Владимир Бабкин - Государь революции

Генерал помолчал несколько секунд, а затем закончил:

— Думаю, что без серьезного восстановления дисциплины, без необходимой реорганизации, без ротации войск и усиления дивизий надежными частями, рассчитывать на успех большого наступления будет трудно. Поэтому, согласованное с союзниками наступление я предлагаю планировать с учетом наших ограниченных возможностей. В частности, я бы не рассчитывал, что нам удастся в этом году повторить успех Брусиловского прорыва. В этом году первая скрипка за союзниками. Мы же можем лишь поддержать союзные армии, а именно отвлечь на себя некоторые силы немцев, давая возможность Нивелю прорвать фронт на Западе. Сейчас штаб разрабатывает новые планы наступления, которые учитывают сложившееся непростое положение в русской армии.

— Вы уверены, в готовности наших войск к наступлению, даже с ограниченными целями? Войска вообще пойдут в наступление? — вдруг спросил я. — Или велика вероятность, что многие откажутся исполнять приказ? Вы же понимаете, что стоит хотя бы одной роте отказаться идти в атаку, так соседняя сразу же может усомниться в приказе. Или если одна дивизия выдвинулась вперед, а соседние остались на месте, то у первой немедля оголятся фланги, куда мы рискуем немедля получить контрудар. Ведь при общей ненадежности войск таким контрударом можно обрушить весь фронт и войска просто побегут. Или другой аспект — не приведет ли приказ идти в наступление к немедленному бунту и массовым братаниям? Не откроем ли мы таким приказом фронт?

— Государь, — Гурко пытался придать голосу толику оптимизма, — я уверен, что к концу весенней распутицы нам, так или иначе, удастся восстановить порядок в армии.

— В вашем голосе не слышно оптимизма, генерал. — Я покачал головой. — Тогда о каком наступлении мы вообще говорим? Нам нужно сначала восстановить управляемость, устойчивость войск в обороне, насытить армию тяжелым вооружением, пулеметами и прочим, укрепить дисциплину и сделать все то, о чем вы говорили ранее. И лишь после этого можно будет планировать наступление. Да и то, не раньше середины лета. Никак не раньше. Да и нужно ли нам вообще наступать в этом году?

Гурко тут же возразил:

— Но, Ваше Императорское Величество, на Петроградской конференции с союзниками был согласован определенный порядок действий, и Россия взяла на себя конкретные обязательства.

Я смотрел на хмуро стоящего генерала и видел, что ему не нравятся наметившиеся изменения в стратегии войны.

Качаю головой.

— Считаю решения Петроградской конференции вредными и для России, и для наших союзников по Антанте. Их подписание было ошибкой. Ошибкой, если не вредительством. Если бы на троне в тот момент был я, то мы бы под этим не подписались и не допустили бы подписания такого решения конференции вообще. Я считаю в корне ошибочной наступательную стратегию союзников на этот год. Союзники исходят из верных предпосылок, но делают из них неверные выводы. Да, я согласен, во всех странах-участницах войны резко растут антивоенные настроения. В воздухе явственно витает запах больших потрясений, а возможно и революций. Наши события в феврале-марте лишь частный случай общей тенденции. Такая ситуация является типичной и общей. Народы устали от войны. Это очевидно для всех. И вот, пытаясь найти выход из опасной ситуации правительства по обе стороны фронта считают, что войну нужно заканчивать как можно быстрее, дабы, во-первых, победными реляциями и эйфорией сбить революционное брожение масс, а, во-вторых, они считают опасным держать без движения многомиллионную массу вооруженных людей, у которых с каждым днем падает дисциплина и растут настроения к братанию и дезертирству. Но, генерал, ни одна из стран на данный момент не имеет сил для решающей победы, которая сможет переломить ход войны и, по существу, ее закончить. На фронтах установилось равновесие, вызванное именно бессилием каждой из сторон нанести противнику решающий удар. Позиционный тупик на фронтах установился на фоне роста революционных настроений в тылах воюющих армий. Такие настроения есть и в Германии, и в Австро-Венгрии, и во Франции, и в Британии, и, как мы все это видели, и в России. Причем Россия пошатнулась первой, и чуть было не обрушила Восточный фронт. Мы выстояли и ситуация на фронтах вновь замерла в шатком равновесии. В Большой Игре, участниками который мы являемся, расклад сил на данный момент таков, что проиграет в этом году тот, кто сделает первый ход. Если при большом наступлении фронт не будет прорван, а он прорван не будет, попомните мое слово, то это самое наступление превратится в бойню, в мясорубку, масштаб потерь в которой всколыхнет именно ту страну, которая понесет чудовищные потери без видимого результата. Военная катастрофа неизбежно приведет к волнениям в тылу, что на фоне общих революционных настроений чревато очень большими потрясениями, вплоть до падения правительств, переворотов и даже начала гражданской войны. И контрудар со стороны ранее оборонявшегося противника может окончательно опрокинуть деморализованную державу, которая сделала тот роковой первый ход, обернувшийся катастрофой.

Пыхнув пару раз трубкой, я продолжил излагать мысль.

— У кого стратегическое положение лучше на данный момент? Кто будет вынужден сделать первый самоубийственный ход? Весь 1916 год стороны несли чудовищные многомиллионные потери без явного результата. Тем не менее, Антанта получила стратегическое преимущество в ходе прошлогодней кампании, подорвав силы Центральных держав настолько, что они уже не имеют сил на крупные наступления ни на одном из фронтов, где требуется прорывать эшелонированную оборону. Точнее, ни на одном из участков фронта Центральные державы не смогут сконцентрировать сил, достаточных для прорыва хорошо укрепленных позиций на достаточную глубину, критически не оголив при этом другие фронты. А попытайся они это сделать, это сразу же приведет к наступлению Антанты на оголившихся участках. Сейчас время работает на Антанту. Ресурсы Центральных держав ограничены, ресурсы Антанты безграничны. Германии и ее союзникам ждать помощи неоткуда, а Антанта вот-вот получит еще одного могущественного союзника — США, с их гигантской промышленной мощью, финансами и необъятным мобилизационным потенциалом. В Центральных державах голод и истощаются последние силы. Так что именно Центральные державы принуждены в этом году проводить решительные, я бы сказал, отчаянные наступательные операции, на которые у них нет сил и ресурсов. Принуждены, поскольку пассивное стояние в обороне для них смерти подобно, ибо у них просто нет возможности продолжать войну дольше, чем полгода, максимум год. И они это прекрасно понимают и к такому последнему наступлению готовятся. Как вы знаете, в Германии осенью прошлого года приняли так называемую "программу Гинденбурга", согласно которой немцы должны удвоить, а по некоторым позициям утроить военное производство этого года по сравнению с 1916-м. Германцам для исполнения задуманного пришлось вводить всеобщую трудовую повинность для мужского населения в возрасте от 16 до 60 лет. И даже этого не хватило и пришлось возвращать из армии сто двадцать пять тысяч специалистов, в первую очередь здоровых, квалифицированных рабочих.