Александр Осин - Государь поневоле

Только оказавшись на красном крыльце, вздохнул свободно. Сколько сидения длилось, я четко представить не мог. В палате казалось, что уже давно пора идти на вечернюю службу. Однако чувство времени меня обмануло. Идя по переходам, вместе с догнавшими меня дворовыми, я заметил, что солнце стоит ещё довольно высоко. Всё-таки в мае дни достаточно длинны. Поэтому в передней я посмотрел на шедшего рядом Бориса Голицына, не решаясь прямо пригласить его на разговор. К счастью, тот вполне меня понял, и когда после переодевания, я появился в комнате, он и Зотов уже ждали меня.

Быстро выдворив служек и мамок, я пригласил "вселенцев" присаживаться на лавки у круглого каменного резного стола в красном углу. Долго молчал, раздумывая с чего начать. Выручил Зотов.

— Пётр, ты хотел с нами поговорить о чём-то важном.

— Да. У меня был тяжёлый разговор с матушкой. Царица очень недовольна моим визитом к Софье и подозревает, что это кто-то из вас двоих это подстроил. Мне кажется, что как-то она постарается ограничить наши контакты. Что мне теперь делать? Я же тут в тереме прям таки под домашним арестом. Каждое действие докладывается царице. Информации о внешнем мире ноль. Сижу, с катушек съезжаю потихоньку: наслаждаюсь шизофренией, общаясь со своим носителем.

Посмотрел на своих собеседников. Но, ни князь, ни дьяк не захотели сказать мне чего-нибудь ободряющего.

— Как хоть проводы Ивана пошли, расскажешь князь? Куда перед обедней пропал?

Кравчий на мой вопрос ответил не сразу. Сначала, встал, и без позволенья дошёл до двери и выглянул в сени. Только удостоверившись, что чужих ушей поблизости нет, сказал:

— Я, Дмитрий, как раз и занимался отправкой Марченко. Пока стрельцы не прочухались. Он забрал весь свой двор и всех боевых холопов твоего деда. До Нижнего Новгорода Хованский ему в сопровождение дал две сотни стрельцов из полка Цыклера. Поезд знатный составился. Наш вдовий соблазнитель — при этих словах Голицын усмехнулся — всё-таки надеется во Владимире дождаться Марфу. Семья-то его, жена и дети, остаются пока на попечении Натальи Кирилловны и будут жить в доме деда.

— Вадим, ты ему мою посылку передал? — встрял Учитель.

— Передал, передал. Только он не особенно на неё внимание обратил. Весь в переживаниях от своей новой страсти. Не знаю, как он будет с сопровождающими стрельцами разбираться, но коли те пронюхают о его романе с вдовой царя — могут и в цепях обратно в Москву привезти.

— А что в той посылке? — Заинтересовался я. — Я лампы керосиновые в палате видел. Ты их дал Ивану?

— Конечно, дал. Ещё там эталоны веса и длины, эталонный термометр и инструкция как его сделать, да несколько писем к Строгановым и воеводе Верхотурскому от царицы. Для помощи в обучении положил Нарышкину список учебников арифметики и церковнославянского языка, что я успел здесь составить. Надеюсь, года через два, сможет он открыть горную школу для местных мастеров. Насколько мне известно, на Урале заводы уже некоторые есть, значит, немного мастерового люда там найти можно.

— А лампы чем он заправлять будет? Маслом?

— Может маслом, может ещё какую смесь придумает. На Ухте немного нефти есть. Покойному государю обе мои лампы понравились, и он в марте велел окольничему князю Одоевскому да вологодским гостям идти на Ухту промышлять земляное масло. Как на Москве нефть появится, то можно будет и Ивану пару бочек отправить. Если сумеет перегонный куб собрать, то и керосин у него будет.

— Интересно. Так значит, ты, Учитель, уже начал прогресс здесь двигать.

— Понемногу, Дима, понемногу. Только то, что по нашим с Генералом расчетам не должно сильно влиять на исторический процесс. Потом как-нибудь расскажу об этом подробнее.

— Да, это конечно, Никита Моисеевич, интересно узнать, что у тебя получилось. — Встрепенулся князь Голицын — Но ведь не для этого мы собрались. Кроме похода к Софье, на что еще государыня тебе, Пётр, указывала? Ты что-то начал делать, что не соответствует веку? Или носитель на исповеди проговорился?

— Нет, на исповеди прокола, слава богу, не было. Делать тоже ничего особенного не делал. С боярами, что от матушки пришли встречаться не стал. Да начал обливаться водой и зарядку делать. Вот кто-то и донес государыне. Кстати я, учитель, сослался на тебя, когда объяснял, почему зубы чищу. Надеюсь это не криминал?

Никита улыбнулся:

— Не криминал. Просто необычно. Церковь и местные доктора не одобряют закаливания, да чистку зубов. Но и не запрещают напрямую. Чистишь, небось, просто пальцем? А где мел берешь?

Я кивком указал на учебную доску.

— Хорошо, Пётр, пришлю я тебе щётку и порошок. Мне в Аптекарском приказе специально толкут, с добавление мяты и ромашки. — Пообещал Никита.

— Государыню понять тоже можно. Ладно, ты Софье что-то пообещал без ведома матушки, это мы уже как-то сумели поправить, но зачем ты потом начал вести себя и в быту не по-царски? Мог бы для начала и посоветоваться со старшими! — Тон Голицына стал более резким. — Что подождать месяц-другой нельзя? Ты хоть понимаешь, какая сейчас обстановка? Софья, хоть и рада нашей быстрой сдаче, но мыслей как дальше себя обезопасить не оставила. А Милославским сейчас только повод нужен для дальнейших расправ. Стрельцам денег пока не выплатили — сам знаешь, их просто нет в казне! Нарышкиных на расправу не выдали, а опалой и ссылкой наказали! Так что полки на любой бунт опять подпишутся легче легкого.

Кравчий помолчал, переводя дух и собираясь с мыслями, и продолжил:

— Раз повезло тебе, Дима, и у тебя в голове есть подсказчик бесплатный, что, трудно было ему довериться? Царица ещё от вселения Лиды в дочку не отошла. Лидка вообще такой по здешним меркам бред несла, что насилу удалось от церковников отвязаться. Знал бы ты, как она местных эскулапов посылала по латыни, когда те пришли её лечить? Фон Гадена, царского доктора, до сих пор трясет. И не понятно от чего больше — от того что стрельцы его поспрошать хотят за "отравление царя", или от ответа восьмилетней пигалицы на латыни. Если бы не хорошее отношение патриарха к Зотову, пришлось бы царевну на вычитку везти. А это не самая безопасная для вселенца, да и для носителя, процедура. Уж тем более в этом возрасте. Так что, ты сейчас будь добр — делай всё, как государыня требует и только то, что все ждут от царя. Играй с "робятами", читай тексты святые. А ежели чего новое удумаешь ввести в обиход — спроси загодя меня или вот дьяка! — Закончил он, чуть повысив голос.

В этот момент я реально понял, что такое раздвоение личности, и что такое борьба между ними. Я сам понимал и принимал выговор Майора, но вот царь во мне исходил гневом. "Смерд! Холоп! Да как он… Государю своему речи такие…" Насилу мне удалось сдержаться, чтобы не высказать такое вслух. Помог Зотов.