепрь", тушеный по всем правилам искусства. На мой вкус — вышло излишне остро, пахуче и жестковато, но в целом — безусловно съедобно. Многие ходили за добавкой. А на вечерней поверке (теперь обязательной для всех поголовно) Соколов поздравил народ с почином и объявил персональные благодарности — "за расторопность и находчивость". Патрулю, удачно заметившему зверя… Стрелкам, его завалившим… Носильщикам, вовремя доставившим тушу на разделку (оказывается, у диких свиней страшно агрессивное содержание желудка, их надо потрошить буквально немедленно)… И — мне… За лук… Мелочь, а приятно. Владимир ни словом, ни жестом не намекнул на своё участие в экспромте. Ел и нахваливал. Правда, после отбоя поделился наблюдениями:

— Видела, как действует на электорат природная харизма? Он ведь никому ничего не приказывал, даже не просил. Просто намекнул на желательность пополнить запас продовольствия, для экономии продуктов долгого хранения. А народишко-то — бросился стараться, c ног сбиваясь, как будто для самих себя…