Владимир Поселягин - Офицер. Слово чести [litres]

Это плаванье особо не запомнилось. Сначала в Киль зашли, четыре часа простояли, после чего направились дальше. К слову, тот англичанин, которого я в покер обыграл, тоже на судне был – я случайно его во время обеда увидел. До этого, видимо, каюту не покидал. Да и сейчас вид так себе, сразу понятно, что пил. Но это точно не подстава и не слежка за мной: он задёргался, вытаращив на меня глаза, явно не ожидал увидеть. Правда, больше особо реакции не было, и мы при встрече в кают-компании или во время прогулок по палубе кивали друг другу. Его удивило, что я не в мундире, но не сильно.

Вот и Кале, наконец, путь занял четыре дня. Поверьте, это не много, судно действительно скоростное и шло на восемнадцати-девятнадцати узлах, чем даже команда хвасталась. Поэтому и не удивительно, что мы так скоро оказались, где нужно. Уже в десять утра я направился на железнодорожный вокзал, узнал, что поезд на Париж будет только вечером, приобрёл билет и направился гулять по городу. Интересного было много, но приобрел я лишь отличный морской бинокль, да пообедал в городе и поужинал, после этого занял своё место в вагоне, и мы отправились в путь, ну а я вскоре задремал. Кстати, англичанин на борту судна остался.

Прибыли мы в пять утра, я вышел на перрон и, придерживая сумку, направился к выходу. Местные «таксисты» знали расписание поездов, поэтому стояли в ожидании. Я проигнорировал три машины – слишком уж цена высока, сел в пролётку и велел везти в хорошую гостиницу, поскольку в поезде нормально выспаться не смог. Заселился, принял душ и вырубился на кровати. Всё завтра, спать хочу.

Проснулся свежим и бодрым ближе к обеду. Собравшись, спустился в бистро и, пока обедал, перевёл часы на местное время, разница в три часа оказалась. Хм, а в будущем, когда я владел домом в Париже, разница в два часа была. Сумку я оставил в гостиничном сейфе, документы при мне, поэтому нанял пролётку и покатил по разным памятным местам. На том месте, где в прошлой жизни у меня стоял дом, нынче был пустырь с развалинами какого-то завода. Но ничего другого я и не ожидал. Мой дом был пятьдесят третьего года постройки. А вот мой банк из будущего, в котором у меня был счёт, уже стоял. Собственно, он долго просуществует, вот я и решил, что его можно использовать для открытия счёта и арендовать ячейку.

Но в этот раз банк я посещать не стал, просто проехал мимо.

Еще в прошлом мире мне один район очень нравился: дома старинные, солидные, и я даже мечтал приобрести себе там особняк. Но не сложилось, а тут почему бы этого не сделать? Эта улица уже должна существовать.

Отпустив пролётку, я решил просто прогулять сяв этом районе, а заодно интересовался у прохожих, не продаёт ли тут кто дом. Когда дошёл до конца улицы, некоторая информация на руках уже была. Два дома точно продавались, и у третьего хозяин вроде подумывал продать, но неизвестно, выставил ли на продажу. Удовольствовавшись сбором предварительной информации, я остановил другую пролётку, их тут довольно много каталось, и отправился к Эйфелевой башне, и там стал изучать квартиры с видом на нее. Нашёл и такую квартиру в продаже. Соседи подсказали. Старушка-хозяйка даже показала мне её. Вдова генерала, она переезжала в Марсель к детям, квартира им была не нужна, они больше в деньгах нуждались. Когда я увидел эту квартиру, то влюбился с первого взгляда. Три спальни, хозяйская и две гостевых, рабочий кабинет, совмещённый с библиотекой – та, кстати, оставалась в квартире, как и вся мебель, – гостиная, обеденный зал возле кухни, два санузла, комната для прислуги… В квадратах это выходило около трёхсот. Два балкона, квартира угловая, и они с двух сторон, длинные, широкие, можно столики с креслами поставить и любоваться парком и Эйфелевой башней. Один выход из кабинета и хозяйской спальни, другой – из обеденного зала и гостиной. Именно оттуда открывался вид на башню.

