Владислав Савин - Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

Два дня на взводе. И вот, наконец – «сегодня в Москве будет сделано заявление». Как и в нашей истории – с учетом разницы между московским и токийским временем, так что у самураев останется всего один час, правительству информация уйти успеет, а вот директивы в войска уже нет! Мы начинаем – ну, с богом, мужики! Проиграть не имеем права!

Настроение личного состава? Сложный вопрос. Нет уже надрыва, «умрем за Родину, за Сталина» – все уже успели привыкнуть, что то, на чем в сорок первом умывались кровью, в сорок четвертом решали походя, не сильно отвлекаясь от выполнения основной поставленной задачи. Устали уже все за три года, хватит уже подвигов и славы на всю оставшуюся жизнь. Домой хочется – но надо, не уживемся мы на этой земле рядом с фашистами, хоть немецкими, хоть японскими – вот политработники и стараются! Кстати, к ним отношение в этой истории более уважительное – тут с сорок третьего принято, что в ротные политруки назначают не присланных мальчиков из училища, а наиболее сознательных из сержантов, краткосрочные курсы в тылу, и офицерские кубари (напомню, что тут на полевой форме, под разгрузку или бронекирасу, оставлены петлицы, а не погоны). И по крайней мере, в низовом звене гниль среди политсостава встречается не в пример реже. А уж накачка, какие японцы сволочи и агрессоры, велась в войсках со страшной силой – даже придумывать было не надо, очень помогали встречи с теми, кто тут на границе стояли в сорок первом – сорок втором. Так что общая уверенность была – что справиться должны. Даже Док, узнав наконец, что предстоит сделать, сказал:

– А я еще с двадцатых, как на холере был, на каждый год жизни смотрю как на последний. И знаете, даже красочнее так стало, интереснее жить. Но вот не берет меня смертушка – хотя по статистике, у врача-эпидемиолога вероятность погибнуть такая же, как у солдата на войне.

Такой вот штатский человек. А я, со всем своим послужным списком и личным кладбищем, откровенно чувствую мандраж! Поскольку бацилла, она невидимая – вот подцепишь заразу и загнешься в таких мучениях, что легче застрелиться! Тем более что слышал, в этом времени еще полностью убойной вакцины от чумы нет – если в легочной форме, или бактерии в рану попадут, то покойник однозначно. Или успели уже информацию из будущего обработать – что-то нам уже вкололи, для иммунитета, но проверять эффективность совершенно не хочется!

И был я раньше как перекати-поле, без дома, без рода и племени. А теперь меня в этом мире моя итальянка якорем держит. Ладно, ей тут с детьми пропасть не дадут – и пенсия ей будет очень хорошая положена, и «адмиральша» Аня поможет, они с Лючией лучшие подруги. А все же охота мне узнать, в кого мои дети вырастут, успел я на них взглянуть. Отчего так назвали – Петя, в честь собора Святого Петра, где нас венчали, этот апостол вроде как теперь покровитель наш на небесах, если бог есть, ну а Анна ясно, в честь кого!

А вот не думать о том, что «не вернусь»! А то и впрямь погореть можно. Только о деле – все ли предусмотрел, все ли погрузили, и не подвели бы летуны с графиком? Поскольку чем сложнее план, тем больше он уязвим. Но запас прочности имеется – вот только потери будут больше.

Взлетаем, еще в последние мирные минуты. Здесь мы – часть еще большего Плана, по которому в воздух поднята вся ударная авиация Девятой воздушной, а войска выдвигаются к границе. Пролетали бы над ней в этот момент, увидели бы море огня – как несколько тысяч тяжелых калибров, и «катюши», разом ударили по той стороне. Лопухнулись самураи в тридцатые, строя свои укрепрайоны вплотную к границе – в расчете на свою агрессию, что можно свои части вторжения поддерживать огнем. Теперь же выходило, что все их позиции были не только в зоне досягаемости нашей артиллерии, но и хорошо разведаны, вскрыты наблюдением, за столько лет!

И работает наша авиация – по штабам, узлам связи, аэродромам, железнодорожным станциям. И по Харбину – так что бой в двадцати километрах южнее будет для командования Квантунской армии лишь «одним из».

К цели вышли еще в утренних сумерках. Первым, на большой высоте – самолет РЭБ, а попросту Пе-8 с радиоглушилкой, забить японцам всю связь, а заодно и локаторы, если таковые вдруг обнаружатся. Почти одновременно с ним – «яки» из группы расчистки воздуха, однако японских истребителей не было видно. Затем два полка Пе-2 точечно отработали по зенитным батареям (которых было установлено три – две восточнее объекта, к северу и югу от аэродрома, одна западнее, на окраине жилой зоны), а также по электростанции, ангарам и радиоузлу. Выделены были звенья целеуказателей – сначала сбросили САБы, подсветить цель, затем маркеры, по которым бомбит уже целая эскадрилья. Японцы сопротивления почти не оказывали – зенитный огонь, открытый с большим запозданием, был слаб и неточен, два истребителя пытались взлететь, когда над полосой уже зашли в атаку «лавочкины» – из-за большой дальности для штурмовиков, задачу обстрела наземных целей пришлось возложить на Ла-11. Обоих самураев срезали на взлете. По регламенту объекта 731, базирующиеся тут истребители имели право сбивать даже своих, вторгшихся в запретную зону без разрешения – но силы были неравны, против одной эскадрильи три наших истребительных полка полного состава, два на «яках» и один на «ла» – и самолеты уровнем выше!

А над целью уже следующие участники парада – всего лишь эскадрилья «дугласов». С безопасной для малокалиберных зениток высоты бросают несколько десятков манекенов на парашютах. Чтобы вызвать огонь уцелевших зенитных стволов и заставить японцев повыскакивать из укрытий, готовясь к отражению десанта. И тут, с минимальным зазором, появляется полк Ту-2, с еще одной новинкой, изобретенной в иной временной реальности: бомбовые кассеты РРАБ уже были, а вот шариковые бомбы это уже с нашей подачи. Тяжелые фугаски могут и в «блок ро» угодить, разрушив хранилище бацилл, и взлетную полосу изуродовать, на которую нам еще десант сажать. А вот хорошо проредить японцев, кто спешит сейчас занять места по боевому расписанию, это то, что надо!

Первый эшелон десанта сбрасывается одновременно с манекенами, но не над объектом, а севернее. Валить столбы телефонной связи, заминировать мостики через овраги и ручьи (есть тут такие) и занять позицию рядом. Даже если японцы немедленно вышлют помощь из Харбина – чтобы не успели подойти вовремя, застав нас в момент развертывания. Наверное, этого не хватило нам в той истории – когда наш десант, меньшего состава, был уничтожен. Но ружья ПТР хорошо дырявят японские жестянки, а РПГ-1 и «пантеру» вблизи пробьет!

Последняя эскадрилья Ту-2 работает с пикирования – и плевать на деформацию планера, даже если после самолеты придется списать! И на земле вспыхивают кратеры огня, рвутся баки с пирогелем – по южному сектору, где казармы и жилье. Считается, что человек, попавший под напалм, даже если не пострадает, неспособен к активным осмысленным действиям на срок от нескольких минут до часов. Даже сверху смотреть страшно, а каково же японцам? Чтобы меньше живой силы было у противника, когда мы станем периметр прорывать!