Евгения Петренко - Воины облаков

Наконец дошла очередь до меня. Принцесса позвала меня подойти, так как сама не могла ещё встать.

— Я сама хотела вручить тебе подарок. Хотя ты дочь богов, но ты так же и женщина. Я слышала от отца, что из-за моей болезни и храброго желания помочь, ты приобрела страшных врагов — шаманов чиму.

— Спасибо, что напомнила, — с досадой подумала я, а то, что-то я, и впрямь, расслабилась.

— Я слышала, что ты даже убила одного из них волшебной силой Солнца, продолжила она. И, может быть, это послужит им предупреждением и остановит их. Но, тем не менее, ты остаёшься прекрасной женщиной и нуждаешься в предметах, подчёркивающих женскую красоту. Она подала мне корбочку, искусно сплетённую из тонкой коры. Открыв её, я ошарашено смотрела на ожерелье из крупных парных изумрудных бусин. Не слишком правильной формы, едва обработаные, только чтоб снять верхний слой с природными трещинками и открыть чистоту камней, нанизаные на толстую серебряную нить, для современного человека они имели совсем другую ценность. Если бы, в моей прежней жизни, я продала такое, то могла бы, наверное, до конца своих лет писать книжки о путешествии в Перу, не заботясь о хлебе насущном. Только в той жизни, кто бы дал мне вывезти из Перу мою коллекцию драгоценных прибамбасов. Скорее я оказалась бы в тюрьме, обогатив каких-то местных воротил.

— Оно замечательное, — вздохнув сказала я, — благодарю тебя, Юнка, и тебя, правитель. И с трепетом настоящей женщины, надела ожерелье на грудь. Как бы красиво оно смотрелось на коже, — огорчилась я, глядя на грубоватую ткань рубахи под камнями, которая заглушала их глубокий зелёный цвет.

— Мы пробудем в гостях недолго, пока Юнка не встанет на ноги. У нас есть обязательства в других местах, — шаман поклонился правителю. А пока, я просил бы не утруждать принцессу и не держать её среди большого количества людей. Она ещё слаба и подвержена болезням и дурному глазу. Пусть с ней находятся только близкие люди и, по выздоровлению, обязательно проведите обряд соединения молодых людей. Чем короче станет нить между ними, тем больше сил сможет дать сильный воин ослабевшей принцессе. Когда же у них родится ребёнок, связь между их душами станет необратимой.

Мы пошли проводить принцессу до покоев.

— Мой жених, — Юнка радостно вспыхивала, всякий раз, с удовольствием, произнося эти слова, — рассказал мне про девочку, которую вы привезли. Я выслушала рабыню, что ухаживает за ней. Побои заживают. О самом процессе насилия, она к счастью, помнит мало. Только боль. Но, она достаточно взрослая, чтоб понять, что с ней произошло. Рабыня осторожно распросила её. Из-за одиночества, в незнакомом месте, она разговорилась. Природная болезненая хромота, в родной деревне, давно дала ей понять нереальность мечтаний о семейном счастьи. Там, от женщины, требуется прежде всего здоровье, для тяжёлого труда. Я подумала, что, когда заживут явные следы происшествия, можно отдать малышку в учение к моей лучшей швее. Хорошая профессия, доступная по её физическим способностям, даст ей возможность хорошо обеспечить свою жизнь. Кто знает, может и счастье её найдётся. Она хорошенькая, а в городе для женщин другие приоритеты. Она вас не помнит, целитель ей не очень нужен, так что не стоит вам волновать её. Я сама поговорю с ней попозже.

Джайна остался с невестой, а мы вернулись в свои комнаты.

— Сколько мы пробудем здесь? Наши небось от волнения с ума сходят, — меня уже тянуло обратно, хотя, побыть ещё немного принцеской, тоже хотелось.

— Я ещё вчера попросил Джайну отправить гонца в приграничную крепость. Так что отдыхай перед обратной дорогой. Я правда уверен, что тебе не позволят путешествовать пешком и без охраны, но дорога есть дорога. Хочешь, пойдём посмотрим город?

— Без носилок? — с надеждой спросила я.

— Ну, даже, если ты переоденешься мальчиком, внешность у нас слишком приметная. Разве что по территории дворца пешком можно.

— Так, наверное, всё самое красивое здесь. Глиняные домики предместий, я из носилок уже посмотрела.

В комнату вошла рабыня и принесла наши выстираные вещи. Мы не стали обижать хозяев и остались в дарёном.

Шаман, воспользовавшись бляхой правителя на целительство, приготовил десятка два снадобий, которые в городе можно выгодно обменять на понравившиеся вещи. Амаута хотел иметь возможность чуствовать себя мужчиной.

Прежде, чем выйти в город, шаман зашёл к дворцовому целителю, чтоб узнать, где он может сбыть свои изделия. Тот, не долго думая, забрал их у него сам. Слава о лекаре, вернувшем к жизни принцессу, позволит ему ещё и подзаработать на бренде. Я хихикала, что Пушак продешевил, но, после использования, к нему выстроится очередь местных истеричек. Только, если ему понравится, я обеспечу ему бесперебойное лечение травм. Вобщем, перспектива прогулки, меня привела в обычное, озорное состояние.

Древняя часть города, с приземистыми грубыми постройками из тяжеленных валунов, непонятным способом водружёнными друг на друга, создавала настроение сказочности. Напоминала легенды о богах и титанах. Пушак сказал, что этот город был даже до первых Уари, на руинах древнего царства которых, стоит город. Те уари, что живут сейчас, кочуя по пограничью чачапойя, их жалкие потомки. Чанкай, захватили те города, которые покинули сами Уари, их почти не пришлось отвоёвывать.

Центральная часть с, собственно, дворцом и, соседствующим с ним храмом, выделялась только чуть большей монументальностью. Вообще здания мало отличались друг от друга внешне. Если в кругленьких домиках чачапойя, архитектура оживлялась множеством различных орнаментов, то тут можно было бы заблудиться среди однообразных каменных строений, если бы между ними, не было лавок торговцев. Причём многие из них существовали совместно с мастерскими высококлассных ремесленников, продающими собственный товар.

Но были и лавки, торгующие наилучшими образцами товаров других племён. Чачапойская лавка, с накидками из альпака и викуньи, чимуанская с маслянисто-чёрной керамикой (в том числе с неоднозначными сексуальными сюжетами), инкские золотые фигурки, сиканские кубки и фигурки богов, ювелирные изделия, прекрасные ткани и готовая одежда. А так же различная еда…

Глаза у нас разбегались, но мы только смотрели. Я не считала нужным покупать что-то, так как, если возвращаться домой, то, как я уже говорила, излишки материальных ценностей, привлекают их почитателей. А я жизнь люблю больше финтифлюшек. Изумруды я на прогулке тоже не стала светить. Воры есть в любом месте и времени. Вот уж древнейшая профессия. Но меня узнали бы и в мешке на голове. Но подбегать и, там, дёргать за руки, по поводу сбычи сокровенных мечт, такое, если б и пришло кому в голову, так в этой голове и осталось бы. На каменной мостовой. Дворцовая стража передала по цепочке и, чтоб не лишиться собственных драгоценных членов, наши тела усиленно блюли, с некоторого расстояния. А потому я спокойно изображала трудолюбивого туриста и глазела, открыв рот во все стороны. Мне повезло, что это не случилось с шаманом. Он не только поймал дротик, летящий мне прямо в лицо, но и успел отправить его в спину убегающего. Через мгновение нас окружила стража.