Russischer Angriff - Мы, Николай Кровавый

Вторым моим выводом был вывод о том, что Серафиме необходимо установить дружеские отношения с наследником Леопольда принцем Альбертом. Надеяться на то, что Серафиме получится стать после смерти короля своеобразным "переходящим знаменем" было бы неуместно. Наоборот, она должна быть принцу не более, чем хорошим другом. Приходилось учитывать то, что организовывать сопротивление германскому вторжению предстоит именно ему. А потому, больше дружбы! Хорошей и чистой дружбы! Нам есть, что предложить этому чудесному человеку. Он любит горы? Почему бы ему не совершить восхождение на Эльбрус или Памирские вершины? Ему нравится спорт? Так может его привлечёт авиация? Почему бы принцу не сесть в аэроплан и не подняться на нем ввысь? А заодно познакомится с отважными бельгийскими парнями из "РосБельАвиа"? А заодно научится точно сбрасывать вымпел в указанную цель. Вот только не надо идти на поводу у продажных политиканов и лезть в Бельгийское Конго. Пусть лучше принц станет шефом Кавказского Легиона. Это принесёт больше пользы.

Третьим моим выводом было то, что этим самым Конго придётся плотно заниматься. Хотя бы для того, чтобы сплавить туда побольше беспокойных кавказских мусульман. Мне уже подсказали, что одной только выгодой этих людей туда не заманить. Нужны и моральные стимулы. Например, улучшить ситуацию с питанием легионеров. Оказывается, африканцы, как и британцы, весьма плохие кулинары, а солдатский паёк со временем приедается. И какое настроение будет у солдат? Что они скажут землякам? Что их кормили сущим дерьмом? А потому, даёшь кавказскую кухню в африканской глубинке! Кто этим займётся? Конечно же политотдел при Легионе. Он много чем займётся. Взять например награды. Горцы к ним совсем неравнодушны. Вот пусть Серафима и убедит Леопольда, чтобы он учредил для них какую-нибудь "Звезду пророка Дауда" четырёх степеней. Естественно, что звезда будет шестиконечной. Конечно, в качестве бельгийской награды она не пойдёт, но ведь можно сделать её конголёзской. Кроме того, не помешает и прославление подвигов лихих джигитов в печати. В своей собственной конечно. Учредить какой-нибудь "Вестник Легиона". И писак побойчей туда направить. Пусть описываю совершаемые подвиги. Причем в нужном нам духе. Ведь как известно, понты дороже денег. А теперь представьте себе, как воспримут земляки легионера то, что описывается в "Вестнике". Они конечно в большинстве своём неграмотны, но при желании, грамотея найдут. И он им прочтёт красивую сказку о приключениях земляка. О том, как он храбро сражается против иблисопоклонников-людоедов. Как благодаря ему, невинные языческие девы стали правоверными мусульманками и умножают число мусульман на этом свете. Что благодаря жалованию и взятой добыче, он уже в состоянии заплатить калым за невесту и даже совершить хадж в Мекку. Что ему уже обещано место начальника полиции после окончания контракта.

И это не все резоны. Но самая главная цель всех этих хлопот, - создание к началу Первой мировой войны базы снабжения промышленности европейских стран сырьем. Аккурат к началу Первой Мировой войны. И сидеть на этом потоке должны в числе прочих именно мы.

Так что пусть Серафима обеспечит нам влияние в этом заповеднике абсолютной монархии. Опираясь на нашу резидентуру, "Морвоенторг" и Кавказский Легион.

