Безбашенный - Античная наркомафия [СИ]

Стоим, курим, обсуждаем эти расклады, и тут младший жрец к нам подходит и передаёт нам, что вождь поговорить с нами хочет. Вот этот болящий, которому едва ли суждено вычухаться, но к нам у него какое-то дело имеется. Ну, отказывать в таком деле никак не можно, это было бы совсем уж не комильфо, так что хоть и ворчим себе под нос, но следуем за жрецом. Для вождя, конечно, отдельное помещение отведено — не в общей же галерее его держать, хоть и не король и вообще не монарх, но всё-таки формальный сюзерен как-никак, если средневековой феодальной логике следовать. Ну, это фигурально выражаясь, конечно, потому как хоть мы и на их земле, но вообще-то это мы «крышуем» их, а не они нас — суть ведь договора в том, что мы с нашим флотом берём его племя под нашу защиту от всевозможных морских хулиганов. Вождь дышит с трудом, и видно по нему, что недолго ему уже мучиться осталось. Пара наших жрецов возле него хлопочет, трое его родственников, рядом шаман что-то в трубку набивает, на табак явно не похожее, просит у нашего жреца уголёк из жаровни, раскуривает трубку, стараясь не затягиваться, нам знак подаёт, чтобы держались чуть поодаль и не нанюхались. Вождь что-то бормочет, к нему наклоняется родственник помоложе, слушает, затем оборачивается к нам и просит принести нарисованную землю. Мы переглядываемся и не сразу въезжаем, что это он так назвал карту. Посылаю одного из бодигардов к генерал-гауляйтеру, а шаман мундштук трубки к губам болящего подносит. Наш жрец, глядя на это дело, головой качает — знает, похоже, чего это за хрень, а я вот не знаю и знать не хочу, потому как тоже догадываюсь, что наркота какая-то, эдакий сильный стимулятор, но с такими побочными эффектами, что без крайней нужды ну его на хрен. Вождь тоже колеблется несколько секунд, но затем кивает, принимает мундштук в рот и затягивается. Резких изменений, вроде, и не видно, но оно ж и с известными нам видами наркоты, говорят, не сразу сей секунд цепляет — на всё нужно время…

К тому моменту, как принесли карту, вождь успел сделать несколько глубоких затяжек и, кажется, таки взбодрился. По крайней мере, вынул болящий мундштук изо рта уже собственной рукой, да шаману кивнул — типа, забери трубку, достаточно уже. Шаман забрал, разогнал дым рукой, отошёл, затем по его знаку помощник разогнал дым получше опахалом из пальмовых листьев, и только после этого он кивнул нам и указал место рядом с вождём — типа, можно подходить. Подходим, присаживаемся на принесённые младшим храмовым жрецом табуреты, на такой же присаживается и молодой родственник вождя, а карту разворачиваем и кладём вождю на колени. Болящему хватает сил водить по карте пальцем и указывать пункты на ней, но говорит он слабо и малоразборчиво — не только мы, знающие на языке сибонеев лишь отдельные слова и наиболее обиходные фразы, но и переводчик разбирает не всё, то и дело переспрашивая у молодого. Тот поясняет, даже на карте и сам показывает, хоть и видит её впервые — но молодец, разобрался в ней сходу.

— Дети Игуана хотеть взять наш земля. Мы наш земля Дети Игуана отдавать нет. Пусть люди Большой Солёный Вода взять весь наш земля до граница с Дети Игуана себе и Дети Игуана на остальной наш земля пускать нет, — молодой хмурится, поясняя нашему переводчику предложение своего старщего родственника, от которого он не в восторге, но поясняет и показывает на карте пункты, о которых говорит вождь.

