Влад Молоков - Там, где ты нужен

И да, я подполковник полиции в отставке и юрист-правовед по образованию, работаю простым электриком-хозяйственником на одном из авто обслуживающих предприятий родного города, где пригодилась моя гражданская специальность, полученная в далекой юности, и ни капельки, поэтому поводу не переживаю. После выхода на пенсию посыпался град предложений от банков, но все либо связано с безопасностью, либо вообще коллекторство. Правда было и предложение стать преподавателем в академии, но решил радикально сменить вид деятельности и не пожалел. Наконец-то обрел долгожданное спокойствие: ни какой ответственности за принятое решение; отсутствие подчиненных, все время ищущих приключения на свое интимное место; нет сроков исполнения и самой необходимости выполнять дурные приказы и распоряжения; и главное не нужно принимать близко к сердцу развал системы МВД. Господи, как же хорошо на «гражданке»!

Первый и самый тяжелый час рабочего времени, был благополучно потрачен на переодевание, утреннее чаепитие и обсуждение с напарником международной обстановки в частности, и некоторых сотрудников склада персонально, после чего наступило время применить свои профессиональные навыки на практике. Принесенная лестница была приставлена к стене в месте предполагаемого ремонта, и я, как ведущий специалист, поднялся по ней на четырехметровую высоту. Место протечки нашел сразу, но без инструмента неисправность не устранить, о чем сообщил напарнику Евгению, отправив его за необходимым. Принести ключи ума много не надо, до нашего кабинета всего несколько метров, но Женя сумел потеряться или забыть, зачем пошел, что для него обычное дело. Прошло несколько минут. Стоять на лестнице неудобно, вниз спускаться лень, поэтому поднявшись повыше, развернулся и сел на одну из верхних ступенек, оперевшись спиной о стену. Пусть не очень удобно, но какой-никакой комфорт. Только расположился, как лестница заскользила по гладкому бетонному полу, и я понял — падаю, и это будет как минимум больно. Сгруппироваться, из положения, в котором находился, по-человечески не получилось. Удар об пол и ступни ног буквально взорвались болью, а следом что-то бьет по голове и наступает темнота.

Удивительно, но сознание не теряю, хотя ничего и не вижу. Мысли хаотичным ураганом носились вокруг столь неожиданного начала дня. Разобраться в своих ощущениях сразу не получается. Основная «как сильно убился?» вдруг отодвигается, какой то странной — «показательный прыжок, видимо несчастливый». И тут осознаю, что я не совсем я, а еще и кто-то другой. В глазах проясняется, оглядываюсь по сторонам и понимаю, что сижу на земле на краю летного поля и вижу бегущих ко мне людей: одних в военной форме, других одетых в технические темно-синие комбинезоны. Немного удивляет отсутствие современных материалов, но в то же время обстановка воспринимается абсолютно обыденно, как будто так и должно быть. Одежда явно старых образцов у меня удивления не вызывает, кроме того многих из этих людей я узнаю, вернее узнает их человек в сознании которого я нахожусь, и при этом ни он ни я ни какого дискомфорта не ощущаем. Наоборот чувство как будто вернулся домой после долгого отсутствия, тело прекрасно слушается, боль тоже ощущается в полной мере, но что делать дальше не понятно, так как мыслим мы как бы двумя потоками, каждый о своем.

В уши врывается надсадный рев санитарной машины, перед глазами мелькают встревоженные лица товарищей, среди них лицо нашего штатного укладчика парашютов Ивана Бедрина, который первым подбежал к месту моего неудачного приземления. Убедившись, что со мной относительно нормально, он кинулся осматривать купол парашюта. Понять его можно, сейчас парашюты укладывают специально обученные люди, и они же несут ответственность за результат раскрытия и приземления. Это в мое время требования к укладке касаются всех, не взирая, на звания и лица, сам укладываешь — сам и ответственность несешь. А что бы сомнения не было оставляешь записку на шелке, кто и когда делал работу.

Пытаюсь встать, и опять сильнейшая боль простреливает ступни, отдается в пятки, сознание плывет, и я проваливаюсь в спасительное забытье.

В себя прихожу, окончательно осознав, что попал в 21 июня 1941 года и разделяю теперь тело и сознание с начальником инспекторской службы штаба ВВС Западного особого военного округа, капитаном РККА Песиковым Владленом Владимировичем. Возраст тридцать шесть лет. Не женат, детей не имею. Происхождением из крестьян. Родился и вырос в Сибирском городе Омске. В Красной Армии с 1920, там же вступил в комсомол. В боях с белогвардейцами барона Унгера был ранен. По окончании лечения поступил в школу военных разведчиков. Активно занимался комсомольской работой, и в 1926 году стал выпускником совпартшколы. С 1929 член компартии. После окончания в тридцатом году школы красных командиров имени 3-го Коминтерна, командовал взводом конной разведки в горах Хингана, в Кударе возглавлял группу ЧОНа, послужил в Хабаровском крае. Спортсмен многоборец. С 1931 года, как большинство кавалеристов, сменил живого коня на железного, отдав свой выбор небу, что привело в Оренбургское военное училище им. Ворошилова, а затем и на курсы парашютистов в Ейскую военную школу им. Сталина. Апофеозом образования стало окончание в 1940 году заочного командного Факультета Военно-воздушной академии им. Жуковского. Странно, что при таком послужном списке всего капитан, хотя о чем я, характеры у нас похожи — оба любим, рубить правду матку, не взирая, на лица, но при этом, не теряя здравого смысла.

Вообще-то имя и отчество — это скорее «оперативный псевдоним», дань революционным веяниям 20-х годов двадцатого века. Что можно требовать от пацана, который в неполные шестнадцать лет, записался добровольцем в кавалерийский эскадрон, и ушел добивать белогвардейские банды. Владлен расшифровывается как Владимир Ленин, а отчеством стало имя своего первого командира эскадрона, которому многим был обязан. В то время смена имени была довольно распространенной практикой — “отречемся от старого мира”. Ленин, Сталин, Троцкий список “псевдонимов” героев революции очень длинный. А молодежь всегда шла за своими кумирами. Особенно доставалось юным комсомолкам, сколько было Октябрин, Революций и Даздраперм.

Более интересная история смены имени была у моего непосредственного начальника по службе в штабе ВВС полковника С. А. Худякова. Настоящее его имя Арменак Артёмович Ханферянц. Он тоже в 15 лет ушел из дома и устроился учеником электрика на нефтепромыслы Баку. Там же познакомился со Сталиным, возглавлявшим партийную ячейку. В феврале 1918 года вступил в Красную Армию. Оборонял Царицын (Сталинград). В одном из боев был спасен своим другом и командиром Сергеем Александровичем Худяковым. Позднее во время рейда в тылу белоказаков смертельно раненый Худяков передал командование Арменаку, и тот в кожанке и с оружием побратима в руках, вывел конный отряд разведки из окружения. После этого и принял фамилию и имя погибшего. Но до сих пор в разговоре изредка, да и проскальзывают слова родного языка, что выдает в нем армянина.