Алиса Климова - Вотъ Вамъ молотъ

— А как будет называться следующий танкер? — с подозрение в голосе поинтересовался Генри. — Настурция?

— "Cornflover". Василёк. Видите ли, Генри, я сейчас только придумываю разные новые краски для морских судов, и сказать, как будут называться все танкеры, я не смогу. Но вот для первых трёх имена уже есть, третий будет "Пионом". А если Вам нравится имя "Настурция", то можно следующий так назвать…

— Я предпочитаю… впрочем, Вы правы, все цветы красивы. Я просто подумал… У американских моряков есть предубеждение против судов, называемых именами цветов — но тут-то будут русские экипажи. Алекс, ты сказал, в марте?

Праздник был, конечно, красивым: улицы, украшенные гирляндами разноцветных лампочек, выглядели сказочно. И толпы весёлого народа на улицах — такого веселья в отечественных городах я не видел. Впрочем, в столице Марди Гра в Америке народ умел веселиться лучше, чем работать — по крайней мере Генри высказал такое мнение:

— Ты не поверишь, всех рабочих на нефтезавод пришлось привозить из Айовы и Колорадо. Ладно бы специалистов, так даже грузчиков. Зато веселиться и пить за чужой счет орлеанцы — первые. Ничего, и они работать научатся…

Насчёт научатся — это я проверить не успел, на рассвете следующего дня "Тортилла" рванула в Порт-Артур. Не тот, который в Жёлтом море, а который в штате Техас. Небольшой такой городок, в который нефть стекалась со всего Карибского моря. Правда пока эту нефть всё ещё в основном возили на обычных пароходах в бочках — но уже и первые, хотя и небольшие, танкеры стали захаживать в самый большой (в ближайшем будущем) нефтяной порт Америки. И заход "плавучей цистерны с мазутом" никакого ажиотажа не вызвал.

Впрочем, мне он был и не нужен. Ну, зашёл кораблик в порт, пришвартовался, ночью закачал почти тысячу тонн мазута — и спокойно отплыл куда-то по своим делам. И никому дела не было до того, что за время заправки на судно еще какие-то ящики погрузили. О том, что в этих ящиках было, знал Генри, еще четыре человека из его компании — и я, конечно. А нынешний экипаж "Тортиллы", состоящий, кроме капитана и старпома, из специалистов Линорова, знал лишь то, что ящики эти надо очень тщательно охранять. Любой ценой.

Ящики были непростые.

Ильяс Гусейнов — инженер из Баку, занимающийся хромовыми рудниками в Турции, рассказал мне довольно интересную историю. О том, как в Багдаде (тоже в Османской империи) он встретился с племянником нынешнего шейха Кувейта Ахмедом. Который заодно был и сыном прошлого шейха — Мохаммеда, которого нынешний убил, расчищая себе путь к трону.

Нравы в Кувейте были простые, дети Мохаммеда были вырезаны — но Ахмед во время переворота оказался в Османской империи, и там его не достали. О том, что дядя убил отца по наущению англичан, он был прекрасно осведомлён — и в беседе сообщил, какая сумма потребуется для возврата власти истинному наследнику: пять миллионов фунтов золотом.

Мне идея насчет "помощи угнетённому монарху" в принципе понравилась: не одной Нигерией сможет прирасти российская нефтянка. Да и денежка вроде как называлась подъемная…

В Азии народ предпочитал металлические деньги: в Китае и Корее русская торговля велась почти исключительно за серебро. Шейхи, видимо, привыкли к более роскошной жизни — и по моей просьбе Генри собрал нужную сумму в золотой монете. Двадцать пять миллионов долларов, которые и были погружены на "Тортиллу" в Порт-Артуре.

Конечно, я не стал вдаваться в подробности. Роджерс, судя по всему, остался в убеждении, что золото нужно для очередной махинации в Китае или Маньчжурии — ну а поскольку ему эти "телодвижения" обеспечивали заказов даже прямо сейчас на полтораста миллионов, просьбу мою он выполнил.

Сорок тонн золота — это немного, вместе с ящиками — около трех кубометров. Так что много места в секретном подвале института Ольги Александровны они не заняли. А уверенность в том, что "в случае чего" всегда есть место, откуда можно взять полсотни миллионов рублей — штука полезная. Как и хорошие отношения с британцами: секретные службы всегда стараются хорошо относиться к тем, кто "помогает им разоблачать шпионов". Фред Милнер — исполнительный директор весьма солидной британской компании — не преминул сообщить куда следует о том, что в подведомственной стране зреет заговор против законного, британцами посаженного правительства.

Евгений Алексеевич, выслушав от меня рассказ про угнетённого шейха, в лицо Ильясу смеяться не стал конечно: он с ним даже не встречался. Конечно, существовала, как говорила преподавательница матанализа в институте, "положительная, отличная от нуля вероятность" того, что настоящий сын Мохаммеда как-то смог задержаться на этом свете — собственно поэтому я звонкой монетой и постарался разжиться. Но предчувствия меня не обманули, и уже через месяц Линоров довольно подробно мог изложить биографию встреченного Ильясом "третьего баронета" и британского разведчика, отслеживающего антибританские настроения в Османской империи. А британская компания, стоящая на страже британских же интересов во всяких жарких странах, с большей вероятностью может получить королевскую поддержку при освоении богатств этих жарких стран…

Впрочем, пока хватало и Нигерии: с января в Керчь стал во всё больших количествах поступать уголь и руда из Австралии, а с марта керченская верфь начала спускать ежемесячно по два огромных танкера. По программе их нужно было построить шестьдесят штук: сорок для Генри, а остальные — мне. Но это было программой на три года, так что верфь успевала строить и балкеры.

Альфред Ярроу с радостью принял заказ на сто двадцать машин и не насторожился тем, что по контракту мне передавалась и лицензия на эти же двигатели — это было обычной практикой. Фирма у него была большая, народу — в особенности после получения такого заказа — работало много, поэтому и некоторая "текучка кадров" воспринималась им как явление естественное. И, конечно же, его совершенно не интересовала судьбы инженеров (и тем более — простых рабочих), по каким-то там причинам решивших уволиться.

А Лесли Пембер и Томас Хорсли инженерами были неплохими, по крайней мере считать они умели хорошо. До них дошло, что двенадцать тысяч рублей годового оклада на двадцать процентов больше тысячи фунтов, получаемых ранее, а премия в пять тысяч фунтов — если "всё будет сделано" — более чем вероятна, и два уважаемых джентльмена сменили шанс переезда на шотландские задворки (куда Ярроу начал перемещать свои заводы) реальному переезду в далёкую Сибирь. Тем более, что на фотографиях (цветных!) в юбилейном альбоме "Пять лет Комсомольску" город выглядел очень по-европейски…

Комсомольск на самом деле "европейским городом" не был: не было в Европе пока городов, где рабочие трущобы отсутствовали как класс. В город рабочие приезжали исключительно по контрактам, а самостоятельным переселенцам доступ туда был закрыт: частная собственность. Близость Китая полностью решала проблему со строителями, причем со строителями недорогими — и поэтому тут не было незамощённых камнем улиц и тротуаров, а огромная городская электростанция обеспечивала и уличное освещение. Весьма необычное: Машка еще перед отъездом на учебу в Москву сделала, наконец, натриевую лампу, и теперь вечерами в Комсомольске улицы заливал странный оранжевый свет.