Владислав Савин - Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

После чего стало окончательно ясно – Север и Юг не уживутся в одном государстве, по крайней мере, при сохранении существующих политических сил. И демаркационная линия на годы стала государственной границей.

«Демократия по -сицилийски», карикатура Кукрыниксов в «Правде», 20 июля 1944 года:

Дон Кало (толстяк с сигарой), сидя в автомобиле (за рулем американский солдат), принимает доклад увешанных оружием громил самого бандитского вида. На заднем плане видны горящие дома и трупы.

– Ваша предвыборная кампания проведена успешно! Кто проголосует не так, может сразу заказывать себе гроб!

Лючия Смоленцева (Винченцо)

Мадонна, как хорошо, что я не послушалась мудрую тетушку Софию, которая в ожидании тревожных событий звала меня приехать к ней в Неаполь – а послушала брата Марио, сказавшего что для приличной девушки лучшее место там, куда немцы не доберутся, партизанский край вблизи Альп! Мне страшно сейчас представить, что я бы не встретила моего рыцаря, самого лучшего из всех мужчин на земле, да все те, за кого меня пытались сосватать, вместе взятые, не стоят и его мизинца – о, мадонна, я все не могу поверить, что сейчас он мой законный супруг, и сам папа венчал нас в соборе Святого Петра, как королевских особ! Я бы не стала участницей самых захватывающих событий, как поимка самого главного врага рода человеческого, Адольфа Гитлера, объявленного самим папой «воплощением нечистого на Земле», не попала бы в русский «спецназ», где мой рыцарь учил меня драться, стрелять, нырять с аквалангом, вот только с парашютом прыгнуть он мне категорически не разрешил. Знакомства с какими людьми я удостоилась – и с его святейшеством папой, вручившем ордена Святого Сильвества мне и моему рыцарю, и с русским Вождем Сталиным, лично одобрившим наш брак, по просьбе папы, или его посланца, достойного отца Серждио – наверное, после он просто хотел взглянуть на меня, иначе зачем бы ему приглашать на аудиенцию не только адмирала Лазарева и Анну, но и меня, не имеющую еще никаких заслуг перед собственно Советским Союзом? Ведь там, в поезде Гитлера, я, к стыду своему, не только не помогла моему рыцарю, но и его из-за меня чуть не убила эта немецкая дрянь, а после я могла умереть и сама, ну зачем я, забыв все, чему меня учили, полезла в рукопашную, надо было сучку просто пристрелить! Ну а в Киеве я всего лишь делала то, что мне говорила Анна – и ее заслуга намного больше моей! Но Фортуна улыбнулась – и вот, «самая знаменитая из женщин Италии, живой символ Красных Гарибальдийских бригад, жена дважды Героя Смоленцева (а для меня всегда – просто мой рыцарь, мой кавальери)», да еще и русский орден, мне! И теперь вот мой долг быть там же, где муж – однако же его послали снова на Украину (неужели мерзавца Василя Кука ловить?), а мне приказано пока состоять при Анне, в роли ее помощницы и адъютанта. «И никакого фронта – пока не родишь», так сказал мне мой рыцарь, и воля его была непреклонной [71] См. «Врата Победы» и «Союз Нерушимый». .

А ведь все могло быть иначе. И взял бы меня замуж, даже не спрашивая моего согласия, какой-нибудь сицилийский лавочник! Глупые южане, когда я была еще в Италии, попадали к нам их газетенки, а пару раз и с приехавшими оттуда довелось говорить – так они убеждены, что тут на севере ужасные русские ведут себя, как дикие гунны-завоеватели, убивают за косой взгляд, грабят открыто, забирая все, что понравится, ни одна женщина не может выйти из дома без риска подвергнуться насилию – и это еще лишь предвестье Большой Беды, когда русские всех загонят в «колхозы» и заставят работать, как римских рабов! Как мы смеялись, читая и слушая этот бред, – те, кто сражались с этими русскими плечом к плечу, против отродий дьявола! Интересно, это правда, что самые одержимые из нацистов перестают быть людьми даже физически – под кожей у них зеленая змеиная чешуя, под маской лица звериная морда, как на известном русском плакате? Слышала, что во Второй гарибальдийской даже решили проверить – поймав какого-то эсэсовца, содрали с него кожу, как во времена инквизиции, чешуи не нашли, может еще не успел обратиться?

Так я свидетельствую – русские это никакие не варвары, а очень приличные люди! Своей эмоциональностью и непосредственность они похожи на нас – в отличие от чопорных англичан и машиноподобных немцев – и смотрят на нас, как на боевых товарищей, равных себе! А как можно своего товарища, которого искренне уважаешь – убить, ограбить, обидеть его жену, сестру или дочь? Слышала, что были отдельные, очень редкие случаи – что поделать, люди не ангелы – но всегда это вызывало самое суровое осуждение у русского же командования и властей; никак не сравнить с немецким разбоем, когда отродья сатаны совершали свои гнусные преступления совершенно открыто, толпой, и этим гордясь! Знаю, что не все немцы такие, и побежденная Германия вроде как союзник русских, но в Италии еще долго сохранится память о нации воров, разбойников и убийц, учинивших в нашем прекрасном Риме дикие бесчинства, и пройдут, наверное, века, прежде чем мы это забудем. А русские никогда не были нам врагом!

Так вот, эти южане… Это надо совсем ума не иметь, чтобы голосовать за бандитов! Знаю, что формально в Южной Италии гражданскую власть осуществляет какой-то «временный» комитет, или администрация – но всем известно, что реально на Юге все решает дон Кало и его покровители в Америке. А муниципальными выборами вы сами посадили себе на шею людей этого мерзавца, может даже не все они члены мафии, но слушают дона Кало, получают от него подачки и делают все, что он велит. Знаю, с какой «честностью» эти выборы проводились, в русских газетах уже выражение появилось, «демократия по-сицилийски», – но вот убеждена, что одним жульничеством не обошлось, был и глупый страх южан перед ужасными русскими, которые если придут, то всех перережут, а кого пощадят, то загонят в колхозы! Ведь у дона Кало не так много верных ему собственно сицилийских бандитов – вся «жандармерия» Югоиталии, как и младшие члены банд, это в большинстве бывшие солдаты королевской армии, дезертировавшие или капитулировавшие! А как же американцы, спросите вы – так ведь, насколько мне известно, они брезгливо отодвигались от грязных дел, не желая портить репутацию «освободителей», вряд ли бы они стали открыто воевать не с отдельными «нарушителями порядка», а со всем итальянским народом?

Анна, слушавшая мою гневную речь, сказала:

– А ты хотела бы, чтобы это услышала Италия? Если, как сказал отец Серджио, ты сейчас «самая знаменитая из итальянок», и твоим именем чаще всего называют новорожденных девочек, не только на Севере, но и на Юге?

Конечно, хотела бы – но разве это возможно?