Олег Кожевников - Государь [litres]

У меня возникло ощущение дежавю – психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации. Происходящее до боли напоминало вечер перед моей поездкой в Могилев на санитарном поезде. Тогда все обошлось наилучшим образом, и я выиграл, но как все получится в этот раз? Предательский холодок пополз по спине, хотя рассудок понимал, что в этот раз я буду под защитой бронепоезда, и даже сумасшедший не посмеет на него напасть. Все это так, но очко все равно играло, и я понял, что пора заканчивать это бесконечное копание в окружающих нас коварных псевдодрузьях, ждущих только момента, чтобы воткнуть нож в спину. Договоримся скоро до того, что за спиною немцев, подготовивших и направивших в Петроград финских егерей, стоят англичане.

Кац запросто может такую теорию выдвинуть и будет обосновывать это тем, что это же англичане организовали убийство Распутина. И именно они стравили немцев, французов и русских, чтобы они убивали друг друга. А сами сидят у себя на островах, попивают чаек и покуривают свои мерзкие трубки «данхилл» с тремя вставками. Хотя в этом времени сущность самого Каца вселилась в англосакса по крови (Джонсона), но он продолжал с подозрением относиться к англичанам. А причиной всему служили именно эти самые трубки с тремя точками. Кац трепетно относился ко всему, что создано природой, а эти трубки, производимые англичанами, считал порождением дьявола. Ведь чтобы изготовить одну такую трубку, нужно было срубить несколько редких баобабов, убить трех слонов и загубить жизни нескольких туземцев. Баобабы шли на наборный мундштук, из бивней слона делалась одна вставка, ну а туземцы погибали, ныряя на большую глубину, чтобы добыть моллюсков, из которых потом делался лак для покрытия этих трубок. Дикость? Да еще какая. Но английские джентльмены с удовольствием и даже с гордостью, курили эти трубки. Поэтому мой друг с большой настороженностью относился к англичанам и предполагал, что от них можно ожидать любой гадости.

Чтобы не доводить дело до маразматических теорий, в которых Кац был тоже мастак, я заявил:

– Ладно, парень, давай заканчивать. Я понял, что средства на наши авантюры можно взять только в казне, и значит, моя задача при посещении брата усложняется. Придется не только укреплять его морально, но и выжимать из Николая II средства на производство напалма и «Катюш».

После этой реплики наше переливание из пустого в порожнее прекратилось. Правда, мы еще переговорили о том, что великий князь должен успеть сделать перед отъездом. Бронепоезд отправлялся в Могилев вечером, и времени, чтобы успеть в обязательном порядке посетить Синод, вполне хватало. Высказанные Кацем мысли, чего я должен добиться при встрече с обер-прокурором Синода, Николаем Павловичем Раевым, окончательно погрузили меня в прострацию. Уже плохо соображая, я, пожав руку своему другу, отправился к себе в особняк. Там мне предстояла еще одна обязанность великого князя, но скажу прямо, довольно-таки приятная процедура прощальной ночи с женой.

В эту ночь мне выспаться не удалось, и в этом виновата не жена, а я сам. Хотя вначале все пошло, как в моих грезах – романтический ужин с Натальей, а потом проверка мягкости великокняжеской перины. По всей логике, утомленный любовными играми, я должен был уснуть, как моя партнерша, но не тут-то было. Любопытство и желание подготовиться к завтрашней встрече с обер-прокурором Синода Раевым перебили весь сон. Еще бы, ведь это была ответственнейшая встреча с одним из высших государственных чиновников в царской России. Он на правах министра руководил Святейшим Синодом Российской Православной Церкви и Ведомством православного исповедания, которое обладало статусом государственной религии. Это мне объяснила Наталья, которая уже не удивлялась, когда я ее просил рассказать мне о вещах, которые знал любой интеллигентный человек. Она пояснила, что Святейший Правительствующий Синод (в переводе с греческого «сходка», «собрание», «собор») – высший орган церковно-административной власти Русской Православной Церкви, заменявший собой патриарха.

С такой информацией идти на встречу с обер-прокурором Синода было чревато полным провалом. Тут не отмажешься потерей памяти в результате удара молнии или тем, что огрубел на фронте, командуя «Дикой» дивизией. Тут вопрос веры и встреча с иерархом православной церкви, являющейся столпом государства. Если мы с Кацем хотим чего-то добиться, то без помощи церкви или, по крайней мере, одобрения наших действий это сделать невозможно. Я, конечно, уже встречался с одним из церковных иерархов, с епархиальным архиереем Петрограда, митрополитом Питиримом, но тогда я был с Гучковым, который и вел разговор. А я только поддакивал и грозно хмурил брови, когда разговор зашел о германцах и об успехах православного воинства в ходе Брусиловского прорыва. Тут этот номер не пройдет, нужна какая-то изюминка, чтобы отвести внимание обер-прокурора от моей персоны. А где ее искать?

Выход был, и он занозой сидел в моем мозгу все время после того, как я вышел из Смольного. А вышел я не пустой – в руке нес папку, которую передал мне Кац. А еще днем ее вручили ему бундовцы. Это были материалы на основных деятелей Российской империи, тщательно подобранные аналитической службой Бунда. Именно то, что было нужно нам – выходцам из другого времени, чтобы разобраться в местном бедламе. И не просто разобраться, а воздействовать в нужном направлении на фигурантов, негативная информация на которых присутствовала в этих документах. Это была поистине золотая папка, это понимали как я, так и мой друг. А еще Кац осознавал, что только в руках великого князя эта папка превратится в золотой ключик, который поможет открыть многие наглухо запертые для нас двери. Поэтому он мне ее и передал.

Я намеревался изучить бумаги, находящиеся в папке, с чувством, с толком, с расстановкой, то есть не спеша и основательно. А это было возможно только на бронепоезде по пути в ставку. Сейчас в окружавшей меня суете было затруднительно тщательно изучить скандальные факты, подобранные в папке бундовцев. Не хотел я делать поспешных выводов, за которыми последуют неверные действия. Держался я несколько часов, еле-еле усмиряя любопытство хоть одним глазком глянуть на скрываемые местным бомондом жареные факты. И в этом мне очень помогло сексуальное искусство моей жены. Но вот когда она уснула, этот фактор, сдерживающий мое любопытство, исчез. И я, как какой-нибудь злоумышленник, крадучись слез с кровати и направился в кабинет. При этом убеждая свою силу воли, что глянуть в папку бундовцев сегодня совершенно необходимо. Ведь завтра ответственная встреча с обер-прокурором Святейшего Синода, и я просто обязан ознакомиться с материалами, которые накопали евреи на обер-прокурора Николая Павловича Раева. Глядишь, найду там такую фишку, на основании которой смогу достойно провести нелегкую для себя встречу.