Валентин Бабакин - Талисман для героя [СИ, самый полный вариант]

— Ты молодец! — похлопывает дед меня по плечу, глядя в глаза. — Вырос, возмужал. Рад за тебя!

— Дед, скажи, если я здесь…с тобой то это значит…помер я, а это тот самый Дворец небесный?

— Он самый, — кивает мне в ответ дед. — Там, где вечно живут герои. Но это не значит, что ты помер. Так…, можно сказать, заглянул на огонек.

В его глазах промелькнули озорные искорки. Таким я помнил его в своем раннем детстве.

— Дед, я не смог сохранить твой талисман. У меня забрали его.

— Талисман? — дед разжимает ладонь, и я вижу медаль на цепочке. — Вот твой талисман. Держи.

— Спасибо. Но откуда он у тебя?

— От верблюда, — хитро усмехается дед. — Бери и не задавай глупых вопросов.

Забираю талисман и надеваю цепочку на шею.

— Ну, вот теперь ты готов к дальнейшим свершениям, внучек. Теперь ты нашел себя.

— Нашел себя?

— Жизнь для того и течет своим потоком, чтобы каждый человек в нем нашел самого себя. Нашел свое истинное предназначение. Ты нашел себя. Ты воин, и я горжусь тобой.

— Спасибо! Я просто внук своего деда!

— Хорошо сказано! А теперь о главном. Тебе предоставлено право выбора. Ты можешь остаться в этом высшем мире. Здесь тоже хватает проблем, и доблестные воины тут нужны. Но ты можешь вернуться назад, чтобы сделать лучше тот мир. Преобразуя тот мир, ты изменяешь этот. Итак, что скажешь на это?

Выбирал я недолго. Не мог я остаться здесь. Там мои друзья. Что с ними? Наверняка их снова упрятали в подвалы. И я должен спасти их, во что бы то ни стало.

— Дед, я очень хочу остаться с тобой, но мой воинский долг заставляет меня вернуться. Мне надо вернуться, — отвечаю я решительно.

— Не сомневался в твоем решении! — гордо восклицает дед. — Итак, все идет, как надо! Ты вернешься. Но у нас есть еще немного времени. Давай внучек, вспомним былые года и споем дуэтом хорошую советскую песню. Какую песню хочешь спеть перед чертогами Дворца небесного?

— Дед, какая еще песня? Мне так много хочется тебе сказать.

— Еще скажешь, когда придет время, а сейчас песня и только песня. Так надо, внук! Это откроет тебе дорогу к родному порогу. Выбирай.

Я задумчиво почесал голову и выдал первое, что пришло на ум:

— Шел солдат.

— А давай! — дед перекинул гитару со спины на грудь, ударил по струнам и запел:

— Шел солдат, преград не зная. Шел солдат друзей теряя, — подхватил я.

Наши голоса вознеслись высоко, и словно хор небесный грянул вместе с нами.

Нашу песню эхом подхватили скалы. Подул ветер. По зеркалу воды побежала рябь.

Последние слова бессмертной песни поэта Матусовского на музыку композитора Соловьева-Седова растворились в тишине. Замерло все вокруг. Вода превратилась в зеркало, затем это все медленно поплыло, теряя свои очертания.

Прозрачный, как стекло потолок. За ним в черноте космоса медленно плывет планета Земля. В синей пелене вижу лоскутное одеяло Африканского континента.

По сторонам гладкие стены. Справа овальная закрытая дверь. Слева какие-то приборы. Меня с ними соединяют провода.

В моей голове еще звучит песня.

Подо мною узкая лежанка. На мне серая пижама.

Где я? Во Дворце небесном?

Пытаюсь приподняться, но тело словно налито свинцом, а в правой стороне груди пробивается тупая боль.

Бесшумно открывается дверь. Входит человек. На нем белый халат. Бородка клинышком. Цепкий взгляд.

— С возвращением, товарищ Назаров, — говорит он приветливо. — Как вы себя чувствуете?

— Неплохо, — отвечаю. — Но тело, как свинец. — А вы кто?

— Я ваш врач. Майор космических войск. Моя фамилия Родин. Тяжесть в теле у вас после пребывания в капсуле невесомости, куда вы были помещены для восстановления. Только в ней вас можно было вытащить с того света. Теперь все опасности позади, и мы поместили вас в систему искусственной гравитации с коэффициентом ноль пять. Постепенно гравитация будет повышаться до единицы. Скоро начнете бегать.

— Спасибо. Я в космосе?

— Да. Вы на флагмане космического флота СССР. Добро пожаловать! Это «Георгий Жуков».

— Жуков? — переспрашиваю, и в моей памяти возникает грандиозная картина на выставке народного хозяйства СССР с объемным изображением огромного космического корабля.

— Да. Это самый совершенный космический корабль современности.

— Вы меня вернули к жизни, чтобы расстрелять или отправить на новый смертельный эксперимент?

— Ну, что вы такое говорите. Насколько мне известно, у нашего руководства в отношении вас другие планы.

— Где мои друзья? Они живы?

— С ними все в порядке. Впрочем, вам сейчас всё объяснят.

Врач уходит.

Вскоре дверь вновь открывается. В неё заходит генерал-лейтенант военно-космических сил. Не верю своим глазам. Прямо передо мной Буров Геннадий Шотович собственной персоной. Тот самый Буров, что уговорил меня на экскурсию на тот самый завод в моем родном городе.

— Здравия желаю, товарищ Назаров! — бодро приветствует он меня с порога.

Мой мозг мгновенно вскипает. Какого черта? Что происходит?

На допросе в застенках КГБ я обещал при встрече набить ему морду. Это желание мгновенно вспыхивает с новой силой. Мне пофиг генеральские погоны на нем. Но это эмоция. Разум тушит её, подсказывает мне, что возможно именно сейчас я получу ответы на все интересующие меня вопросы. Беру себя в руки.

— Здравствуйте Геннадий Шотович! — расплываюсь в притворно — приветливой улыбке. — Спасибо вам за веселую экскурсию по параллельному миру. Сколько я вам должен за проезд?

— Ха! — коротко усмехается Буров. — Поручик Ржевский говорил, уходя от проститутки, что гусары денег не берут!

Он встряхивает, подобно кудеснику, правой рукой, и позади него проявляется ореол едва заметного свечения.

Буров подгибает ноги, принимает сидячее положение и зависает в пространстве.

— Последняя наша разработка, — поясняет он, заметив мой удивленный взгляд. — Гравитационное кресло. Удобная штука. Можно присесть где угодно и когда угодно. У нас много такого всего. А теперь к делу! Сразу возьму быка за рога и со всей прямотой заявлю, что это не мы направили вас сюда. Тут свою роль сыграл случай. Паразитарные поля, будь они не ладны, подхватили вас и понесли черт знает куда. Можно сказать, на верную погибель понесли. Но вы живучий чертяка, товарищ Назаров! Молодец!

— Не надо мне зубы заговаривать. Какие еще паразитарные поля? Какой еще случай? Говорите конкретно и по существу.