Евгения Петренко - Воины облаков

Вдруг вдалеке послышалось тихое клацанье, как-будто кто-то щёлкал челюстью. Амаута толкнул ученика и он вздрогнул. Звуки приближались. У Ирины глаза стали круглыми, как у совёнка. Она не верила, как сама говорила, во всю эту галиматью. У неё культурно-антропологический интерес. После этих слов, как обычно, на общее обозрение высунулся кончик розового язычка. Теперь же она застыла, как и все остальные.

Зашелестели листья коки, клацанье стихло. Пушак жестом показал: “Вперёд!”

Мы спрыгнули с камня, мгновенно замкнув круг. Листочки взметнулись. Вокруг мешка, по кругу, как-будто кто-то махнул метлой. Что-то невидимое каталось под нашими ногами и выло, визжало, щёлкало!..Шаман изо всех сил держал его ладошку, а он в свою очередь сжал руку Ирины. Руми держался спокойно, по его виду, уничтожение злобных колдунов, было его обычным и любимым занятием. О чём говорила его торжествующая улыбочка.

Додержаться до рассвета было непросто. Чаупи-тута не хотел спать. Только глухой мог бы заснуть под такие вопли. Нет, колдун, загнаный в ловушку, все силы вкладывал в то, чтоб нагнать ужас. Мальчик, чувствительный от природы, сначала различил туманный силуэт, потом всё более чётко искажённое злобой и страхом старческое лицо. Ему оно было совершенно незнакомо. Жуткая рожа шлёпала губами, гримасничала, рычала. Визг становился всё тише, но гримасы только страшнее. Лицо синело, становясь с каждым часом всё темнее и ужаснее.

— Вы видите, ну, вы же видите? — мальчик захлёбывался от страха, тогда как мы все наблюдали только взлетающие листья коки.

— Юри, держи его крепко, ему тяжелее всех нас. Он, похоже видит колдуна, — шаман скривился, как от боли. — Я должен был подумать об этом, нужно было дать ему успокоительное.

Первый луч солнца — последний вой колдуна. Потом только хрип и, наконец тишина. Чаупи-тута осел на землю. Какое-то время мы боялись разомкнуть руки. Свет солнца подкрасил утренний туман и шаман поднял малыша, такого тоненького и обессиленого на камень. Он достал свой кинал, раздвинул губы ребёнка и осторожно надавил на, судорожно сжатые зубы остриём. Странно звучит — мальчик сглотнул слюну со спасительной капелькой яда.

6 декабря-7 декабря.

Утром мы ушли в приграничную крепость. Мы не стали дожидаться и выискивать колдуна. Он умер. Этого было достаточно. Когда-нибудь всё откроется. Только меня здесь уже не будет.

Небольшой караван лам нёс необходимый груз. В сельву их не возьмёшь. Всё прийдётся тащить на себе. Запасы продовольствия — обязательны. Во-первых, охота на чужой территории приравнивается к враждебным действиям. Во-вторых, добыча еды лишняя задержка на землях шуар.

К Мёртвому городу они не подходят. Там, те кто останется в Храме, смогут добыть еду. В самом городе растут одичавшие плодовые деревья, маниок. И охотиться можно. Только в пределах той незримой черты, что шуар не переходят. Много раз, ведя ждущих шаманы видели, как останавливаются и уходят, провожавшие их, лесные воины. Дикари ходят бесшумно, одежда не стесняет их. Собственно, всей одежды, три полоски древесной коры, отбитой колотушками до мягкости и выкрашеные плодами ачота. Одна поддерживает волосы, вторая прижимает к животу крайнюю плоть, а третья чуть выше талии, для красоты, наверное. Потому, что другого рационального обьяснения просто не находилось.

Всеми этими историями Пушак развлекал нас по дороге. Меня сельва пугала. Сколько всяких жутиков про анаконду я смотрела, но и реально: пиявки, насекомые, ядовитые пауки и змеи. А тут ещё и непредсказуемые голые мужики с дротиками вымазанными кураре. Б-р-р-р. А мальчишки слушали, открыв рот. Поменьше бы амаута их завлекал. Чаупи-тута и так Храмом бредит.

Я с шаманом осторожненько поговорила. После истории с колдуном, я засомневалась в собственных познаниях о нематериальном мире. Пусть Пушак сам в его снах разбирается. Может и правда в такой необычный год, этой их магической звезды, появился необычный мальчик, которому Видящая прочила судьбу великого провидца. И Храм, что во сне научил его языку, действительно зачем-то зовёт его. А больше всего я боялась, что он поступит, как обыкновенно поступают, все подобные ему, мальчишки — сбежит следом за нами в сельву. Один. Или с новым дружочком. Которого Пушак тоже, пока, брать с собой не собирался. А намерен был оставить с малышом в крепости, ожидать его возвращения. Чтоб подсластить пилюлю.

В двух часах пути от Куэлап, в деревушке творилось что-то невообразимое. Вместо обычного пасторального зрелища, работающих на полях людей, ещё издали была видна бурлящая толпа. Слышались крики, возгласы. Что-то произошло и Пушак быстро повернул в ту сторону.

Люди настолько были заняты происходящим внутри, что не заметили нашего приближения. Только, протолкавшись вовнутрь круга людей, мы увидели женщину лежащую на земле. Она была избита и, немного не в себе. Это была жена Вакраллы.

Несколько человек, наиболее рьяно кричавших, тоже носили на себе следы драки. Пушака здесь знали. Жители частенько бывали в Куэлап. Особенно во время больших праздников.

— Что здесь случилось? — шаман строго посмотрел на окружающих его людей. — В чём виновна ньюста, что она находится в таком соостоянии.

Вперёд выступил мучина средних лет, вождь поселения. Пушак был знаком с ним несколько лет, с тех пор, как сам занял место высшего в Куэлап.

— Она убила нашего шамана, — сказал он со спокойным достоинством, — и я едва успокоил людей, чтоб не допустить расправы без суда. Сегодня на рассвете село разбудил жуткий вопль, а когда соседи вбежали в дом, откуда он донёсся, увидели эту женщину над безголовым телом. Причём голову до сих пор не нашли.

Мы переглянулись.

— А когда в деревне появилась ньюста Авак? — амаута почти с жалостью смотрел на побитую женщину, которая бессмыслено вращала глазами, сидя на земле.

— Она появилась в деревне около двух недель назад, может больше, мы не запомнили точно, потому что никто не видел как она уехала. Оказалось, что она всё время жила в доме шамана. И никто не знает, что она там делала.

— Отведите её в Куэлап и передайте ньюсте Вилке. Эта женщина не убивала шамана. Но она виновна в сговоре с ним, для совершения чёрного колдовства. Вчера мы проводили обряд поиска колдуна, который хотел навредить нам, и убили его. Только не знали где он находится. Теперь всё раскрылось. Расскажите обо всём в Доме. Всё равно она ничего пояснить не сможет. А шаман вашей деревни не должен быть погребён. Чёрная магия — преступление. Найдите гору подальше от деревни и отдайте тело падальщикам.

Мы уходили из деревни со смешаными чувствами. Сестры-близнецы, такие похожие и такие разные. Что связывало шамана этой деревни с ньюстой Авак? Может давняя романтическая история? Или это только в моей голове, заполненой любовью, всё сводится к нежным чувствам. Только то, что жена любила Вакраллу, это точно. Может шаман когда-то был влюблён в неё саму или дело в чём-то другом?