Квартира располагалась на четвёртом этаже, зато лифт имелся. Я решил – беру! Конфетка, если упущу, то всю жизнь жалеть буду. Я нашёл нотариуса, и тот за два дня всё оформил, но бывшая хозяйка, согласно нашей договорённости, съехала только через три дня. Английские фунты её вполне устроили, и по местному курсу квартира мне стоила двадцать девять тысяч фунтов, плюс пять за обстановку – не пожалел, отдал. Деньги, конечно, большие, но оно того стоило. Прислуги не было, её раньше рассчитали, поэтому нанял приходящую. Квартиру привели в порядок, и я въехал в свое новое жилье, отмытое от прошлых хозяев.

Некоторое время я посвятил тому, чтобы изучить то, что старушка оставила, заодно гулял по памятным места и делами занимался. Например, открыл два счёта в том банке, один в английских фунтах, пять тысяч положил, другой в местных франках, тут восемь тысяч вышло. У меня остались только русские рубли в количестве шести тысяч. Я их обменял на франки и арендовал сейф на десять лет. Там оставил копии своих документов, документы на квартиру и тот перстень, что у англичанина выиграл. Ну и «люгер». Доступ к сейфу я смогу получить без проблем, по кодовому слову и цифровому коду, это если ключ и документы арендатора потеряю. В сейфе также оставил чековые книжки к счетам и запасной комплект ключей к квартире. Я в ней замки все поменял.

Однако на заверенной копии загранпаспорта, которую я оставил в сейфе, не было отметок о пересечении границы, только на основном, поэтому я вырезал из картошки копии оттисков и поставил фальшивые печати, сверяясь с настоящими. Два дня работал, но сделал. Так что если документы потеряю, этой заваренной копией тоже возможно будет пользоваться.

В Париже я провёл в общей сложности десять дней. При мне были образцы – армейский котелок и пара касок. На второй день пребывания в столице Франции я отнёс их местным армейцам, предложив заказать или приобрести лицензию на изготовление, но пока ответа не было, хотя адрес я оставил, как здешний, так и в России. Таки не дождался, поэтому законсервировав квартиру и оформив ее регулярную оплату из банка, отбыл на поезде в Берлин. Хочу побывать в логове, пару фотографий привезти. Причём обязательно в форме российского офицера на фоне Рейхстага. Не знаю, есть ли он. Если нет, то на фоне Бранденбургских ворот, уж они-то должны быть.

Пока поезд стучал колёсами по стыкам рельс по дороге в Германию, я думал о том, что Фердинанда всё-таки убили, как я узнал в Париже из газет. Произошло это пять дней назад, двадцать восьмого июня. Но не помню, совпадает ли это с датой в моем прошлом…

Еще в Париже я прикупил по мелочи разное для квартиры, чтобы там жить можно было, пару домашних костюмов, из лёгкой ткани, халат, и оставил всё это в шкафу. Но самое ценное, что я там приобрёл, так это фотоаппарат «Лейка», найденный мной в одном из магазинов. Их только в этом году начали выпускать, да и то пробно, о массовом выпуске и речи не шло, новинка, первый прототип создан в прошлом году. Взял со вспышкой и немалыми запасами плёнки, которые планировал пополнить в Берлине, и там же приобрести оборудование для проявления плёнки и изготовления фотографий. В общем, малую фотолабораторию. И отправлю её в редакцию «Русского патриота». Я им буду отсылать негативы, они – отпечатывать и выкладывать в статьях. А может, при себе оставлю, хотя вес у всего этого немаленький, конечно. Не знаю, есть ли в Санкт-Петербурге умельцы по проявке и печати фото. Надо сперва связаться с ними письменно, а потом только отправлять, если такой специалист у них есть. Точнее, если найдут со стороны. Сам я печатать умею, да и работать фотоаппаратом тоже. Я вот как сделал. Выяснил, что в Париже только два фотоателье пользуются подобными фотоаппаратами, заплатил, и последние четыре дня опытный фотограф учил меня работать с «Лейкой» – у него такая же была, а заодно и проявлять фотографии. Всё за мой счёт. Основы преподал, дальше сам нарабатывать опыт буду. Ну, и куплю в Берлине походный набор для проявления и печати фотографий.