Владислав Савин - Зеркало грядущего [litres]

Хорошо. А можно ли наказывать лишь за то, что она ущербна? И дальше своего кармана и желудка ничего не видит. Поскольку природа наша такая, что высокие идеи, духовность и прочее – приходят, лишь когда ты о выживании не беспокоишься.

– Да вы что, Валентин Георгиевич? Тогда бы все поголовно предателями были – лишь кусок показать.

Тамара, а вы не задумывались, отчего это вожди нашей большевистской партии почти все вовсе не из рабочих-крестьян? Да потому что сформироваться как личность человек духовный может лишь тогда, когда уже не надо думать, не помру ли я завтра. И наши советские люди, кто с фашистами сражался, – многие росли уже при советской власти и помнили, как было до войны. А вот в Китае я такую нищету видел, что наш бедняк, что при царе был, там бы богачом казался. И зверствовали там японцы не меньше, чем немцы у нас – но никакой высокой идейности в народе не возникало, каждый за себя, Мао был та еще сволочь, коммунарами стать китайцев лишь мы научили. Или что в Африке сейчас творится, война всех против всех, но не революция. Поскольку по-настоящему голодные и угнетенные на нее не способны – а лишь на бунт, бессмысленный и беспощадный. Так что когда-нибудь и нам придется туда наше правильное учение нести – вернее, вам, молодым, я уже старый буду.

– Валентин Георгиевич, так вы не старый совсем… Так что, нам эту, Курлову не наказывать вовсе?

Фамилия знакомая – год пятидесятый, предатель-шифровальщик из штаба СФ [10] См. «Война или мир». . Нет, тот Курлев, а не Курлов был. Но на всякий случай – а отчество у этой не Аполлоновна?

– Нет, Дмитриевна. И имя правильное – Сталинида. А нутро – мещанское.

Имя – значит, не из «бывших», как Вера Пирожкова. Но помню Севмаш, год сорок третий, когда такая же самка собаки информацию англичанам сливала. Потому что думала – в нашей стране все обязаны стройными рядами и колоннами вперед к коммунизму, а где-то там любовь, как в романе про Анну Каренину, с шампанским, балами, нарядами и любезными кавалерами. Такой вот брак воспитания, ну как металл перекалишь, и сломается. Это я к тому, что нас здесь учат не уподобляться средневековым схоластам, кто любой свершившийся факт «волей божьей» объяснял, замени бога случаем, разницы нет, – а нам надо понять, отчего такое произошло, и причины установить, чтобы исправить. И по этой Сталиниде – узнай, не та ли это ситуация, когда правильное мировоззрение в человека вбивают с усердием не по разуму. Ну как бы если – знаю, ты мороженое любишь, а если перед тобой котел пломбира поставить и приказать весь съесть, будет в итоге рвотный рефлекс.

– Так она сама не виноватая, что ли? Не пойму, что вы хотите сказать.

Не поняла – тогда объясняю коротко. Не надо ее ни к чему приговаривать – а черную отметочку в личном деле поставить. Что в разведку с этим товарищем категорически нет. И хватит с нее!

…и разговор через несколько минут,

в чисто женской компании, то же место

(коридор Академии)

– Тамар, ну ты дура, что ли? Знаешь ведь, что у Валентина Георгиевича жену убили с нерожденным сыном, три месяца назад. Тут деликатность нужна – а ты прешь, как танк на амбразуру. Нарвешься ведь, и кто тогда тебе будет доктор?

– Инночка, ты же мне сама советовала. Не быть такой, как эта Сталинида, – кто думает, ей счастье просто так свалится, ни за что. А его заслужить надо, совершить что-то такое, чтобы тебя отметили. Вот я и стараюсь – а то вдруг отойду, и другая на мое место?

– Тамар, я тебе книжку дам почитать, чеха Чапека. У него такой рассказик сатирический, на что женщина способна, чтоб внимание предмета своего обожания привлечь.

– Инна, я ж тебя не спрашиваю, что ты в своем Васеньке нашла! Который, между прочим, замминистра! И старше тебя на тридцать лет.

