Владимир Поселягин - Танкист: Я – танкист. Прорыв. Солдат

Когда я возвращался за легковушкой, вдруг невдалеке послышался свист, и раздался хлопок разрыва. Чёрт, немцы рядом, видимо, услышали в ночной темноте громкий звук двигателя, а тот всё же холодный запускался, и начали на звук сыпать минами, это ротные хлопушки, доставали, но вблизи может быть смертельно. Мины падали метрах в двухстах дальше у реки, но вроде приближались, так что, сбежав вниз, я завёл машину, пробный запуск я уже делал, и выгнал её наверх, подогнал к задку грузовика. Накинуть жёсткую сцепку удалось быстро, руль у «эмки» свободно вращается, со скорости снята, так что, влетев в кабину грузовика, я завёл двигатель и покатил прочь из леса. А немцы, постреляв, замолкли, я уже покинул лес и двигался по полю, включив только подфарники, катил по накатанным телегами полевым дорогам. Нет, грузовики, видимо, тут тоже бывали, но редко, всю технику в армию забрали, оттого и перешли местные на конную тягу.

Ехал я долго, до самого рассвета. В паре мест выезжал всё-таки на шоссе, заблудиться тут было нетрудно. На дороге видел колонны отступающих войск, наших, уставшие бойцы уступали дорогу, я нагло сигналил и ехал дальше. В одном месте вдруг обнаружил колонну танков, приткнувшихся у посадки, вытянувшись в линию под прикрытием деревьев, там пара КВ мелькнула в свете подфарников, ну и свернул к ним. Колонна на отдыхе была. Но начкар бодрствовал. Узнав, что я им грузовик со снарядами дарю, мол, нашёл на дороге, даже документов не спросил, чуть ли не обниматься полез, с боекомплектом у них совсем беда, каждый снаряд на счету, а тут три полных боекомплекта имелось. Так что я перекинул вещи в легковушку и оставил грузовик. Дальше танкисты сами разберутся. Да и как не помочь, свои люди, а я покатил дальше уже на легковушке. Снял комбез, форму поправил, вместо фуражки подобранная на дороге пилотка, там убитые лежали, и вот так катил. А когда рассвело, меня и взяли. Не на шоссе, как раз на полевой дороге и остановили.

Это был такой же подвижный патруль, вроде тех погранцов, а тут смешанный состав, в основном бойцы НКВД, но пара зелёных фуражек тоже мелькали. Отметив, что пулемётчик, поставив на кабину ДП, направил на меня ствол своего оружия, а из кузова посыпались бойцы, это точно наши, не немцы, я остановился по требованию командира, сержанта госбезопасности, и, открыв дверь, выбрался наружу и сообщил:

– «Нюрнберг – сорок пять». Сержант, по этому коду вы обязаны немедленно доставить меня вашему начальству. Дополнительно сообщаю, что отбил эту легковушку у немецких диверсантов, соответственно захваченную ими у наших, в машине трофеи с трёх немцев. Это была снайперская группа, использующая наши винтовки СВТ. Далее я буду говорить только с вашим начальством, у вас полномочий нет со мной вообще разговоры заводить. На этом всё.

– Этот код мне неизвестен, но будем работать, – кивнул сержант и приказал одному из бойцов: – Тимохин, осмотри машину.

На удивление, бойцы патруля отнеслись ко мне корректно, после осмотра салона «эмки» меня устроили в кузове грузовика, стиснув с двух сторон крепкими бойцами, хотя и связали руки спереди, документов-то нет, двое устроились в легковушке, и мы покатили прямиком в Киев. Оказалось, бойцы были приписаны к отряду, что дислоцировался именно там. Мы уже и УРы проехали, и предместья, и в данный момент, проехав окраины столицы Украины, подъезжали к зданию, где и находился штаб отряда. Сержант молодец, не отправил меня в ближний особый отдел или пересыльный пункт, а повёз именно к своему начальству. Видимо, чуечка сработала, что всё не так просто.

