Юрий Ижевчанин - Критический эксперимент 2033

После жертвы Вергилий подарил Вуллии золотой браслет и сказал:

— Ты сейчас связана клятвой и обетом богине. Иначе бы я выкупил тебя немедленно. Просить тебя в качестве доли добычи позорно. Но я буду иметь право одной из первых покупок на распродаже, договорюсь с другими, куплю тебя с дедом твоим. Ты будешь у меня этрусской танцовщицей, а Суллий доживёт свой век в спокойствии и довольстве.

У этрусков не только мужчины, как у греков, но и женщины, особенно знатные, показывались нагими. На праздниках танцевали нагие танцовщицы. У греков женщины, в отличие от мужчин, не обнажались публично. Исключениями были спартанки, критянки и фессалийки, сохранившие древние обычаи, которые, видимо, вместе с древней эллинской религией унесли с собой и этруски.

А затем император, знавший язык вольсков, поговорил с дедом и успокоил его, что его внучка не шлюха, а служит богине. Суллий просто ожил и даже стал сам выходить из дома, опираясь на палку.

После этого Вуллия просто расцвела: перед нею открывалась ясная перспектива в жизни, и в будущем она стала уверена.

Теперь Вуллия стала всё чаще вызывающе поглядывать на Квинта, который ещё не приносил жертвы. А над Квинтом воины подсмеивались: «Врагов не боится, Аппия не боялся, а перед женщиной робеет. Может быть, тебе в боях уды повредили?» Однажды утром она, помолившись по-вольски, просто обняла Квинта, и ему пришлось пойти с нею, конечно же, сначала помолившись в сердце Богу, имя которого неведомо. Перед тем, как войти в дом, Квинт воскликнул:

— Бог, имя которого неведомо людям, помоги мне!

А в уме Евгений добавил: «То есть прости меня за то, что я воззвал к Тебе в такую минуту!» Он счёл, что это не нарушение культурного эмбарго. Ведь в Риме позже был даже алтарь Неведомого Бога. Ничего страшного, если он появится раньше, чем зафиксировано в писаной истории. Ведь трибуны тоже появились раньше.

После двух часов жаркой страсти Вуллия вышла и заявила:

— А говорили, что он герой! Он всю меня облизал, а как мужчина оказался ничем!

Квинт подскочил, выбежал наружу и закричал:

— Посмотрите на её вульву! Она не в слюнях, она переполнена семенем!

И действительно, семя текло по бёдрам. Воины засмеялись.

Вуллия заплакала:

— Богиня, я верно служила тебе и сейчас просила твоей помощи. Почему же ты мне не помогла?

Раздались ехидные голоса:

— Значит, бог, которому дал обет Квинт, сильнее.

А после этого Анний отошёл с Квинтом в сторону и грустно сказал ему:

— В бою ты знаешь, когда надо вовремя отступить и укрыться за спинами других, и от этого тебя трусом не считают и подвиги твои лишь ещё больше превозносят. А в жизни ты этого не умеешь. Ну ладно, Аппий уже обещал тебе наедине перед богами вечную вражду. Но, если бы он связал своей клятвой род свой, то сородичи следовали бы ей крайне неохотно. А теперь они с превеликим удовольствием подставят тебе ногу при первом удобном случае, а то и убьют из-за угла. Одержав победу, ты восстановил против себя целый род. И с Вуллией ты наделал ошибок. Ты не понял, насколько это незаурядная женщина, а такие не прощают, если кто-то пренебрёг ею, особенно если этот человек ей нравился. Ты не дал ей одержать победу и сегодня, а опозорил её. Посмеялись бы над тобой. Но ведь все слышали её стоны, и многие сразу понимали, что она хитрит. Она удовлетворилась бы своей местью и, вероятнее всего, успокоилась бы. А теперь она твой смертельный враг. Да и Вергилий ведь к тебе уже почти как к другу относился, видно, допёк его этот Аппий.