– На что намекаешь, подруга?

– Девочки, не хватает вам еще меж собой собачиться, а ну замолкли обе! Ведь товарищ Кунцевич прав – для этой дуры черная отметка в личном деле страшнее любого выговора. В «смоленцевках» доучится – и никуда дальше ее не возьмут, ни в «клуб образцовых советских жен», как сам товарищ Пономаренко нас называет, ни в нашу Академию. В ФЗУ пойдет, дальше на завод, может, человеком станет, за какого-нибудь слесаря Петю замуж и будет ему в бараке белье стирать. Ну а мы себе еще «настоящих полковников» найдем. Вон их сколько на нашем курсе – пусть пока и ниже чином.

– А мне другой не нужен! Как вспомню… ой, ну что мне, опять раненой оказаться, чтоб он меня снова на руках?..

– Томка, тебе ж сказали, не будь дурой! Поспешность важна при ловле блох и тараканов. Маша Синицына, что за Валентином Георгиевичем замужем была, до того с ним больше двух лет встречалась, пока он ей предложение не сделал. Так что не бойся, что кто-то тебя опередит. Да, и подсказка тебе – ему нравится, когда девушка одеждой и манерами на нашу Анну Великую похожа. Ну и смелых уважает – я на «Нахимове» тогда была, так мне рассказывали, Валентин Георгиевич первым в каюту входил, где бандеровцы засели, за ним ребята, кто у нас учатся, и Маша тоже, с санитарной сумкой, готова помощь оказать.

– Так войны нет, а то бы я тоже заявление, и на фронт… Ой, девочки, ну как мне себя показать, чтобы он заметил?

– Томка, ну ты что, забыла, как в госпиталь попала? А что летом в Львове было – как там Маша погибла и саму Анну Петровну чуть не убили? И меня тут в Москве хотели машиной задавить [11] См. «Красные камни». . Так что у этой Сталиниды перед нами привилегия – гораздо больший шанс до пенсии дожить и от старости умереть.

– Как попала, так вышла! По мне, так лучше жить так, чем в какой-нибудь Америке, скука и тоска, без смысла, без цели. А мы – историю творим. Люсь, а отчего полковники «настоящие»?

– А это нам рассказывали на истории, пока ты в лежала. При царе было, что в отставку офицеру присваивали следующий чин, с правом ношения мундира, вроде все так же, как у прочих, – только генералом такому полковнику не стать никогда. Ну а «настоящий» – это который на службе получил и в генералы вполне может. Деление в обиходе было в основном среди женского пола на предмет будущих женихов.

– Ой и дура же Сталинида, чего лишилась!

Иосиф Виссарионович Сталин.

4 октября 1953 года

Устал смертельно – как в будущем кто-то скажет, «как раб на галерах». Только у уставшего с галеры одна дорога – за борт. Как в той истории было – мечтал скорее на покой, выпустил штурвал, почти весь пятьдесят первый год на отдыхе провел, не в Москве. Оставил реальную власть на компанию – Маленкова, Кагановича, Микояна, Хрущева, Молотова, Берию. И никогда больше, до самого конца, не присутствовал на заседаниях Совета министров. В пятьдесят втором почувствовал себя лучше, Девятнадцатый съезд провел – и между прочим, хотел все того же Пономаренко своим преемником назвать! 28 февраля 1953-го говорил по «кремлевке» с Василием и Светланой, что завтра на ближней даче всем встретиться. Уехал туда из Кремля – и больше никто его живым не видел, во всей писаной истории провал до того момента, как его 4 марта на даче без сознания на полу нашли. Хотя все предыдущие дни – задокументированы. Убили там меня, значит, – укольчик, и естественная кончина. И организовали все Маленков с Кагановичем – если б Лаврентий был причастен, на него бы после и свалили, а не списали бы как «английского шпиона». А Молотов – знал, но не мешал, сам не марался, чистюля. Пономаренко же тогда спасло лишь то, что не успел я ему дела передать, – но и то задвинули его на вторые роли на всю оставшуюся ему жизнь.