Владислав Савин - Зеркало грядущего [litres]

– Но как же… – замялся Ефремов. – Мне из Института палеонтологии уйти и про мою науку забыть?

– Ну отчего же, – сказал Смоленцев, – был в будущем такой Игорь Можейко, он же Кир Булычев, вполне успевал совмещать, попробуйте и вы. Предвижу ответ на ваш вопрос: там вы в итоге сделали выбор в пользу литературы, но это произошло через несколько лет, ну а в текущей здесь истории, с учетом изменений – и в вашей судьбе, и вообще, – очень может быть, что вам и выбирать не придется.

– Я надеюсь, вы не будете на меня в обиде, что кое-какие ваши мысли из будущих книг – об этике и эстетике – я уже в свои выступления и труды включил? – произнес Сталин. – Потому можете считать, что мы вам долг отдаем за то заимствование. Творите – а мы издадим и даже экранизуем. Хотя пока это сложный вопрос, нет уверенности, что современное состояние кинематографа позволит действительно хорошо передать ваши будущие книги – но и над этим мы будем работать, перенимая опыт кино иного времени.

– Мечтаю сыграть Фай Родис, – сказала Лючия. – Или здесь у этой героини уже будет русское имя?

– Мне кажется, что эта роль куда больше бы для Анны Петровны подошла, – заметил Пономаренко, – но товарищ Лазарева у нас человек очень занятой. Хотя после «Высоты» – отчего бы нет? А вы, товарищ Смоленцева, в том фильме сыграли бы Чеди Даан – так, кажется, ее звали?

Лазарев Михаил Петрович,

вице-адмирал, трижды Герой Советского Союза,

зам. министра ВМФ СССР, Адмирал Победы.

Из лекции в военно-морском училище М. В. Фрунзе.

Ленинград, 30 октября 1953 г.

Товарищи курсанты, какая лекция была у вас последней перед нашей встречей – военно-морская история? Поднимите руки, кто считает, что запоминание дат и имен давно минувших сражений не нужно современному морскому офицеру. Не стесняйтесь, я сам так когда-то считал в ваши годы, к моему великому сожалению. После пришлось уже во время службы наверстывать, читая, – а времени и возможности было не так много.

История нужна, чтобы мы могли гордиться традицией предков. Детям и внукам победителей нельзя позорить их память. Да, можно привести в пример традицию британского флота – я имею в виду вовсе не британских политиков, Адмиралтейство и высшие штабы, которые часто были и неповоротливы, консервативны, недопустимо медлительны в принятии решений. Я говорю про простых моряков, которых воспитывали в духе – никогда не отступай и не уступай, пока можешь выстрелить ещё хотя бы раз! Всегда нападай, если есть хоть малейшая возможность причинить противнику вред! И не считай врагов, их от этого меньше не станет! Да, Британия часто была нам врагом – но вот эти качества их моряков заслуживают уважения. И должны быть учтены в вероятной будущей войне – победить такого врага больше чести.

Немецкий флот такой традиции не имел. Хотя у них были вполне совершенные технически корабли и хорошо подготовленные моряки – а артиллерийское дело и борьба за живучесть поставлены даже выше, чем у англичан. Но вся их манера боя была построена по принципу – ударь там и тогда, где противник слаб, уклонись там, где он сильнее. Да, диверсии тоже нужны и полезны, но когда все крутится только и исключительно вокруг них, туши свет! Потому что на войне случается момент истины, «битва за шверпункт», когда решается все, и надо вырвать свою победу здесь и сейчас – иначе завтра вас уже не будет, или обстановка необратимо изменится не в вашу пользу. А вот с этим у немцев была полная катастрофа.