Но это было не всё, что я хотел получить от бельгийцев. Мои эмиссары приложили немало усилий, но добились того, чтобы фирма братьев Наганов сохранила производство оружия. И не только сохранила, но и расширила его. В этом вопросе между мною и Леопольдом не возникло никаких разногласий. Правда, наследники братьев Наганов хотели перейти на производство автомобилей. Что же, это дело тоже полезное. Правда я знал, что стать лидерами автомобилестроения у них не выйдет. Если конечно сохранится традиционный подход. Поэтому я предложил королю, оказать совместное покровительство Наганам, если они покончат с узкой специализацией и станут многопрофильной фирмой. Леопольда такая постановка вопроса вполне устраивала. Развитие бельгийской промышленности сдерживал недостаточный рынок сбыта. Поэтому моё предложение оказалось весьма кстати. Для начала, мы заключили ряд соглашений л совместном производстве паромобилей Ржевского и автомобилей Яковлева и Фрезе. По оружейной тематике мы договорились о совместной разработке пулемётов и автоматических винтовок. В перспективе у нас была авиационная и артиллерийская темы. Все эти проекты были совместные и я на это шел по двум причинам. Первая - привлечь к участию в производстве оружия как можно больше квалифицированных специалистов. Вторая - строительство современных высокотехнологичных производств. Была еще одна, не афишируемая ни мной, ни Леопольдом цель.

С паромобилями у нас наметился неплохой успех. К началу 20 века мы могли серийно выпускать артиллерийские тягачи и транспортёры на паровой тяге. Во главе проекта стоял брат скандально прославленного поручика Ржевского. Сам же поручик после своей безобразной выходки на Лужских маневрах был уволен с военной службы и назначен председателем автотранспортного комитета. Впрочем, сидение в канцелярии ему показалось скучным и он, свалив рутину на своего заместителя, стал пропадать целыми днями на испытательном полигоне, где нашел для себя много интересного.

С автомобилями вышло иначе. Яковлев и Фрезе конечно были неплохи и как конструктора, и как производственники, но пока что у них успехи были в создании членовозов. А я настаивал в первую очередь на грузовиках. С ними как раз дело у них не очень ладилось. В общем, часть генералов можно было сажать в авто, но мечтать о мотопехоте пока не стоило.

А с артиллерийской темой всё оказалось непросто. Ломать в одиночку устоявшиеся представления среди специалистов ГАУ было трудно. Тем более, что генералов всячески поддерживали французы. Причем, доводы французов выглядели логичней, нежели мои.

В большинстве армий предполагалось, что грядущая война будет носить скоротечный характер. Соответственно, характер будущей войны квалифицировался как маневренный, и артиллерия воюющих армий, прежде всего, должна была обладать таким качеством, как тактическая подвижность. В маневренном бою основная цель артиллерии - живая сила противника, в то время как серьезные укрепленные позиции отсутствуют. Именно поэтому французы свою полевую артиллерию начали оснащать легкими полевыми пушками калибра 75мм. А главный боеприпас - шрапнель. Они считали, что полевая пушка с ее значительной начальной скоростью снаряда, выполнит все задачи, возлагавшиеся на артиллерию в полевом бою. Идея единого калибра и единого снаряда в полевой артиллерии наиболее удачно вписывалась в доктрину именно маневренной скоротечной войны. Надо отдать французам должное, произвести впечатление они сумели. Восьмиорудийная батарея скорострельных орудий была способна за несколько минут смести полк кавалерии или пехотный батальон в сомкнутых боевых порядках и на открытой местности. Это они нам наглядно продемонстрировали как раз по нашей же методике - "заготовки баранины". Все восхищённо ахали и охали, глядя на результаты демонстрацию огневой мощи французской армии. А я молчал. Потому что не хотел преждевременно разочаровывать французов. Они много чего слышали про мои чудачества на Лужском полигоне, но так как информация о том, что там творилось, доходила до них в извращенном виде, то они и не поняли всей серьёзности происходящего. Мы ведь уже подходили к выводу, что маневренная война, будет протекать в условиях пересеченной местности, не похожей на тогдашние артиллерийские полигоны. Следовательно, у противника будет возможность накапливать живую силу в не простреливаемых настильным огнем складках местности. Мы уже предусмотрели возможность перехода к разреженным боевым порядкам. Знали и про то, что шрапнель оказалась неэффективной при стрельбе, по сколько либо укрытой живой силе или в условиях пересеченной местности. А потому я иначе подошел к вопросу оснащения полевой артиллерии современной материальной частью. Прежде всего пересмотру подверглась организационно-штатная структура. Вместо простой поддержки пехотной атаки, я потребовал обеспечить непрерывное сопровождение её артиллерийским огнем.