Мне помогли покинуть кузов грузовика, со связанными руками это было сложно сделать, ну и провели в здание. Сержант смотался куда-то, но вернулся быстро, да не один, а со старшим лейтенантом госбезопасности, тот и сообщил, с интересом меня рассматривая:

– Этот код опознания мне известен, товарищ майор К. С вас сейчас снимут верёвки, подождите в соседнем помещении, пока я свяжусь с начальством.

– Хорошо, – просто ответил я, ничуть не удивившись, что меня опознали.

Это в немецких газетах моё фото печатали огромными тиражами. Особенно когда я позировал из люка танка в Берлине, но до советской стороны эти фото дошли в минимуме. Если проще, обычные бойцы обо мне только слышали, а вот такие командиры госбезопасности вполне могли видеть и фото, дали посмотреть для опознания. То есть я подобного не исключал. Всё же несколько пачек берлинских газет я отправил на Большую землю, должны были дойти до адресата. Некоторого тщеславия я не был лишён. И вот сейчас видел результаты этой работы, меня сразу опознали по внешнему виду, хотя и не удивились, что я тяжелораненый, а стою на своих ногах. Вот это озадачило, но я надеюсь узнать причины отсутствия этого удивления. У меня даже не спросили ничего по этому поводу.

С меня уже сняли верёвки и действительно проводили в соседнее помещение, куда принесли чай и бутерброды, на которые я накинулся с жадностью. Время шло, а пока никакого движения я не видел, только охранник присутствовал тут же в кабинете. Поэтому заказал ещё бутербродов, но мне кашу принесли. В дверь заглянул политрук, причём очень знакомый. Тот, по-видимому, кого-то искал, так как мельком осмотрел кабинет и хотел было выйти, как зацепился взглядом за меня. Пару раз удивлённо моргнул, и в его взгляде начало проступать узнавание. Ещё бы, я его тоже узнал, один из тех двух, что старшего батального комиссара сопровождали, получившего от меня по морде. Тот ушёл, а вскоре вернулся с двумя бойцами НКВД, и несмотря на мои возражения, мой охранник не вмешивался, видимо знал политрука, меня вывели из здания, надев наручники, и подвели к фаэтону, ГАЗ-А. И тут на мои попытки вырваться один из бойцов, по приказу политрука, хорошо так отоварил меня прикладом, окованным металлом, точно по зубам. Выплёвывая осколки, я лишь крем сознания отметил, как меня закинули в легковушку и куда-то повезли. На краю сознания колебался. Чуть не вырубил гад.

Ситуация, надо сказать, буквально вопила, что если я что-то не сделаю, меня просто прикончат. И я теперь полностью уверен, что без НКВД тут не обошлось. А как так? Заходит обычный пехотный политрук и забирает того, кто его заинтересовал, да ещё используя для этого двух бойцов НКВД. А они точно местные были, я видел одного в коридоре, тот вроде как из дежурной тревожной группы был. Похоже, да, всё это спланировано было. Да и удар прикладом, которым у меня было выбито три верхних зуба, от четвёртого обломок остался, и два нижних, тут два обломка, что сильно шатались, порванные губы, кровотечение – нет, шутить со мной никто не собирался. Видимо, я так дотянул время, что мне решили показать, кто тут хозяин, довёл, видимо. Правда, непонятно, при чём тут этот политрук, у нас как бы разная сфера интересов, того вообще тут не должно быть, но пока я мог только предполагать. Думаю, он немецкий агент, засланец, и, опознав меня по фото из берлинских газет, у Т-28 у меня морда испачкана была, рукой случайно провёл, ну и оставил след, а тут с ходу опознал. А раз меня объявили в Германии врагом номер один, причём официально, то, естественно, он решил отличиться, задействовал свои возможности и умыкнул меня из-под носа сотрудников НКВД. Конечно, предположение белыми нитками шито, дали бы ему меня увезти, так что уверен, НКВД точно тут задействован.