Что ж, в смекалке болящему хрен откажешь. Судя по указанным нам на карте узловым пунктам, плодородной низменности нам предлагается ещё примерно столько же, сколько мы уже имеем, что достаточно щедро, но в нагрузку к ней — предгорья даже чуть большей площади, составляющие всю границу «нашего» племени с раскатавшими губу на его земли Детьми Игуаны. Приняв предложение умирающего вождя, мы вдвое расширяем территорию нашей сельскохозяйственной хоры, но при этом полностью берём на себя все проблемы с территориальными притязаниями жадного восточного соседа. Рискуя войной с Детьми Игуаны, кстати, учитывая их настырность. Не хотелось бы, откровенно говоря, другие у нас планы на способ колонизации Кубы и вообще Антилии, но в перспективе нам и эти предгорья нужны, потому как и место под горные плантации ништяков, не любящих жаркую низину, и бурные горные потоки, дающие халявную энергию. А вождь, хоть и не знает об этих наших соображениях и имеет в виду в качестве пряника для нас наиболее ценную по его мнению плодородную низину, намекает вполне прозрачно, что его племя в бедственном положении и удержать этих земель не в состоянии, так что выбор очевиден — или их берём мы, или восточный сосед, и определяться с этим надо сейчас…

— Если они заберут — без войны потом хрен уступят, — предрёк Володя, — Зубами и когтями вцепятся намертво и будут считать своей исконной землёй.

— И даже обоснуют, — хмыкнул Серёга, — Найдут в своём племени хотя бы пару потомков выходцев отсюда и объявят на этом основании свои права.

— В общем, если сейчас возьмём, то война то ли будет, то ли нет, и агрессорами будут они, если не перебздят, а вот если мы прогребём этот шанс, то потом война будет наверняка, и агрессорами в ней будут считаться наши, а они будут настраивать против наших всех соседей — типа, сегодня эти тарквинейцы нашу исконную землю отнимают, а завтра, если вы нам не поможете их унять, и на вашу тоже позарятся, — резюмировал я, — И боязно, и людей на освоение пока-что толком нет, но один хрен надо брать, пока законные хозяева дают добром. Короче, подловило это чудо в перьях нас грамотно, гы-гы! — гляжу на болящего вождя, а тот, хоть и слаб, и хреново ему, но глядит испытующе, а по моему виду просекает, что я уже расклад проанализировал, заценил и во все его тонкости въехал.

Кивком подтверждаю старику его правоту, но указываю в сторону резиденции генерал-гауляйтера — типа, он тут всё-таки главный вождь, и решаться вопрос будет с ним. Вождь тоже слегка кивает и едва заметно улыбается — понимает ведь, что и мы тоже сюда не погулять приплыли и влияние имеем, и если он нас убедил, то дело, можно сказать, на мази. Понимает он, конечно, и то, в какое положение нас ставит, и понимает, что мы это тоже понимаем — в общем, я знаю, что ты знаешь, что я знаю. А вообще — молодец мужик, без дураков. Одной ногой ведь в могиле уже стоит и не понимать этого не может, тут уже о вечном думать впору, то бишь о загробной жизни в Лесах Вечной Охоты, где ты молод и бодр, дичь имеет совесть и сама подставляется под твой дротик, но при этом даже и не думает кончаться, как в этом несовершенном мире в случае её перепромысла, а москиты тоже имеют совесть и не жалят, а дела земные — да гребись они все конём, ты свою лямку оттянул честно, и упрекнуть тебе себя не в чем, а как преемники после тебя справятся — то уже их проблемы, а не твои. И если они хреново будут справляться, так тебя же и помянут соплеменники добрым словом — типа, под твоим мудрым руководством такого безобразия не было. Ведь другой кто — так и рассуждал бы, а этот и на краю могилы об интересах племени заботится — о тех, кто в этом мире остаётся жить и уже не под его, а под чьим-то чужим руководством. У них ведь тут не наследственная власть ни хрена, а выборная, и кто поавторитетнее в нужный момент окажется, того и выберут новым вождём. У потомков прежних авторитетных вождей, само собой, шансов на избрание больше, но шансы — это ж ещё не гарантия, потому как есть из кого выбирать, и нет у помирающего уверенности, что для СВОИХ потомков старается, а не для чьих-то чужих. Однако ж — старается даже на смертном одре…