Александр Башибузук - Великий посланник

И только после них появилась великокняжеская семья. Сам Иван с сыном от первого брака, формально своим соправителем, потом княгиня Софья с дочерью Еленой и княжичем Гавриилом, а последней себя явила моя потенциальная невеста Александра. К счастью, без грима на личике. Одета красиво и дорого по меркам Руси, но не особо броско. Вышитый жемчугом и серебряной нитью сарафан из лазоревой камки и длинная, отороченная серебристым мехом накидка-разлетайка с разрезными рукавами до пола. На голове не кика, как у большинства русских дам, а что-то вроде небольшого кокошника, но на шапочке, закрывавшей лоб и уши. Выглядела она очень привлекательно, но была... как бы это правильно сказать... слегка грустна, что ли? Глаз не понимает, на лице тоска и печаль. С чего бы это вдруг?

А вот ее мачеха, Палеологиня, совсем наоборот, прямо вся светилась. Взгляд гордый и властный, на лице какая-то мрачная торжественность, особенно проступавшая, когда она посматривала на своего пасынка, Ивана Молодого.

Он оказался обыкновенным парнем, рослым и худоватым, вполне симпатичным на морду. Очень сильно похожим на отца и таким же сутулым. И, кажется, уже слегка подшофе. А вот его супруги, Елены Стефановны Волошанки, опять не было. Неужто действительно в опалу угодила? Учитывая праздничное настроение ее противницы Софьи, очень даже может быть.

Иван милостиво кивнул народу и уселся на трон. Следом за ним расселась по своим местам его семья. Софья по левую сторону от великого князя, дальше ее дети, а Иван Молодой по правую. Рядом с ним Александра.

Посольству оказали неслыханное уважение по московским меркам: тот же мужик, что объявлял выход государя, определил меня практически рядом с княжьей семьей – от Александры отделял только угол стола. Логана, Луиджи и фон Штирлица возле меня. Ванятку никуда не определили, его пажеская доля стоять и прислуживать. Кстати, очень многие русичи тоже пожаловали со своими пажами, уж не знаю, как на Руси их называют.

Думных бояр и прочих особо родовитых никто никуда не усаживал, они сами степенно заняли свои места у вершины стола. Видать, заранее строго определенные чином и степенью близости к государю. А ближе к концу стола даже вспыхивали стычки за место, впрочем, быстро урезоненные рындами и персоналом.

Потом какой-то священник прочитал молитву, все дружно ее повторили, перекрестились и началось, собственно, пиршественное действо.

Забегая вперед, скажу, что произошедшее на пиру привело меня в восторг. Нет, хорошо посидели, черт побери, душевно.

Хотя, пожалуй, стоит начать по порядку.

Действо ничем особо не отличалось от европейских торжественных пиров, правда с некоторыми особенностями. Иван сам ничего не говорил, за него изрекал здравицы и тосты специальный человек. Меня он тоже упомянул пару раз и передавал при этом наполненные кубки и чаши, которые, согласно московского этикета, помимо своего содержимого, являлись подарками от великого князя. Сей акт, вдобавок, еще свидетельствовал о том, что государь особо благоволит посольству.

Я тоже отметился ответным тостом, воспринятым бурным восторгом в зале.

Иван Молодой вливал в себя чашу за чашей и все пялился на Федьку, которая строила из себя трепетную лань. Иван тоже не обделял взглядами мою приемную дочь, но пил мало.

А вот Александра, вообще не разу даже не глянула на меня. Так и сидела, опустив взгляд, почти не притрагиваясь к еде и питью.

Пир продолжался своим чередом. Возле столов носились шуты, громко лабали музыканты на дудках, барабанах, бубнах и уж вовсе неведомых мне инструментах. То и дело звучали здравицы, народ постепенно раскрепощался, шум и гам поднялись несусветные. Танцев не объявляли, я уж вовсе стал сомневаться, что оные вообще состоятся. Но тут, из-за стола выметнулся шустрый подвижный коротышка и, заломив колпак, да подбоченясь, эдаким добрым молодцем прошел к князю и поклонился ему.

Тот усмехнулся и кивнул. Галдеж в зале мгновенно стих. Музыканты тоже замолчали, но тут же взорвались новой бойкой мелодией.

Русич упер руки в бока, да как начал плясать. Вприсядку, с перебором ногами, вертясь как юла, ходя гоголем и прыгая словно молодой козлик. Но ловко, ладно и зажигательно, тут ничего не скажешь. Остальные гостьи подбадривали его одобрительными выкликами, хлопаньем в ладоши и стуком кулаков по столам.

Плясал он долго, аж взопрел, но закончил свой танец рядом с нами. При этом с вызовом притопнул и хлопнул шапкой об пол. Мол, а вам так слабо?

Зал опять затих, гости все как один, в который раз уставились на нас.

Не понял? На танцевальный батл, что ли вызывает? Совсем сдурел? Мне невместно такое, да и нога разболелась. И что делать? А делать что-то надо. Вон даже Иван с эдакой подначкой смотрит.

- Чего это он? – шепнул мне Логан. Скотт уже порядочно набрался полугаром, сам сожрал здоровенную заднюю ногу запеченного в яблоках вепря, заполировал ее кучей заедок, от чего вконец осоловел и покраснел словно рак.

- Вызывает тебя, братец, – невозмутимо ответил я.

- На поединок? – скотт вытаращил на меня глаза. – Э-э-э... можно конечно подраться...

- Ага, только на танцевальный. Местный обычай.

- Чего это только местный... – обиженно буркнул шотландец. – И у нас тоже такие обычаи. Ик... видали мы таких... Шас я ему покажу...

И полез из-за стола.

- Если знал бы, килт надел... – недовольно бурча, Логан потопал к музыкантам. Забрал у одного из них бурдюк с торчащими из него трубками и коровьими рогами, надо понимать, русский вариант волынки, покрутил в руках, презрительно скривился и выдул из инструмента несколько рулад. Потом сунул обратно лабуху и жестом приказал, мол, повторяй. Тот бойко повторил. Логан дал знак продолжать и занялся остальными оркестрантами. Через несколько минут зазвучала хорошо узнаваемая шотландская мелодия, правда, все равно с русскими мотивами.

Братец Тук послушал, довольно кивнул и направился обратно с к нам. Все это время в трапезной стояла мертвая тишина, русичи не отрывая глаз следили за шотландцем.

- Сир, прошу ваш меч... – торжественно пробухтел скотт, получил искомое, потом обезоружил Отто с Луиджи, добавил свой палаш и направился в центр зала.

Едва скотт взялся за оружие, рынды сразу же выстроились перед Иваном Васильевичем, но тот мигом отогнал их властным окриком.

Не обращая внимания на суматоху, Уильям выложил из клинков на полу замысловатый узор. Стал в его центре, отвесил придворный поклон великому князю, потом мне, гордо вздернул голову и заложил руки за спину.

Раздались первые аккорды. Передвигаясь на носках по композиции из мечей, но не касаясь самих клинков, Логан сделал несколько медленных четко выверенных движений, чем-то смахивающих на балетные па, а потом...