Вы знаете тому множество примеров. Бой при Ла-Плате, когда Лангсдорф совершенно бездарно погубил свой «Адмирал Шпее». Норвежское море, апрель сорокового – когда Лютьенс с двумя линкорами драпанул от «Ринауна», подставив нарвикский отряд под разгром. Баренцево море, лето сорок первого – когда германский флот, в отличие от нашего СФ, ничего не сделал для того, чтобы помочь своим войскам на приморском фланге, вместо этого занявшись набегами на наших рыбаков – скорбим о гибели «Тумана» и «Пассата», но общим результатом было, что Мурманск немцы взять не смогли, и не в последнюю очередь благодаря нашим морским десантам и обстрелам с моря. Список всех германских морских побед – это, в подавляющем большинстве, удавшиеся диверсии, когда «враг спину подставил, а нам повезло»: потопление «Худа», «Глориеса», рейд «Шеера» в Южную Атлантику в сорок первом. Ну и, конечно, их подводные корсары – я имею в виду не специфику подплава, исключающую открытый эскадренный бой, а совершенно идиотскую расстановку приоритетов. Если для адмирала Деница тоннаж был главным и единственным критерием успешности – и потопленный транспорт-порожняк где-то у черта на куличках всерьез считался равным такому же транспорту с десантом или снабжением во время стратегической операции противника, – то кто ему доктор? Понятно, что в первом случае атаковать легче и безопаснее. Но любой военный человек должен понимать – любое наше действие, приближающее нашу победу в войне, в конечном счете уменьшает наши общие потери. Немцы же этого не осознавали совершенно – или же, что еще хуже, считали по-подлому: пусть кто-то другой кладет голову за победу, а конкретно я буду после вкушать ее плоды. А потому, видя, что бой может быть насмерть, лучше уклониться – дождемся другого раза, когда враг не будет готов. Вот только «другого раза» может и не быть – что в реальности и случилось.

И даже действия «берсерка» Тиле в целом не выходят за рамки диверсий. Отчего этот герой кригсмарине совершенно не блистал, когда немцы терпели жестокие поражения от нас, в Баренцевом море и северной Норвегии? Другое дело, охота в бескрайнем океане, где так сложно тебя поймать. Ему очень повезло с «Куин Элизабет» и «Айовой». Он сумел выиграть «по очкам» бой возле Бреста – навалился всеми силами на слабейший британский отряд, и тут же удрал в базу, как только запахло генеральным сражением. Но не смог вытянуть Лиссабонскую битву, когда имел реальные шансы не просто нанести американцам тяжелые потери, но полностью уничтожить их конвой – однако предпочел выйти из боя, гордясь, что опять формально победил «по очкам». А стратегическим результатом было, что немцы так и не смогли ликвидировать португальский плацдарм союзников, откуда меньше чем через полгода началось американское наступление, и не сумели высвободить свои войска, ударные танковые дивизии Роммеля, которых в тот момент им очень не хватало на советско-германском фронте, как раз во время битвы на Висле и освобождения Варшавы. Причем «спасенная» Тиле эскадра через несколько месяцев бесславно и бесполезно погибла в Тулонском сражении. Добавлю, что «адмирал-берсерк» у Лиссабона проявил совершенно недостаточные организаторские качества – формально будучи главой объединенного немецко-франко-итальянского флота Еврорейха, фактически во время битвы управлял лишь германским отрядом, хотя имел чрезвычайные властные полномочия от самого Гитлера. Вся сила и удача Тиле была в том, что он первым (и единственным) в германском флоте понял эффективность совместного действия разнородных сил – надводной эскадры, подлодок и авиации – и эта тактика на какое-то время застала англичан врасплох, не встречались они прежде с таким в европейских водах, не сразу подобрали ключик, пропустили первый удар. Однако нет сомнения, что очень скоро бы его везение кончилось – как и случилось при Тулоне, когда еврорейховский флот под командой адмирала Кранке, «верного ученика Тиле», был уничтожен нами именно по такому рецепту, работой нашей авиации, надводной эскадры и лодок, в четкой связке друг с другом. Да, в той битве я командовал подводными силами. А адмирал Басистый, осуществляющий общее руководство, сумел организовать взаимодействие между советской Средиземноморской эскадрой и флотом Народной Италии – намного лучше, чем Тиле у Лиссабона.