Сергей Симонов - Восхождение. Часть 2 [СИ]

9 сентября 1959 года Несмеянов собрал Президиум Академии, сообщил о неизбежности реформ, предупредил всех, что отделаться косметическими изменениями не получится, и попросил «наметить наиболее правильные пути реорганизации, но не тронув каких-то важных позиций».

Существовавшая структура Академии Александра Николаевича устраивала, и он не желал никаких лишних хлопот и перемен. Из членов Президиума Академии только вице-президент Келдыш высказался за реформы, предложенные Семёновым. Остальные члены Президиума либо открыто поддержали Несмеянова, либо молчали.

16 октября Хрущёв собрал расширенное совещание Научно-технического совета СССР. Слушали предложения Несмеянова по реформированию Академии. В сравнении с программой академика Семёнова Несмеянов ничего нового не предложил, по-прежнему пытаясь ограничиться полумерами.

Недовольный очередным затягиванием решения вопроса Хрущёв своего настроения не скрывал, заявил прямо:

— Перед нами стоят гигантские задачи, которые в итоге сводятся к обеспечению выживания страны и сохранения её как сверхдержавы мирового значения. Большинство академиков это понимают, и что ни день — идут ко мне со своими предложениями. Товарищи Келдыш, Курчатов, Королёв, Семёнов, Александров и многие другие за прошедшие несколько лет буквально вытащили страну из болота, дневали и ночевали кто на космодроме, кто на подводной лодке, кто у реактора… Тем более меня удивляет неактивная позиция руководства Академии Наук. Почему-то Александр Николаевич, будучи президентом Академии, ни разу не пришёл ни ко мне, ни на НТС с каким-либо перспективным научным предложением.

Несмеянов на такую прямую критику обиделся, и заявил не менее прямо:

— Несомненно, есть возможность сменить президента, найти более подходящего для этой цели академика. Я уверен, например, что Мстислав Всеволодович Келдыш лучше справился бы с этими обязанностями.

— Я тоже так думаю, — ответил Хрущёв. — Предлагаю товарищам учёным обдумать это предложение и решить вопрос в соответствии с Уставом Академии. Также предлагаю поручить руководство и координацию научными исследованиями Государственному комитету СССР по науке и технике. Михаил Васильевич Хруничев со своей работой справляется отлично, полностью представляет, что требуется в настоящий момент от науки народному хозяйству. Ему и карты в руки.

«Я вернулся домой, — вспоминал в своих мемуарах Александр Николаевич, — чувствуя себя подавшим в отставку… Я уже давно пришел к убеждению, что в лице М. В. Келдыша Академия наук имеет наилучшего кандидата в президенты».

Академик Келдыш в качестве президента Академии наук более чем устраивал и Хрущёва. В Академии Келдыша уважали и теоретики, и прикладники, что в научном мире случается не часто. И вот теперь Несмеянов первым произнёс фамилию Келдыша, и произнёс её, судя по его собственным словам, осознанно.

Никита Сергеевич в этом случае пошёл на обострение ситуации, чтобы ускорить принятие решения. Через несколько дней А.Н. Несмеянов подал в отставку с поста президента Академии Наук. (АИ, в реальной истории процесс тянулся до мая 1961 г)

Подготовка к перевыборам президента заняла почти два месяца. 17 декабря 1959 г Мстислав Всеволодович Келдыш был избран новым президентом Академии Наук. (В реальной истории — 19 мая 1961 г)

В ходе проводившихся им реформ основными направлениями деятельности Академии стали фундаментальные исследования в физике, математике, химии, биологии, науке о Земле и Вселенной, экономике и гуманитарных областях. Соответственно была скорректирована и структура академических отделений, открыты новые отделения, обеспечивавшие необходимые стране направления исследований.

После ареста Кириченко и других заговорщиков, перед Хрущёвым встала проблема — кого выдвинуть на пост Первого секретаря ЦК КП Украины. Ознакомившись под документам Веденеева с историей переворота 1964 г, Никита Сергеевич твёрдо решил убрать «из очереди» и Петра Ефимовича Шелеста, и Николая Викторовича Подгорного. В 1957-м он оставил Кириченко Первым секретарём ЦК КПУ, одновременно назначив его секретарём ЦК КПСС, а Подгорного с поста второго секретаря перевели в промышленность, примерно так же, как Брежнева «похоронили» в Политуправлении Вооружённых Сил.

Участие Кириченко в «заговоре секретарей ЦК» для Хрущёва оказалось полной неожиданностью.

— Что же, выходит, доверять никому нельзя, — расстроенно заявил Никита Сергеевич председателю КГБ.

— Мне — можно, — усмехнулся Серов. — Но Первого секретаря на Украину выбирать надо с умом и очень осторожно. На этом посту нужен человек преданный, и не заражённый национализмом. Подгорного ты в промышленность правильно задвинул. Шелеста только наверх не вытаскивай.

Поразмыслив, Хрущёв выбрал секретаря ЦК КПУ Ольгу Ильиничну Иващенко. Она всегда его поддерживала, была верным соратником. Риск, конечно, был. Не все верили, что с руководством второй по величине республики Советского Союза сможет справиться женщина. С другой стороны, с введением административного деления по районам-комбинатам, усилением руководящей роли местных Советов, переходом партийных структур от непосредственного каждодневного руководства преимущественно к функциям агитации и контроля, деление на республики по национальному признаку становилось всё более церемониальным.

Ещё одним удачным кандидатом был Владимир Васильевич Щербицкий, также секретарь ЦК КПУ. Он был моложе Ольги Ильиничны, и Хрущёв решил, что Щербицкий вполне сможет сменить её после ухода на пенсию. Владимир Васильевич приглянулся Первому секретарю ЦК своей последовательной позицией по части борьбы с национализмом, которым, кстати, откровенно грешил Шелест.

Оставлять вторую по величине республику без полноценного партийного руководства было немыслимо. По представлению Никиты Сергеевича пленум ЦК КПУ избрал Ольгу Ильиничну Иващенко Первым секретарём Центрального Комитета компартии Украины. Вторым секретарём ЦК КПУ был избран Владимир Васильевич Щербицкий.

Успешные запуски беспилотных аппаратов и уверенное продвижение группы конструкторов под руководством Тихонравова и Феоктистова в доводке космического корабля 1К «Север» поставили вопрос о необходимости подбора кандидатов для полёта в космос.

Впервые этот вопрос обсуждали на НТС СССР ещё в январе 1959 года, причём обсуждали уже вполне конкретно, вплоть до того, «а кому лететь?». Высказывалось мнение, что первым космонавтом должен быть врач. Уверенности в том, что человек вернется на Землю живым, не было, поэтому исходили из того, что врач, давая клятву Гиппократа, уже берёт на себя обязательство идти на самопожертвование. Но Главный конструктор рассудил иначе: