Игорь Валериев - Ермак. Начало

Четвертого мая – перевод с русского языка на древнегреческий для посторонних лиц.

«Не любят здесь экстернов, – подумал я, знакомясь со списком экзаменов. – На три письменных и на два устных экзамена больше, чем сдают гимназисты, проучившиеся в родной гимназии шесть лет. Но будем сдавать, благо в устных экзаменах перерывы между ними большие, есть время на подготовку, а до письменных экзаменов больше недели осталось».

Следующая неделя была единообразной. Ранний подъем, утренний туалет и получасовая разминка, помощь горничной и кухарке в колке дров, растопке печей, плюс воды натаскать. Потом ранний завтрак вместе с Арсением и получасовое занятие под его руководством. Занятия до обеда, Арсений разрешил пользоваться его кабинетом и библиотекой, если его не было дома, а дома с утра до вечера он не бывал. Обед на кухне вместе с прислугой. Мы люди простые, да и времени меньше занимает. Потом поход с кухаркой на рынок за продуктами на следующий день. Потом еще самостоятельные занятия. Ужин вместе с Арсением в гостиной и еще получасовые, а иногда и дольше занятия-консультации с Арсением, а дальше самостоятельно.

Всю эту неделю я неоднократно возносил хвалебные молитвы Богу за то, что мне так посчастливилось познакомиться с Таралой. В отличие от протоирея Ташлыкова, который закончил семинарию со своей спецификой изучения языков, Арсений за эту неделю буквально переформатировал мои знания по латинскому и древнегреческому языкам. В первую очередь он заставил меня ознакомиться с учебниками по логике и риторике, которые изучали в восьмиклассной классической гимназии, объясняя, что это позволит более глубоко осмыслить латинский и древнегреческий языки, так как база для логики и риторики заложена именно в этих мертвых языках. И я уже к концу недели почувствовал, насколько Арсений был прав. Действительно, произошло какое-то изменение в моем сознании, точнее, в логике мышления, порядке восприятия внешнего и внутреннего мира. Знакомство с произведениями Вергилия, Овидия, Цезаря на латинском и с Гомером на древнегреческом языке дало почувствовать, какую красоту и эффективность обучения мы потеряли в будущем. Как мне объяснил Аркадий: «Мертвые языки – объект, который уже не изменится, на их примере легче научиться внутренней логике языка, понять его структуру. Изучая древнегреческий и латинский, ты учишься учиться, и впоследствии никакие новые предметы или знания в любой области не страшны для изучения, потому что ты научился учиться и понимать, точнее, познавать суть изучаемого».

Похоже, как только в России в конце XIX века сократили часы, а потом в начале XX века перестали преподавать в гимназиях мертвые языки и этим самым приводить мозги молодежи в относительный порядок, правильное классическое обучение в России и закончилось, что привело к помутнению сознания большинства грамотного населения и в конечном счете к революции. Только этим можно объяснить, как легко различные демагоги от революции, кстати, закончившие гимназии с двумя мертвыми языками, изменяли мировоззрение толп людей без всякой логики и последовательности, основываясь на одних чувствах и красивой риторике.

Неделя подготовки прошла, и наступило 28 апреля 1890 года. В девять тридцать утра всех гимназистов, допущенных к испытаниям зрелости, в количестве пятнадцати человек и четырех экстернов, включая меня, собрали в двухшереножном строю в актовом зале Благовещенской мужской гимназии. Гимназисты в парадных мундирах, из экстернов я один в казачьей форме, остальные в костюмах. Судя по всему, ребята из купеческого сословия. Денежки есть, поэтому костюмы у них из дорогого сукна, да и рубахи с обувью недешевые. Я один как бедный родственник. Это я так прикалывался про себя и над собой, чтобы сбить мандраж перед экзаменом.

В зале у торцевой стены под портретом императора Александра III стоял длинный стол под зеленым сукном для экзаменационной комиссии и педагогического совета гимназии. Сейчас вся эта группа лиц стояла перед нашим строем, и директор гимназии Соловьев поздравлял нас с началом испытания на зрелость и прочее бла-бла-бла.

По окончании речей Соловьева главы педагогического совета, попечительского совета гимназии и еще кто-то рассадили нас каждого за свою парту. Между партами дистанция, которая исключает всякую возможность подсказать или переписать, не говоря уж о том, что во время письменных экзаменов между партами все время буду дефилировать, по-другому и не скажешь, инспектора и преподаватели, которые наблюдают за порядком испытаний.

Тема сочинения, которую я выбрал – «Онегин и Чацкий». Арсений прямо ясновидящий, четко угадал с возможной темой. Пушкина и Грибоедова я вчера почитал, но о чем писать? Чуть не прыснул вслух, вспомнив анекдот про тупых, по мнению гражданских обывателей, военных, «красивых, здоровенных». Два лейтенанта выпускника общевойскового училища имени Кирова прощаются с Питером, обходя памятные места. В какой-то момент застыли перед памятником Пушкину на площади Искусств перед Русским музеем. Один летеха говорит другому:

– Да… Пушкин самый великий поэт во все времена и среди всех народов.

Второй летеха:

– Согласен, но Дантес стреляет лучше.

Вот и у меня проблема, Чацкий симпатизирует мне тем, что «прислуживаться» не хочет, а Онегин тем, что стреляет хорошо. Шутка.

За пять минут до десяти часов всем экзаменуемым раздали пронумерованные и с печатью листы для черновика и беловика. Ровно в десять по звонку экзамен начался. Пять часов для меня оказалось много. Закончив насиловать свой мозг в четвертом часу от начала экзамена, я переписал сочинение набело, проверил грамматику, лексику и под роспись сдал и черновик, и беловик комиссии. После этого удалился из зала и с чувством выполненного долга и ощущениями в теле, будто вагон угля разгрузил, двинулся на квартиру Таралы.

На следующий день был перевод с латинского языка на русский. Мне достался текст из поэмы Вергилия «Энеида». Справился быстро. Две страницы моим, не побоюсь сказать, очень хреновым почерком заполнил часа за два. И уже под удивленные взгляды гимназистов и некоторых преподавателей покинул зал.

С древнегреческим на следующий день провозился дольше. Пятая часть слов была мне незнакома, поэтому перевод писал больше на интуиции. Будем надеяться, что угадал.

Задачи по математике, которые выдавались каждому индивидуальные, чтобы нельзя было списать, мне показались несколько сложнее, чем я решал, готовясь к экзамену. Например: «Купец смешал табак двух сортов в 30 рублей и в 54 рубля за пуд соответственно в отношении 7:5. Полученную смесь он смешал с табаком в 70 рублей за пуд и получил, таким образом, смесь в 180 пудов, ценою по 56 рублей за пуд. Сколько табаку каждого сорта вошло в первую смесь». Сначала я подумал, что придется решать систему уравнений с тремя неизвестными, но такая система имеет множество решений. Потом пришла на помощь новая логика мышления и, разбив задачу на две подзадачи, я получил для решения систему из двух уравнений с двумя неизвестными, и задачу с долями. В конце концов, получил ответ: 49 пудов по 30 рублей и 35 пудов по 54 рубля.