В. Бирюк - Герцогиня

А что я могу придумать? — Только систему. С обеспечением, информированием, контролем и наказанием.

Площадка обустроена, "лопушки" выкошены. Сбриты. Три раза за лето. Все закоулки — ликвидированы или вычищены. Тут как с окурками: если вокруг чисто — приходиться нести до урны.

Запускаем новосёлов. Инструктируем, демонстрируем. В первые сутки "испражнениями загрязняют…" четыре пятых мужчин и четверть женщин. Попавшиеся прибирают следы своей жизнедеятельности и, взяв двумя руками оный продукт на заготовленную для такого случая бересту, торжественным шествием несут это всё вёрст за пять. Периодически громко характеризуя себя. Со всем филологическим богатством, свойственным русскому языку.

В "дестинейшен пойнт" каждый окапывается — роет могилу полного профиля. Куда и помещает собственные выделения. После чего исполняется соответствующий молебен, каждый бросает по горсти земли — на вечную память. Формируется намогильный холм, устанавливается памятный знак в виде условного обозначения "уголка отдохновения": двух равнобедренных треугольников. Один из которых обращён острой вершиной вверх, другой — вниз. Произносятся торжественные клятвы. Типа: "Перед лицом своих товарищей… И пусть на меня обрушится справедливый гнев всего трудового народа…". Водят хороводы, исполняют речёвки, соревнуются в прыжках через захоронения.

Праздник. "Похороны дерьма". "Человечество смеясь прощается со своим прошлым". Смесь народного гулянья, крестного хода и Иванова дня.

Наконец, строем, с песнями по теме, все возвращаются в расположение. Где получают, в качестве профилактики, "полный пост" — хлеб да вода.

Эффективность — 80 %.

Процесс пищеварения у живых не останавливается. И сильно отстаёт от осознания. Поэтому на следующий день повторение. Поскольку времени мало, то на дерьмо-кладбище — бегом. Праздничности значительно меньше, хороводов не водят, песен не поют. Ходят по лесу шеренгами на корточках. Внимательно разглядывая и прочёсывая местность. "Словно ищут в подлеске чего-то. И не могут никак отыскать". Всё — бегом. И снова — пост.

"Недоносящих" до сортира начинают бить — кушать-то хочется. 80 % от остатка — понимают. И доносят. На непонявших. 3–5 % — недоноски-рецидивисты. Отходы человечества. По критерию "доношение дерьма". Их отправляют в лес. Далеко-далеко. Где такие только и могут… пищеварением заниматься. Не составляя опасности для окружающих.

Тема — из горячих. Наряду с мытьём, бритьём и клизмованием. Повторяется при приходе каждой большой партии переселенцев.

Отмечу: "белую избу", сапоги, землю, скот… я могу дать. Относительно эффективно. Обычай гадить — нужно отнять. Выбить, уничтожить. Лишить человека части его души, его образа жизни. Быстро. В три дня. А на опустевшее место вбить новый навык.

Об этом, в частности, Цыба и говорила: прежнюю душу — вынуть, новую — вставить.

Коллеги! Итить-шебуршить вас по контуру! Ширясь шизым соколом по поднебесью истории, восторженно замышляя как бы нам бы по-быстренькому подобустроить Россию, киньте взгляд свой ясный на землю. На чёрные, закопчённые избы, на грязные, загаженные подворья, на лица больных, голодных, завшивленных людей русских.

Вы же для них ширяетесь? Или так, чисто свой ретивое чешите?

Психанув по весне, я начал "затягивать гайки" "за гигиену". Что дало немедленную отдачу в тех. процессах и психологиях.

Чисто для примера. Из чего попандопнутая повседневность состоит.

Приходит Горшеня. Классный мастер, гончар, начальник-эксперт во многих моих начинаниях. По горшкам, огнеупорам, фарфору… С ним Огнедар и какой-то молодой парень из гончаров.

— Господине! Воевода! Милости твоей прошу! Суда справедливого!

— Эт можно. Кто ж тебя, Горшеня, обидел? Ты ж ведь сам кого хошь обидишь.

Это правда. Горшения хотя и ростом мал, и несколько скособочен, но характер у него боевой. В драку не полезет, но такой хай поднимет…!

— Не меня! Вот его. Лучшего мастера! Единственного на всю Русь! Святую! Писателя по фарфору! С городу гонят! Дело твоё наиважнейшее, господиново, делать не дают!

Круто. Гос. измена. Саботирование с диверсированием.

Огнедар сидит рядом, молчит, теребит бумаги и идёт пятнами. Выясняю подробности.

Парень, звать Телепень, лучший художник по фарфору. По сути — единственный. Остальные ученики ещё.

Мы недавно вернулись к моим, ещё Пердуновских времён, опытам с фарфором. Основная проблема — полевой шпат. С одной стороны, он, как пирит — везде, половина всей земной коры. Беда в том, что он часть магматических пород. Которые на Русской равнине перекрыты осадочными. Даже название его связывают с находками на шведских пашнях, расположенных поверх гранитов. Из трёх основных месторождений РФ — ни к одному доступа у меня нет. Поиск как золотых россыпей — вымытых отложений. Приличный "карман" найти — дашь ума.

Делаем белый "костяной" фарфор. Как заработала скотобойня — с костной мукой проблемы кончились. Другая забота — температура обжига. Как у цемента: 1400–1500. Появились "голубые глины" для огнеупоров — и эта тема закрыта. Кобальта у меня пока нет. А красные и голубые краски на основе меди чувствительны к температуре. Поскольку мы используем подглазурную роспись, то надо чётко поймать момент выпечки.

Телепень — талант. И рисует хорошо, и краски составляет, и при обжиге у него рисунок не рассыпается.

— Молодец.

— Вот и я об том! А этот… его с города…!

Этот — Огнедар. Он выкладывает передо мной лист бумаги.

— Вот — опись подворья Телепеня по осмотру две недели назад. Осьмнадцать замечаний. Вот — другая, вчерашняя. Двенадцать. Десять прежних неисправленных да два новых.

Горшеня немедленно начинает изображать ветряную мельницу в шторм. Рукавами ветер в комнате подымает.

— И шо?! Шо с того?! Телепень кажный день с утра до ночи! В трудах! У печи! Воеводов заказ! Спешный! Особо важный! Ждать нельзя! Труженик! Искусник! Сказано же тебе — молодец! А ты его…

— Погоди. Парень — день-деньской в мастерской. А кто ж на его подворье гадит? Медведь поносящий с лесу пришёл?

Горшеня воздух набрал… и выдохнул.

Хороший мужик. Обучаемый. Хоть и не с первого раза, а запомнил: горлом брать — не здесь. Толкнул локтем своего работника. Тот мямлит:

— Дык… ну… баба моя… тама… с дитём малым… я-то у прошлом годе обженился… ну… избу дали, двор там… во-от… ну… я, стал быть, у печек, вроде… краски делаю… блюды пишу… а она, значится, по хозяйству…

— Дерьмо на твоём дворе — её?

— Эта… не… ну… да кто ж знает? на ём же клейма-то нет…

Искренне жаль, что славный русский обычай: насыпать на помёт раскалённых угольев да посмотреть у кого задница запаршивеет — суеверие.