Владимир Бабкин - Государь революции

— Что французы?

Тут уже черед Свербеева настал.

— Официальный Париж настаивает на безусловном интернировании и суде над, якобы, виновными в мятеже и нападении на французских военных.

— Значит, продолжают вести себя, как слон в посудной лавке. Что ж…

Честно сказать, эффект от миссии Мостовского превзошел все мыслимые ожидания. Как там говаривал Филипп II Македонский? "Осел, груженный золотом, возьмёт любую крепость?" А если вместо осла будет слон? Что ж…

— Нет, об интернировании не может быть и речи. Империя своих не бросает. Стоит нашим солдатам сложить оружие, как на них повесят всех собак за, так называемый, мятеж. Нет, только вывод с оружием и развернутыми знаменами. Настаивайте на этом. Наша задача не только не допустить дальнейшего кровопролития, но и сохранить лицо в этой ситуации. Общественность в России и так возбуждена выше всяких пределов. Хорошо, насколько велика вероятность войны с Францией по-вашему?

Министр иностранных дел покачал головой:

— Трудно делать прогнозы в сложившейся ситуации, Государь. Русское посольство, консульские учреждения и расположения военных миссий отключены от всех средств связи и электричества, и оцеплены полицией. Никого не впускают и не выпускают. Косвенную информацию мы получаем по каналам американской прессы. Представляется, что шанс войны достаточно велик, Государь. Условная партия войны слишком набрала силу в Париже. Сторонники умеренной политики в отношении России пока в явном меньшинстве.

Я кивнул.

— Этот расклад может быстро измениться, если наступление Нивеля не достигнет быстрых результатов или если потери будут слишком велики.

— Да, Государь. — Свербеев склонил голову. — Но пока в Париже скорее некоторая эйфория от перспектив этого наступления. Так что трудно сказать что-то определенное относительно прогнозов.

— Что британцы?

— Осторожничают, Государь. Приняли на себя функцию посредников между нами и французским правительством. Сейчас мы через них ведем переговоры о порядке вывода войск из Франции. Лондон предлагает сопроводить русские части в один из портов на севере Франции с тем, чтобы перебросить бригады на Салоникский фронт.

Нечволодов вступил в разговор.

— На посредничество Англии нужно соглашаться. Принимая на себя роль миротворца, британцы сокращают себе поле для маневра в действиях относительно нас.

— Что ж, это разумная стратегия. Но настаивайте сначала на выводе бригад непосредственно в Россию. Демонстративно ведите переговоры о фрахте судов нейтральных стран, для эвакуации наших войск в Романов-на-Мурмане. И тяните время, пусть в Лондоне и Париже осознают результаты начавшего наступления Нивеля. Дадим слону порезвиться в посудной лавке.

Министр иностранных дел закивал, соглашаясь.

— Понимаю. Кстати, о наступлении, Государь. Получено сообщение из Стокгольма, где прошли предварительные консультации с представителями Красного Креста.

— Интересно, продолжайте!

Свербеев поклонился, а приготовился внимательно слушать. Да, на эти "предварительные с представителями Красного Креста" я возлагал определенные надежды. Разумеется, мы не могли себе позволить на данном этапе проводить прямые, пусть и неофициальные, переговоры с Германией, не рискуя при этом получить обвинения в сепаратных переговорах за спиной союзников, ведь у нас сейчас проблем с союзниками (или с некоторыми из них) было и так выше самой высокой крыши. Посему, была избрана именно такая форма, при которой официальная миссия Красного Креста объявила, что, при посредничестве короля Швеции и Папы Римского, начнутся международные консультации представителей воюющих держав по вопросу условий содержания военнопленных и по возможному облегчению их участи. И вот на эту самую тусовку я официально и направил российскую делегацию. Так же поступил и мой царственный собрат кайзер Вильгельм. Остальных так же пригласили, а то, что они пока не прибыли, так это же не наша проблема, верно? В общем, наши делегации официально даже не встречались между собой, предпочитая общаться через Красный Крест и представителей Высоких Посредников (короля и Папы). Что, впрочем, не мешало "рядовым" членам делегаций "случайно" пересекаться и передавать друг другу неофициальные послания.

— Представителями Германии поднимается ряд вопросов и нам необходимо дать директивы нашей делегации. В частности, правительство Второго Рейха уверяет нас в своем твердом намерении соблюдать в отношении России свои односторонние обязательства в рамках инициативы "Сто дней для мира", а также заверяет нас в своем стремлении к скорейшему заключению мира на взаимоприемлемых условиях. Однако, как заявляется, Германская Империя не может оставить без решительного ответа удар, который был нанесен со стороны Великобритании и Франции, в частности, начавшееся англо-французское наступление на Западном фронте. В этой связи, в Берлине желали бы получить от нас разъяснения относительно возможной реакции России на такие действия.

— Сергей Николаевич, передайте от нас следующее. Первое. Россия, как инициатор "Ста дней во имя мира" намерена сделать все возможное для скорейшего прекращения войны на европейском континенте и вновь призывает все страны сесть за стол переговоров. Мир без аннексий и контрибуций — вот основа для любых переговоров в Европе, в том числе и переговоров о мире на Востоке Европы, равно как и любых других частях нашего многострадального континента. Формулировки додумайте сами, изложите изящно посыл о том, что пусть немцы убираются с российской территории и возвращаются на границы, существовавшие между Россией и Германией в июле 1914 года. Только в этом контексте мы готовы с ними о чем-то говорить. Естественно, обмен пленными — всех на всех. Вопросы гарантий взаимной безопасности и дальнейшей торговли мы готовы обсуждать.

Министр иностранных дел сделал у себя в папке пометки и уточнил:

— А что касается нашей реакции на наступление союзников и на ответные действия Германии?

— Передайте им, что, мол, инициатива "Сто дней", пока не облеченная в международное соглашение о перемирии на фронтах, носит двусторонний характер и действует в отношении каждой отдельной державы. Что, к примеру, если нас атакует турецкая армия, то мы будем считать себя свободными от мирных обязательств по отношению к Османской Империи, но это не будет касаться остальных Центральных держав. В общем, Россия намерена сохранять действие "Ста дней для мира" на своих участках фронта и ждет того же от других стран. И главное — дайте Берлину понять, осторожно, но твердо, что в сложившихся обстоятельствах Россия не считает себя обязанной приходить на помощь Франции, в случае осложнений на Западном фронте.