Валентин Бабакин - Талисман для героя [СИ, самый полный вариант]

— Есть! — мрачно отзывается Роман, поднимаясь со скамьи. — Все, что тут происходит это полный бред! То, что вы тут несли — чушь несусветная! Это не суд, а судилище.

— Подсудимый, подбирайте выражения! Я лишаю вас слова! — гневно рычит судья.

— А что тут подбирать! — выкрикивает Роман. — Я был в сумасшедшем доме, но даже там не видел такого умопомрачения, как у вас здесь.

— Заткните его! — вопит судья.

— Уже молчу, — ухмыляется Роман, присаживаясь.

— Враг народа, истинный враг народа, — бормочет судья, вытирая платком потную шею. — Подсудимый Кожура! Ваше последнее слово!

— Мое слово от того кто свыше всех нас, — важно заявил тот с гордым видом. — Он выше всех и над всеми. Он над всеми мирами, которые есть, были и будут. Только он ведает что грядет. В сих мирах ничто не происходит случайно. Тонкие нити событий переплетаются и созидают незримую ткань мироздания. Я верю, нет, я знаю, что воин Валерий Назаров прибыл к нам из другого мира, и прибыл не волею случая, а по посланию высшему, ибо так оно и есть. Да, он агент, но не агент вражеской разведки, а истинный агент Создателя миров. Он Воин Создателя, и если вы его убьете, то совершите преступление перед человечеством, как некогда совершил его Понтий Пилат, отдав на крест Иисуса Христа. Это говорю вам я, будучи в миру Анатолий Кожура, а по наречению свыше Серж Николаев-Ачинский.

— Прекратите нести херню! — рявкнул судья и стукнул по столу кулаком. — Замолчите!

Кожура замолчал. Дальше судья предоставил слово мне.

— Мои друзья невиновны, — произнес я. — Отпустите их. Все, в чем вы тут обвиняете их это неправда. Да, я агент ЦРУ. Да, мое имя Индиана Джонс. Все обвинения в мой адрес признаю. Но я действовал в одиночку. Никого не вербовал. Никого не склонял к измене Родины. Отпустите Кожуру и Дурова. Отпустите подполковника Зуева. Майор Хромченков тут тоже ни при чем. Полковник Зверев не при делах совершенно. Я все делал один.

— Понятно, — кивнул судья и вытащил из стопки бумаги листок с заранее заготовленным текстом. — Подсудимые встать для оглашения приговора! Именем Союза советских Социалистических республик все подсудимые признаются виновными в тяжком преступлении по статье 65 Уголовного кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической республики и приговариваются к высшей мере наказания — смертной казни через расстрел. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит и приводится в действие незамедлительно.

Яркий свет выхватывает из темноты стену из бревен.

Дверь распахивается. Входит десяток солдат с автоматами.

Конвой хватает нас и тащит к стене. На ней бурые пятна высохшей крови и следы от пуль.

Страха нет. Лишь злость на себя самого.

И черт же меня дернул поехать тогда на этот завод.

Стою лицом вплотную к бревнам. Справа от меня Кожура, слева Роман.

— Простите, братва, — говорю негромко.

— Спасибо пришелец, — отвечает Роман. — Благодаря тебе, я покидаю этот мир, зная, что есть другие миры. До встречи в иных измерениях.

— Воистину так, — добавляет Кожура.

— Приготовиться! — слышится команда.

Безжалостно клацают автоматные затворы.

— Отставить! — раздается за спиной.

Слышу, как позади о чем-то отрывисто и негромко переговариваются.

Медленно оборачиваюсь. Вижу ряд солдат. Они опускают стволы. Наша казнь отменяется? Надолго ли?

Автоматчики, вешают стволы на плечо и вереницей удаляются за дверь.

Судья, собрав бумаги со стола, шустро выскакивает за ними.

К нам приближается майор, а с ним еще человек. Это следователь Разнарядков. Появился тут, как черт из табакерки.

— Хорошо, хорошо, — цедит сквозь зубы следователь. — Держались хорошо. В общем так. Тут кое-кто желал закончить жизнь достойно при деле. Гуманное Советское Правительство пошло навстречу этим пожеланиям и предоставило вам всем возможность искупить свою вину. А посмертно или нет — все в руках госпожи удачи. Действуйте, майор.

— За мной, — командует тот.

Мы следуем за ним в сопровождении четырех конвоиров. Снова череда длинных сумрачных коридоров, лестниц, железных дверей, и наконец, тот же самый двор среди угрюмых стен, куда нас доставили на фургоне. Над головой темное ночное небо. Двор освещается фонарями. На этот раз здесь нет фургона, нет конвоиров. Посреди двора стоит аппарат, похожий на боевую машину пехоты без гусениц. Вместо гусениц у него опоры-полозья, как у вертолета.

Возле аппарата стоят люди в военной форме. Один из них в длинной серой шинели до пят с погонами подполковника. С ним пятеро крепких ребят в пятнистом камуфляже с малыми автоматами «Катран».

Лицо подполковника худое и бледное, будто посмертная маска не выражает эмоций. Взгляд холоден, как у змеи.

— Исполнение вашего приговора отложено, — произносит он голосом робота. — Вы поступаете в мое распоряжение.

Крепкие ребята окружают нас и грубо заталкивают в тесный кормовой отсек, отделенный от кабины глухой переборкой. Скамеек здесь нет. Мы рассаживаемся на холодном металлическом полу, согнувшись и упершись затылками в потолок.

— Не разговаривать, — предупреждает нас один из них и с лязгом закрывает за нами дверь. Становится совсем темно, как в гробу.

Слышен жесткий лязг бортовых дверей, затем всем телом ощущаю легкий толчок, как в лифте, который двинулся наверх. Похоже, что машина взлетела. Но каких-либо звуков работающих двигателей не слышно. Лишь потоки воздуха монотонно шумят, облизывая снаружи ее борта.

Куда она летит?

А не все ли равно. Неизвестность все же, на мой взгляд, лучше, чем пуля в затылок.

Темно здесь. Темно и тихо. Только воздушные струи снаружи машины продолжают свою монотонную музыку. Поначалу я пытался глазами хоть что-то различить в этой темноте, но тщетно. Взгляд тонул в черной бездне. Через некоторое время сомкнул веки и откинулся затылком на холодный металл.

Машина летит ровно, без качки и воздушных ям. Мы сидим молча, как было приказано. В сердце звенящая пустота, а в мыслях раз за разом урывками прокручиваются кадры судилища. Что это было? Заранее запланированный фарс, или сказочное везение? Я не верил в чудеса, а это было похоже на то. Как с медалью деда, что спасла его когда-то от пули.

И что нас ждет впереди?

— Господи, да возблагодарю тебя за благость великую, за наше спасение чудесное, — тихо забормотал Кожура. — О, великий вседержитель мира. Преданы мы делам твоим благим и будучи воинами твоими светлыми готовы идти на силы темные, не жалея жизней своих, ибо знаем, что нет смерти для оных, а токмо возрождение сызнова для дел великих. И да пребудешь ты в сердцах наших, и дашь нам силы всесокрушающие зло и всесозидающие благо. И да будет так во веки веков!