Владимир Проценко - Успеть на войну

— Сапер — закричал я, стараясь перекричать звуки боя. — Сапер, мать твою! — Дождавшись когда тот найдет меня глазами, продолжил. — Влево смотри, от туда щас полезут. — И не дожидаясь его ответа стал заряжать последнюю гранату. Спиридоновсий пулемет видимо дожевав ленту смолк, а затем через минуту в той стороне прозвучал сдвоенный гранатный взрыв. — Все, хана мужику. Поднявшись над бруствером я выпустил веером весь магазин в набегавших финских солдат и последнюю гранату крича от накатившей на меня ярости. — "Это вам за Спиридонова, суки, это вам за всех нас". После этого я плохо помню что было дальше, я стрелял, менял позицию, опять стрелял, что-то кричал, рядом мелькали лица моих бойцов. В себя я пришел от близкого разрыва который кинул меня на дно траншеи. Грохотала по-моему вся финская артиллерия, разрывы вставали и справа и слева и еще где-то за траншеей. Было страшно, от разрывов дрожала земля, я прижался спиной к обшитой не струганными досками стене траншеи. Метров через пять от меня кто-то из моих бойцов — кто я так и не узнал, с черным от дыма и грязи лицом, с сумасшедшинкой в глазах, радостно, сверкая белыми зубами, улыбаясь во весь рот что-то мне кричал, тыкая пальцем в противоположную стену траншеи.

— Извини парень, но понять я тебя пока не могу. — То ли крикнул ему, то ли подумал я, подтаскивая к себе за ремень свой автомат лежащий от меня на вытянутую руку.

Беда, автомат был безнадежно испорчен, осколком вмяло ствольную коробку. Оглядевшись по сторонам дергая не произвольно головой от близких разрывов, в надежде найти что-нибудь из оружия откинул в сторону искореженный автомат, мне вдруг пришла нелепая мысль. — Финская артиллерия помогла нам отбить атаку начав стрелять по своим. Да нет, это бред, должно быть другое объяснение. Тут передо мной упал ком земли, посмотрев туда откуда он прилетел я снова увидел своего бойца делающего мне непонятные знаки и что-то при этом кричавшего.

— … трук… шиии.

Только после третьего его крика я догадался что он кричит "НАШИ". Устало сев на корточки прислонившись плечом к стенке траншеи и переждав пару недалеких взрывов я выглянул чтобы посмотреть. Да, это действительно наши. По полю широким фронтом вздымая за собой снежный шлейф, стреляя на ходу двигались наши танки, около полутора десятка, за ними густо бежала пехота. На мой взгляд пехоты было примерно раза в три больше чем у нас оставалась с Семеном. Сами собой мои губы растянулись в счастливую улыбку.

— Наши! Ребята, это наши! — заорал я оглядываясь через плечо.

А за плечом у меня стоял финский солдат с винтовкой на изготовке. Не успел я удивиться как ножевидный штык с каким-то хрустом обжег мне грудь. Все что я успел сделать, это не применить прием рукопашного боя, даже не закричать, а только ухватится за ствол, который выплюнул в меня еще одну горячую боль и наступила темнота.

В себя я пришел в тот момент когда подомной меняли белье, очнулся от того что меня ворочали. Скажу я вам премерзкие ощущения, особенно когда поворачивают на больной бок, тогда я видимо застонал. Сразу теребление моей тушки прекратилось, меня положили на спину и не успел я оглядеться как чуть-чуть не оглох.

— Доктор, Рудольф Адольфович… он пришел в себя… Скорее доктор, скорее.

— Что же вы так кричите Мариночка, вы сейчас своим криком мне всех пациентов переполошите.

Откуда-то с боку ко мне подошел типичный но довольно молодой доктор в белом халате в круглых очках с белой шапочкой на голове.

— Ну здравствуйте больной, напугали вы нас однако, долго были без сознания, но теперь-то все у вас будет хорошо. Мариночка дайте ему пожалуйста немного воды, через час еще раз, а там возможно и покормить.

При этом он все время меня щупал, тыкал пальцами по моим ощущениям в самые болючие места, оттягивал мне веки, да заглядывал в рот. При этом смотрел на мою реакцию, ничего не спрашивая у меня. Садист. Говорить я не мог, во рту у меня как с перепоя стоял сушняк и я еле дождался когда сестричка поднесла ко мне поилку. Боже как же ж хорошо, вода, прохладная вода, самая вкусная вода. Я пил и не мог напиться, там где-то что-то говорили, а я пил и пил, пока эта крикливая не забрала от меня поилку, злюка. А потом мои глаза сами собой закрылись и я провалился в умиротворяющий сон.

Неделю спустя лежа в обычной палате я с интересом слушал как Сеня рассказывал о том бое.

— … тогда мы позалазили на танки и рванули вам на выручку, а резервы все подходили и подходили, — он помолчал немного — тебя мы нашли не сразу, ты лежал весь в крови держа винтовку за ствол, рядом лежал мертвый финн, его кто-то из твоих в спину убил, живых там не было.

— А раненые, раненые в ДОТе должны были быть? — я даже разволновался.

— Раненые были, пятеро. Трое в ДОТе и двое лежали на входе, охраняли их, хотя сами держались из последних сил. Мы посчитали тебя мертвым, но когда стали переносить ты застонал. Ну а дальше тебя и твоих раненых положили на сани, нашли их там только без лошади, прицепили к танку и в госпиталь. Там тебе сделали операцию и сюда в Ленинград на самолете, здесь еще одна операция, ну а дальше ты знаешь.

— А ребята?

— Ребята тоже здесь, то есть в Ленинграде, но в другом госпитале, вас с аэродрома по разным госпиталям развезли. Я уже у них был, у них все хорошо, привет тебе передавали, я от твоего имени небольшие посылочки передал, нечего серьезного, так фруктов немного и по казенки каждому. Ты как, не против?

— Спасибо Сень, ты все правильно сделал. — У меня от этой заботы дыхание перехватило и в глазах зарезало.

Сеня видимо заметил мой состояние сразу перевел тему в другое русло.

— Да, кстати за тот бой нас всех представили к награде, пока не знаю к какой, там политуправление что-то готовит, но ты уже у нас награжден за уничтожение снайперской засады. Вот смотри.

И он дал мне газету которую до этого держал в руках. Там обведенная красным карандашом была моя фамилия с инициалами и название награды медаль "За боевые заслуги", а выше также обведенная карандашом значилась фамилия Рабинович и его награда "За отвагу" с припиской, посмертно. Не забыл подполковник Рабиновича, спасибо ему, дал то что мог, видимо опасаясь что наградной в вышестоящем штабе могли просто не утвердить. Сеня еще что-то бубнил о наградах, а я вдруг подумал, что все чему я научился, мне может не хватить в бедующей войне, мало оказывается еще знаний у меня. Нужно больше учиться у специалистов своего дела. Успею ли я попасть на войну высоко подготовленным командиром или остановится на достигнутом и героически погибнуть в первых боях? Возможно второй шанс мне дан для того чтобы я стал той песчинкой которая попадая в жернова немецкой машины сломает ее и победа наступит значительно раньше. Вот только песчинка должна быть умелой решительной и отважной. Ну что же как сказал один местный классик будем "учиться, учиться и снова учиться".