Евгений так и не понял в тот момент, причём тут Вергилий?

И вот наконец войско медленно двинулось к Риму. Надо было подождать легионы Ветузия, чтобы три императора вступили в Город с триумфом.

На первом же бивуаке на Квинта попытались напасть, когда он в темноте отошёл в сторону. Хорошо, что чувство опасности сработало, видимо, из-за того, что после вечерней пьянки голова была пустая-пустая и Евгений шёл на инстинкте. На самом деле он был не очень пьян и моментально протрезвел. В итоге двое нападавших сбежали, а третий согнулся с разбитым коленом и вывихнутой рукой. Это оказался Секунд Мамерк, клиент Аппия Клавдия. Ну что же, царь выполнял клятву.

Незадачливый убийца всячески выгораживал патрона, говоря, что он сам с друзьями решил отомстить за позор Аппия. Мамерка как следует поколотили и вправили ему вывих. А утром консул добавил ему ещё розг и отпустил. Тот, опираясь на палку, поковылял к себе.

Вергилий ещё пару раз смотрел танец Вуллии. Та с каждым разом танцевала всё лучше, и петь, как оказалось, она умеет хорошо, правда, первоначально песни знала только вольские. Больше консул и танцовщица совместной жертвы не приносили: Вуллия после танца, глядя на консула, начинала что-то шептать на ухо Венере, потом прислушивалась и разочарованно вздыхала. Из воинов постепенно создался импровизированный оркестр: нашлись пара флейтистов, тот, кто отбивал ритм на гонге и даже арфист.

В принципе стало ясно, что в мире Евгения Вуллия могла бы быть незаурядной артисткой. Но в Риме театров ещё не было, а участь обычной музыкантши и уличной танцовщицы была явно ниже её дарований и умений. А здесь прослеживалась возможная линия жизни: сначала нечто типа домашней артистки у Вергилия, затем вольноотпущенница, затем выгодный брак и кончает жизнь с мужем-подкаблучником и достаточно богатым семейством. Но по дороге было множество препятствий, и главной опасностью была жена.

Конечно, порою римляне соблазняли чужих жён (или чужие жёны их), но это серьёзно осуждалось. А вот с рабынями можно было себе позволить всё, что угодно. Вольноотпущенницы занимали промежуточное положение: с ними иметь связь считалось скорее доблестью, чем проступком, но здесь уже надо было добиться добровольного согласия любовницы.

Положение римских жён было и почётным, и достаточно свободным, и полностью подчинённым. Муж обладал полной властью над женой, имел право продать её в рабство или убить. Это очень сильно смягчалось тем, что жена (как и муж) обладала полной свободой развода. Достаточно было при шести свидетелях произнести формулу развода. Позднее устный ритуал был заменён разводным письмом. Любовница никаких прав, в отличие от жены, не имела, кроме одного. В принципе была свобода брака. Торжественный брак заключался по воле родителей или глав родов, но достаточно было незамужней гражданке прожить у неженатого гражданина год и день, не ночуя три ночи подряд вне его дома, и они считались мужем и женой. Такой род брака назывался usus (использование).

В доме жена имела ключи от всех кладовых, была своего рода домашним бухгалтером и завхозом и в связи с этим обладала полной властью над соответствующими рабами. А уж рабыни должны были ей подчиняться беспрекословно. Считалось позорным ревновать мужа к рабыне (хотя это сплошь и рядом происходило). Поэтому хозяйка изводила очередную любовницу мужа тяжёлыми и грязными работами, наказывала её по всякому поводу и без оного, и при первой возможности продавала её или провоцировала мужа отпустить её на волю (второе обычно нравилось рабыне намного больше). В храме, посвящённом Юноне, рабыни появляться не могли. Один раз в год был праздник жён, и его кульминацией было то, что рабыню затаскивали в храм, зверски избивали и мучили и еле живую выбрасывали на улицу, вымещая на ней всю накопившуюся злость против наложниц мужей.